В этот момент она услышала звук подъезжающей к мотелю машины и выскочила за дверь раньше, чем успела сформулировать хоть какие-то мысли.
– Малдер, ты в порядке? – спросила она надтреснутым голосом, приближаясь к машине. – Где ты был? Я проснулась в два часа и услышала, как отъехала твоя машина. Я постучалась к тебе, а потом попросила у менеджера ключ от твоего номера, но тебя там не было. Я боялась, что с тобой что-то случилось.
– Так ты с тех пор ждала меня? – спросил он, стараясь отсрочить неизбежную конфронтацию, выяснив все факты. Все было даже хуже, чем он предполагал. Он как можно медленнее вышел из машины.
Она кивнула. Под ее покрасневшими глазами залегли темные круги. При виде этого Малдер захотел обнять ее и, прижав ее голову к своей груди, поглаживать по волосам. Разумеется, он не мог этого сделать.
– Скалли, ты плакала? – спросил он, сразу же поняв, что этого говорить не стоило.
– Глаза просто устали. Я в порядке. Где ты был? – На этот раз вопрос прозвучал куда резче.
– Я не мог заснуть, поэтому решил прокатиться. Вообще-то, я съездил посмотреть на кратеры в Национальном парке «Лунные кратеры». Ты знала, что НАСА привозит туда астронавтов, чтобы подготовить к лунному ландшафту? Это невероятное место. Там нет ни загрязнения воздуха, ни освещения больших городов. Небо усыпано звездами. Там все такое инопланетное. Это словно побывать на Луне или другой планете и смотреть в космос. Мне было о чем подумать, Скалли. Нам, вероятно, следует кое-что обсудить.
По окончании своей речи он заметил, как Скалли плотно поджала губы и вздернула брови со смесью потрясения и неодобрения.
– Порой мне кажется, что ты и вправду живешь на Луне, Малдер, – если и не телом, то душой. Ты хоть представляешь себе, что я передумала за последние шесть часов? Последний раз, когда мы оказались в похожей ситуации, ты бросил меня и затем оказался пленником на военно-воздушной базе. Они отпустили тебя только потому, что я отправилась за тобой с заложником. Нет ли тут поблизости секретных военно-воздушных баз, о которых ты «забыл» мне сообщить? И как насчет припрятанных улик, которые ты обнаружил прошлой ночью, но решил, что для меня слишком рискованно участвовать в их поисках? Или же вполне могло оказаться, что один из многочисленных людей, которых ты разозлил в процессе расследования, похитил тебя и отвез в поле, где пустил тебе пулю в затылок.
Вот черт, он и забыл о том, что до сих пор не рассказал Скалли о Дебби и ниточке к возможным доказательствам против «Био-Гро». Он оставил ее вне себя от беспокойства на целых шесть часов и даже не полностью посвятил в новые детали расследования. Однако чувство вины заставило его не оправдываться, а защищаться. Вместо того чтобы признать свою ошибку, он предоставил слово своему внутреннему ощетинившемуся подростку.
– Я не обязан отчитываться перед тобой за все свои действия! Я вполне могу взять на себя определенные риски, – возразил он.
Скалли была уставшей и до сих пор взволнованной теми чувствами, что пробудил в ней манускрипт. Не будь она так зла, то разразилась бы слезами.
– Нет, не можешь. Почему в этом партнерстве я вечно должна за тебя волноваться? Ты постоянно принимаешь на себя вину, когда все оборачивается скверно, но мне приходится брать на себя ответственность за предотвращение подобного. Ты хоть представляешь, как сильно я беспокоюсь, что пропущу что-нибудь и не сумею вовремя принять нужные меры? Что ты погибнешь из-за моей ошибки? Малдер, разве я сделала недостаточно, чтобы убедить тебя, что ценю твою жизнь? Что мне еще сделать? Почему я не могу до тебя достучаться? Ты не улавливаешь связи? – Она приложила руку к груди. – Попробуй понять, что если ты не способен на нормальные человеческие чувства, то остальные-то на них способны.
Эта отповедь сделала свое дело – он пристыженно опустил глаза.
– Ты права, Скалли. Я прошу прощения за то, что заставил тебя волноваться. – Он развернулся и направился в свой номер.
