— Самое важное, что я должен сделать, это написать следующий роман, и до сих пор я ничего не делал в Сохо.

— Не может быть! — восклицает Руби, будто ей двенадцать лет. — Вы напишете свой новый роман здесь? — Ее глаза сияют, как у ребенка.

— Я обсужу эту идею со своим агентом. Думаю, он будет не против.

— Ваш агент… Ничего себе… — Руби потрясена.

— Пойду покурю. — Логан поднимается из-за стола, доставая сигареты.

— Вы вернетесь? — в голосе Руби сквозит отчаяние.

Он подмигивает ей.

— Закажите мне еще виски, и я обязательно вернусь.

Когда Логан отходит, у меня возникает чувство, что он забрал половину тепла моего тела с собой.

— Ничего себе, — произносит Джонатан, — этот литературный мудак вышел на новый уровень.

— Ревнивый, — говорит Руби нараспев.

— Сумасшедшая, — отвечает Джонатан, подражая ей.

Руби раздраженно вздыхает, и я понимаю, что она готова отдать оставшуюся часть своего разума.

— Я иду спать, — прерываю я их перепалку, и скольжу по дивану, где еще сохранилось тепло Логана.

— Нет! — восклицает Руби, схватив меня за руку.

— Хватит, Руби. Он тебя заметил. Моя работа сделана. Он сказал, что вернется, если ты закажешь ему еще виски.

Лаура снова подходит к нам. Я гляжу на Джонатана, веки которого уже отяжелели от пива.

— Я бы исключила Джонатана сразу, — произношу я, и Лаура впервые смотрит на меня, затем переводит осторожный взгляд на Джонатана. Возможно, эти взгляды — все, на что она способна.

— А если он заблудится или уйдет с тобой? — не отстает Руби.

Я смеюсь, скосив глаза в угол дивана.

— Он оставил свою шляпу. Это дает хорошее преимущество.

Руби заказывает второй гленливет и не отрывает взгляд от двери.

Я выхожу из бара и вдыхаю вечерний воздух. Сигаретный дым смешивается со свежим воздухом и, когда я смотрю налево, то вижу неясную фигуру, прислонившуюся к цементной коробке сеялки.

— Уже ходите?

— Поздно. А мне рано вставать.

— Почему бы тогда совсем не ложиться? Я знаю, по крайней мере, несколько вещей, которые не дадут нам уснуть. — Он проходит ко мне с усмешкой, которая делает его взгляд более дерзким.

— Нас? — я нервно усмехаюсь. — Это Руби положила на вас глаз, не я.

— О, я видел, что и ваши глаза блуждали по мне весь вечер. Что касается меня, то я уже раздел вас взглядом раз шесть или семь.

— Вы знаете, что дерзки, как черт?

— Хороший выбор слова, — он хищно усмехается и подходит ближе. — Да, я знаю это. А вы видите это, не так ли?

— Траханье — это не то, что мне нужно.

Он поднимает бровь.

— Это нужно большинству женщин.

— Полагаю, что не похожу на большинство женщин.

— Это я заметил, — усмехается он.

И затем он улыбается такой искренней улыбкой, такой настоящей и сексуальной, что я чувствую, как слабеют мои колени.

— Игра, — произносит он и взмахивает рукой. — Дерзкий, самоуверенный писатель с чипом в плече помогает продать книги.

Тон его голоса изменился, он расслабленно смотрит в темноту.

— Это еще одна причина, чтобы уехать из Нью-Йорка. Оставить на время игру и погрузиться в реальность, — его глаза смотрят в мои, — в присутствии настоящей музы.

Я не могу выдержать его пристальный взгляд и смотрю вниз на ноги. Это он мне предлагает быть музой?

— И вы знаете мое имя? — спрашиваю я, заставляя себя смотреть на него. Мне помогают в этом темнота и тени деревьев.

Логан качает головой.

— Ваше имя — наименее впечатляющая деталь о вас. — Я замираю от обиды, а он продолжает: — Это правда для большинства людей, между прочим.

— Для того, кто сделал себе имя, вы ужасно отзываетесь о других.

— Это так, но даже если вы знаете мое имя, то это тоже наименее впечатлительная деталь обо мне. Хотите узнать кое-что интересное?

Я боюсь своей реакции.

— Думаю, мне уже хватит впечатлений за один вечер.

