Небольшое пространство комнаты, размер которой был, максимум, квадратов четырнадцать, вмещал в себя односпальную кровать с высокой и, наверное, очень мягкой периной, застланной шелковыми простынями ярко-изумрудного цвета, и множеством разнообразных подушек: от малюсеньких до просто невероятно больших размеров.

Рядом, почти у самого изголовья кровати, стоял небольшой чайный столик, за которым можно было сидеть на коленях, подложив под них одну из тех самых подушек, что так удачно расположились на кровати; пол покрывал невообразимого цвета ковер, длиною почти во всю комнату: синий с небольшим переливом цвет перетекал в фиолетовый, черный – в красный, белый – в бирюзовый, серебряный – в изумрудный. Невероятный ковер с очень длинным ворсом. О-о-о, кажется, я в него влюбилась! Кстати, в комнате больше ничего не было, совсем. Ни туалета, ни душа, даже зеркала и того не было – кошмар!

– Даара, – обратилась я к матери Дакхара, – скажите, а где тут можно будет сходить… э…

Я немного призадумалась, но женщина поняла мою заминку.

– Все удобства находятся за скрытой магией дверью, вот тут, – она, повернувшись направо от входной двери, нажала куда-то и, о чудо, проход на самом деле появился. – Мне по силам оставить ее в таком виде на несколько дней, так что ты сможешь беспрепятственно пользоваться уборной. Увы, вход в комнату удерживать столь долго в зримом состоянии я не могу: слишком много сил тогда затрачу. Ладно, не будем о магии.

Я кивнула, соглашаясь с ней, ведь все равно в этом ничего пока не смыслю. Вот когда она у меня появится, тогда и можно будет поговорить. Улыбнувшись Дааре, я перевела взгляд на абсолютно голые стены. На них не было ни одной картины. Ничего, кроме отвратительного розового цвета, в который была выкрашена эта комната. А я его просто ненавижу!

– Ну вот, Ирина, теперь это твои апартаменты, в коих тебе и предстоит жить. Ну как, нравятся? – спросила она, мило улыбнувшись.

Я же, состроив «кислую» гримасу, задала ей встречный вопрос:

– А Вам как, честно ответить или мой ответ не имеет смысла?

Соэра удивленно приподняла правую бровь и, перестав улыбаться, довольно четко ответила:

– Ирина, я очень сильно ценю честность, поэтому искренне надеюсь, что ты будешь со мной предельно честна. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Хорошо, – с некоторым облегчением согласилась я. – Тогда отвечаю: я ненавижу шелк и все, что с ним связано. Нет, я не спорю, ткань невероятно приятно для тела, но… у меня с этой тканью как-то не сложилось: она, сильно наэлектризовавшись, все время бьет меня легким разрядом тока, нервирует сильно, да и просто неприятно, если честно. Не знаю, почему так происходит, но это так. Далее стены. Даара, цвет стен просто отвратителен! Я его ненавижу. В моем мире сложились довольно нелицеприятные стереотипы по этому поводу: натуральная блондинка и розовый – они нашли друг друга! У нас считается, что, раз девушка натуральная блондинка в окружении розового цвета, значит, непременно дура! А я не дура! Поэтому розовый цвет мне отвратителен! Нет, не спорю, что я еще совсем молода и даже иногда бываю глупа, но это ведь издержки молодости, ведь мне только восемнадцать лет, черт возьми! Я не желаю, чтобы стереотипы моего мира хоть как-то касались меня! Я не кукла Барби! Вот! – закончила свою гневную тираду.

Даара стояла и задумчиво смотрела на меня, чуть прищурив свои синие глаза:

– Хм, с тканью, положим, мне все понятно, но Ирина… Розовый или какой-либо другой цвет тут ни при чем. Причина твоей нелюбви к этому цвету заключается только в том, что ты еще слишком молода и не осознаешь, что розовый цвет ни в чем не виноват. Он нежен и прекрасен. Поверь, дитя, не цвет делает тебя той, кто ты есть, а ты сама, твои действия и поступки. Если будешь вести себя, как маленькая глупая дурочка, то и окружающие будут воспринимать тебя именно так, а не иначе, и им будет неважно, что на самом деле ты далеко не глупа и вполне состоялась, как личность. В первую очередь нужно решить для себя: кто ты? Чего хочешь? И кем желаешь стать? Ведь окружающие увидят лишь то, что ты сама позволишь им увидеть в себе. Подумай над моими словами, девочка.

