Как-то днем в кабинете отчаянно зазвонил генеральский телефон прямой связи.

– Зайди, срочное дело! -

Андрейкин за что-то в крепких выражениях отчитывал своего первого зама. Пока я смотрел и слушал, он даже не взглянул на меня.

– Давайте я в приемной подожду, пока вы тут маму с папой вспоминаете,- перебил я генерала.

– Куда? Сиди и слушай. Ты тут нужен, – взглянув на Кузьмина, он показал на меня пальцем и продолжил: – Вот умеет же этот тип осадить аккуратно! -

И продолжил уже в более спокойном тоне:

– Я всё понимаю… В каком мире мы живем. Что деньги сегодня решают всё. Понимаю, и многое готов простить. Многое. Но не предательство. У нас «течет из всех щелей!» Нормально не можем провести ни одну значимую операцию. Уходит информация. Сыпятся уголовные дела. Сидельцы в изоляторе лучше нас владеют ситуацией и откровенно смеются над следствием. Сливают данные в прессу! Значит так! Если не покажем свои зубы в этом вопросе, грош нам цена! Какие суждения, товарищи офицеры?

Мы совещались около двух часов. Подробно обсуждая каждое направление возможной утечки, персоналии, которые предстоит отработать, время на все мероприятия и многое другое. По некоторым вещам Анатолий Иванович тут же по телефону давал поручения. Что-то для себя помечал в блокноте.

– Венцом этой работы, как ни прискорбно, буду считать приказ об увольнении из органов выявленных предателей в наших рядах. А также дискредитацию иных лиц, что вредят милиции. УСБ на первом этапе не привлекаем. О проводимых мероприятиях знаем только мы с вами. Втроем. Прошу это учесть. Никаких письменных указаний не будет. Все свободны…

Оставаться нейтральной фигурой (над схваткой) в борьбе финансово-промышленных групп за будущие активы и финансовые потоки для главного милиционера Самарской области Анатолия Андрейкина становилось всё сложнее. Обслуживать же только интересы действующей власти он считал для себя абсолютно неприемлемым. Если кто-то и не видел главного качества генерала,- служить прежде всего обычным людям, то для меня оно было очевидным. Более того, по истечении многих лет после его отставки, я могу сказать, что он оказался последним руководителем милицейского ведомства, для кого этот принцип был основополагающим. После него служили власти, служили ради собственной выгоды или политических очков. Но не для и во имя народа. Люди стали вторичны у власти в ее приоритетах.

В этой схватке за деньги и преимущества конечно же использовались силовые органы. И они порой вступали в противостояние друг с другом. Даже не по собственной инициативе, а в результате стравливания для достижения своей цели конфликтующими субъектами. Так было и в 1997-98 г.г. в противостоянии структур «Волгопромгаза» подразделениям налоговой полиции генерала Евгения Григорьева. Втянутыми в этот конфликт оказались и самарские милиционеры с прокуратурой. Гибли и пропадали люди через которых можно было выйти на преступные финансовые схемы. В офшоры уводились сотни миллионов долларов. Материалы уголовных дел и конфиденциальная переписка правоохранителей оказывалась в столах и сейфах частных охранных структур. А плюс ко всему отдельные финансово-промышленные группы являлись активными спонсорами одной из сторон на выборах губернатора. Расследовать преступления и не войти в конфликт с любыми из них становилось просто невозможным. Зная честолюбие Андрейкина я был уверен, он пойдет напролом, чтобы назвать виновных в гибели людей. Так оно и происходило, хотя многое в том противостоянии было неясным. Была даже попытка обыска в кабинете одного из самых влиятельных теневых чиновников аппарата губернатора. Но не срослось… Отношения милиции и власти были испорчены бесповоротно. Тем не менее, тяжкие преступления имели место быть, это факт. И по ним нужно было работать. Это значит искать убийц, жуликов, сообщников.