Я нервно смеюсь и начинаю отступать, хотя не могу оторвать взгляд от губ Логана. Я знаю, что мой самоконтроль пропорционален расстоянию между нами. Мне нужны расстояние, пространство и трезвый ум, прежде чем я смогу осмыслить сегодняшний вечер.

Логан смотрит, как я ухожу.

Я боюсь, что он последует за мной, но он бросает взгляд на двери. Гм… Он не уйдет без своей шляпы. Возможно, он будет наслаждаться вторым виски и болтать с Руби немного дольше, и она добьется своей ночи со знаменитостью.

Как только он скрылся за дверью бара, я быстрее пошла к общежитию. Я чувствую, что убегаю от чего-то. Или кого-то. Но также чувствую, что независимо от того, как быстро я бегу, что-то или кто-то все же догонит меня.

Глава 6

Восходящее солнце середины сентября льет оранжевый свет на влажные зеленые газоны, когда я иду к студии на встречу с Дженни. Мое воображение все еще находится во власти сна, в котором я видела человека с зелеными глазами, носящего мягкую фетровую шляпу.

И ничего другого.

К сожалению, я не помню подробностей, но этим утром я проснулась на краю оргазма, и с переполненным мочевым пузырем. Иногда, когда я слишком долго валяюсь в постели вместо того, чтобы сходить в туалет, мои сны становятся сексуальными и возбуждающими, и иногда я даже кончаю интенсивно и восхитительно. Но этот сон оставил меня в состоянии желания. Желания чего-то, находящегося вне моей досягаемости.

Когда сонная Дженни появляется в студии, я уже сделала несколько эскизов цветными пастелями, но тут же их отставила.

— Это бесчеловечно, будить так рано, — ворчит она.

— Это всего лишь на 90 минут раньше, чем твоя первая пара, — отвечаю я, вытаскивая тонкие карандаши и мелки.

— Это тоже бесчеловечно. Все должно начинаться после 10:00, — не соглашается она.

Я делаю последние приготовления, потому что никогда не смотрю, как мои модели раздеваются. Я ожидаю, когда они «обнажат все» буквально и фигурально, но только на подиуме, до и после этого они – мои друзья и знакомые, неприкосновенность частной жизни которых я ценю и уважаю.

— Какой ты хочешь видеть меня сегодня? — спрашивает Дженни с нерешительным энтузиазмом.

— Убитой горем.

Она кивает, осмысливая мою просьбу. Дженни посещает курсы актерского мастерства, и уже сыграла несколько ролей в нашем студенческом театре, поэтому она – одна из немногих моделей, которым я плачу, а не выторговываю часы, как с Руби и Джонатоном или, иногда, покупаю пиво для парней.

Я добавляю:

— Убитой горем, как если бы тебя бросил парень сразу после секса.

— Блин. Ты прям описываешь мою жизнь в прошлые выходные.

Я смеюсь, зная, что она не обидится. Дженни – тот тип людей, которые живут, любят и играют на грани. Уверена, она неплохо учится, но ровно настолько, чтобы ее не отчислили. Она – та, кого я называю «шлюхой опыта»; она не может найти то, что ей действительно интересно. Мне жаль, что я не могу быть такой же смелой и открытой новым ощущениям, как Дженни; моя жизнь могла бы быть более захватывающей в реальности, а не в моих картинах. Дженни могла разбить себе сердце в прошлые выходные и влюбиться в следующие, у меня же была единственная любовь — живопись. Не то, чтобы я была отшельницей, у меня есть друзья и время от времени я встречаюсь с парнями. Мы весело проводим время, а некоторые из них, иногда, вдохновляют меня на новые картины. Но это бывает редко. Мне нравится секс, и я очень люблю хороший секс. Но это случается еще реже.

Когда я смотрю, как Дженни располагается на диване, то думаю о том, что у нее есть хороший секс и всегда, даже не смотря на то, что мы все пользуемся одними и теми же парнями из колледжа. Она похожа на шеф-повара, который из плохих продуктов может сделать изысканное блюдо. Так что, если Дженни взялась за дело, то секс обязательно будет хорошим.

Мой карандаш летает по листу, я пытаюсь запечатлеть как можно больше деталей: обиженное выражение лица, положение тела на диване, поза, полная стыда и горя, — это то, что мне нужно, и Дженни здорово передает это. Я почти закончила эскиз, когда будильник на моем телефоне сообщил, что наше время истекло.