Я, абсолютно шокированная ее словами (ведь даже моя мама никогда подобного мне не говорила), стояла и размышляла, нервно прикусив верхнюю губу и нахмурив брови.

Даара же, отвернувшись от меня, что-то тихо произнесла и, чуть слышно, хлопнула в ладоши: простыни, до этого момента устилавшие мое ложе, исчезли, а вместо них появились совсем другие, из совершенно незнакомой мне ткани черного оттенка; стены же, вместо того жуткого розового цвета, стали нежного кремового оттенка.

«Чудеса!» – восхищенно подумала я, разглядывая вмиг преобразившуюся комнату.

– Ладно, Ирина, день для тебя был сегодня очень тяжелым, поэтому предлагаю тебе немного отдохнуть, поспать, а я, пожалуй, пойду, – и больше не говоря мне ни слова, Соэра покинула мою комнату, оставив меня наедине с собой и своими мыслями, которые невольно после слов Даары закрались в голову.

Глава 3

– Господин, – обратился к Виктору мужчина средних лет с красными, точно огонь, волосами и темно-карими глазами.

Виктор сидел в своем кабинете в кожаном кресле директора компании "Айхирэ", глядя прямо перед собой и совершенно не реагируя на посторонние звуки.

– Господин Виктэйрион, – снова обратился он к мужчине.

– Я слушаю тебя, Гайхо, – устало произнес Вик, поднимая взгляд на своего помощника.

– Господин, как Вы и приказывали, я собрал всех, в ком еще остались крупицы магии. Сейчас они, все сорок демонов Темного мира, ждут Вас в большой переговорной.

– Хорошо, сейчас приду.

Виктор устало вздохнул и поднялся с кресла, обходя Т-образный стол, за котором он обычно работал, но только не сегодня, только не сейчас. Все его мысли занимала Елена – та, что всегда являлась его второй половинкой души, любовью всей его многовековой жизни.

Но их любовь всегда была под запретом, потому что Вик и Елена были слишком разными. Слишком. Ведь он Князь Снежных Демонов, правитель Северных Долин, а она…Елена, или, если быть точнее, Элийрия – Демон Водных Гладей, дочь Князя Водных Демонов.

Им нельзя было любить друг друга: они являлись извечными врагами. Две сильнейших Империи постоянно воевали меж собой, не втягивая в эти дрязги Оэра Дакхара, правителя Империи Ири'эс'схар, Повелителя всего Темного мира, да и сам он никогда не вмешивался в дела этих двух Империй.

Всего в Темном мире семь Империй, и в каждой из них есть тот, кто правит той или иной территорией, тем самым поддерживая порядок во всем мире. Оэр Дакхар же иногда покидает свою Империю Ири'эс'схар, чтобы наведаться в другие и проверить их целостность: кого-то наказать, а кого-то и поощрить за верную службу. Но он никогда не вмешивался в дела междоусобные: если две Империи сражаются, значит на то есть причина… И только в одном случае Дакхар может вмешаться: если война приобретает слишком серьезные масштабы. А так, да пусть потешат себя силой и сражениями, которые так необходимы Демонам Темного мира.

Вот и в тот раз, когда шла битва между Снежными Демонами и Водными, Виктор был в ударе – крушил всех на своем пути, не жалея, не щадя никого, кто встречался ему, всех, кроме…

"Элийрия, моя милая Элийрия, как же я люблю тебя. Ты подарила мне то, о чем я даже и мечтать в те времена не смел: дочь, нашу замечательную дочь, нашу Снежинку. Клянусь, любимая, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей выбраться из этих цепких лап Оэра Дакхара. Я ДОЛЖЕН вернуться домой во что бы то ни стало, в свою Империю Вирсэ'Диар, которой теперь управляет тот, кому я ее доверил, тот, о ком Дакхар даже и не подозревает. А если у меня все же не получится вернуться назад, так как Дакхар заблокировал мою магию, то у меня есть еще надежда на то, что Снежинке там помогут, что ее вытащат из Империи Ири'эс'схар и вернут домой. Домой, к Снежным Демонам Империи Вирсэ'Диар." Виктор тряхнул головой, стараясь отогнать от себя тревожные мысли, которые не давали ему покоя.