– Я съезжу в город, чтобы вернуть шерифу Рейнольдсу его пистолет. Когда я вернусь, можем отправиться в аэропорт, – сообщила Скалли его удаляющейся спине.
Она могла бы послать пистолет шерифу через службу доставки аэропорта, но просто не хотела бесцельно сидеть в своем номере, ожидая, когда Малдер будет готов выезжать, и сожалея о своих словах в ходе перепалки. Он вернулся и молча передал ей ключи от машины.
Затем Малдер вошел в свой номер, желая повернуть время вспять и заново прожить последние шесть часов. Он понимал, что ее гнев свидетельствует о силе ее тревоги за него. И все же ее слова ранили его в самое сердце. А хуже всего было осознание того, что она права: неважно, что происходило между ними в какой-то далекой прошлой жизни, у него не было возможности испытать страсть и настоящую близость к кому-то в этой. Ничего нового, из-за чего стоило бы впадать в депрессию. Так почему сейчас ему было тяжелее, чем прежде?
Он начал снимать лишние слои одежды и когда уже добрался до рукавов рубашки, то услышал донесшийся из ванной голос.
– Замри. Ты у меня на мушке. Развернись. На колени. Руки за голову.
Он узнал голос Хансена. «Сегодня явно ваш день, агент Малдер», – иронично заметил он про себя. Хансен тщательно его обыскал и забрал пистолет из кобуры.
– Вот, – сказал он, передавая Малдеру трубку старомодного дискового телефона, предоставляемого мотелем. – Я наберу номер твоей напарницы. Попроси ее зайти на минутку.
– По какому поводу?
– Просто делай, как тебе говорят.
– Нет, мы поссорились. Она в плохом настроении. Я бы предпочел дать ей время остыть.
– Ладно, – ничуть не удивившись, ответил Хансен. – Тогда снова руки за голову. Как насчет того, что я позвоню ей и велю прямо сейчас выйти и бросить пистолет туда, где я могу его видеть? Потом ей придется зайти сюда. Иначе следующее, что она услышит, – это звук выстрела, сносящего тебе башку. Или она так зла, что скажет «валяй, пристрели ублюдка»?
Малдер неуверенно сглотнул, однако ответил:
– Возможно. Она действительно в плохом настроении. Кроме того, она слишком умна, чтобы ступить прямо в ловушку.
– Порой наши эмоции оказываются сильнее разума, – со знанием дела заметил Хансен.
Ему казалось, что он раскусил этих двоих. Его мнение изменилось после того, как он услышал подробности пожара в тюрьме и увидел то, что произошло в Баре Джей. Он на мгновение позволил себе пуститься в воспоминания о том, как сидел в охотничьем укрытии на дереве, следя в бинокль за взрывами. Слышать о собственных деяниях постфактум не сравнится с воодушевлением от наблюдения за ними воочию. Он все ждал и ждал, когда Скалли сдастся и побежит, спасая свою жизнь от взрыва. Даже он сам толком не знал, когда именно это произойдет. И когда они наконец покинули здание вместе, он понял, что в здании должно было скопиться достаточно газа, чтобы находившиеся внутри оказались на грани потери сознания. Эти двое были готовы умереть друг за друга. Если он обезвреживал одного, то в сущности обезвреживал обоих.
Тут он услышал, как завелась машина перед входом в номера, и подошел к окну, все время держа Малдера на мушке.
– Она уезжает. Что ж, полагаю, придется поменять план. Я что-нибудь придумаю. По крайней мере, она не услышит выстрел и не поднимет тревогу. Руки за спину, медленно. – Когда Малдер подчинился, он заковал его в наручники.
– Куда она направилась? – спросил Хансен.
– В Айдахо Фоллс, на самолет домой. Она даже не захотела лететь со мной на одном самолете, – изобразив несчастное выражение лица, ответил Малдер.
– Но билеты же у тебя. У меня было достаточно времени на то, чтобы обыскать это место. Вы, ребята, вообще спите? Я начал наблюдение за вашими номерами в полночь. Ты бодрствовал до двух, а потом сорвался бог знает куда. Минуту спустя у нее зажигается свет, она будит менеджера. Заходит сюда. Уходит, но оставляет свет включенным в своем номере. Я вломился сюда, решив, что застану тебя врасплох, когда ты вернешься. Мне поднадоело сидеть на унитазе в ожидании твоего возвращения.