Что-то из этого хотелось прояснить и мне. Руководители милицейских подразделений всего не говорили. А мне нужно было как-то ориентироваться в ситуации и знать хотя бы некоторые детали, чтобы не выглядеть нелепо на брифингах и пресс-конференциях. Несколько раз пытался договориться о встрече с одним из руководителей оперативного управления УФСНП области Михаилом Куприяновым. С ним я когда-то учился в одной группе на юрфаке госуниверситета. Но встретиться так и не довелось. А затем он погиб при весьма странных, если не сказать, загадочных обстоятельствах.

Ещё одна конфликтная ситуация у Андрейкина возникла уже внутри ведомства с его заместителем по исправительно-трудовым заведениям Виктором Сазоновым. Был убит начальник сызранского следственного изолятора Бородин, арестован и впоследствии отдан под суд за убийства в лесных массивах Самары заместитель руководителя колонии №6 Дмитрий Ворошилов. Первый руководитель тюремного ведомства по факту должен быть ответственен за жизни людей. Но в МВД предложение Андрейкина о не продлении контракта с Сазоновым не поддержали. После отставки министра Куликова позиции куратора подразделений ИТУ Юрия Калинина заметно усилились.Сазонов тоже ранее служил в Саратове, как и Калинин.

Ну, а самарский генерал терял поддержку и влияние.

Но с предателями в милицейских рядах он продолжал бороться. И через месяц-два после того памятного совещания пошли первые приказы. Увольнялись либо привлекались к строжайшей ответственности те, кто по дури или в силу корыстной зависимости поставлял на сторону конфиденциальные сведения. Это были и сотрудники низового звена. И руководители подразделений УВД. С одним из них я повстречался сразу после объявления ему приказа об увольнении из органов внутренних дел. Офицер был взят с поличным при передаче за деньги дискеты с данными для служебного пользования журналистам одной из газет. Этот подполковник сидел на стуле, смотрел на меня опустошенным взглядом и, казалось до сих пор не мог поверить, что за какую-то хрустящую бумажку потерял чуть ли не двадцать лет службы. И до конца жизни сам на себя поставил клеймо предателя интересов милицейского дела. А парень-то неплохой с виду. Жаль, оказалось,- с гнильцой внутри…

Между тем на самарских улицах и в иных местах стали случайно происходить удивительные вещи! Указательный палец одному из очернителей недавних спецопераций милиции чуть было не переехал старый дребезжащий трамвай.. Неожиданно оказывались перед фактом потерять работу ближайшие родственники иных злопыхателей и противников милиции. Прилюдно в лицо известного адвоката на какой-либо из площадей Самары могла когтями вцепиться путана из ближайшей «малины» или массажного салона с требованием оплаты за услуги. И это происходило после, так называемой, «помощи» его весьма авторитетному подзащитному в СИЗО. Какая уж тут адвокатская этика? Странно, но после таких случайностей многие быстро переосмысливали свои дела и поступки. И старались не зарабатывать сомнительные дивиденды на противостоянии милиции. А действовать по закону. И по совести…

После отставки, в которую Анатолий Иванович попросился сам, не видя поддержки ни в МВД, ни в администрации области, я часто встречал его на Пионерской улице рядом со старым зданием УВД. На жизнь не жаловался, никого не осуждал… Но по глазам его я читал, что он чувствовал себя преданным теми, кого выдвигал когда-то на руководящие должности. Теми, кому верил когда-то… Это, конечно, другая история. Но его не видели ни на торжественных, ни на траурных мероприятиях самарской милиции. У него осталось не много друзей. И возможно даже больше врагов. И это говорит о многом…

– Ты знаешь какая штука? – он улыбался мне при встрече,- моя пенсия генерал-лейтенанта милиции меньше пенсии жены, подполковника по нашим меркам, в прокуратуре? В каком государстве живём? На выходное пособие купил «Ниву», большего не осилил. А мои подчиненные на иномарках ездят. Отсталый я человек! Но не больной на голову, так что ты не верь моим будущим злопыхателям… Просто такая у меня планида! -