Они какое-то время сидят в тишине, и Малдер обнаруживает, что не хочет отпускать руку Скалли. Она тоже, кажется, не торопится отодвигаться, так что они просто молча сидят – не вполне держась за руки, а скорее, наслаждаясь ощущением единения от легкого соприкосновения пальцев.
- Ты так и не сказала, куда отправилась, когда покинула Фредериксберг, - напоминает Малдер.
- Да, собственно, никуда, - отвечает Скалли. – Где-то с полчаса после отъезда мною владела мысль повернуть на север, отправиться домой и покончить с этим, а там будь что будет. – Малдер обеспокоенно разворачивается к ней, и, перевернув ладонь, так что теперь они и вправду держатся за руки, она успокаивающе сжимает его пальцы. – Я отказалась от этой идеи довольно быстро. Если не считать того, что я не готова встретиться с матерью, я знала, что если оставлю полк, то мы можем больше никогда не увидеться.
- Не говоря уже о том, что очаровательный доктор Уотерстон будет поджидать тебя, чтобы надеть кольцо тебе на палец и потащить прямо под венец, - замечает Малдер, но Скалли всем своим видом выражает сомнение в подобном исходе.
- По правде говоря, Малдер, вряд ли Дэниел будет по-прежнему заинтересован в браке со мной, когда узнает, где я была последние шесть-семь месяцев, - признается она. – Он будет положительно шокирован тем, что я провела все это время в компании мужчин. Уверена, он решит, что моя добродетель не подлежит восстановлению. – Она усмехается. – И это еще не считая всех тех замечательных ругательств, что я выучила у костров для приготовления еды.
Малдер смеется.
- Так ты думаешь, что освободишься от него? – спрашивает он. – Когда в конце концов вернешься домой?
Она кивает.
- Думаю, да, - говорит Скалли. – Хотя не сомневаюсь, что моя мать тут же сообщит мне, что ни один холостой мужчина во всем Вест Честере – или во всей Филадельфии – не выберет себе в жены женщину, которая провела бог знает сколько времени в компании солдат.
- Тогда все эти мужчины из Вест Честера и Филадельфии просто дураки, и ни один из них тебя не заслуживает, - заявляет Малдер прежде, чем успевает себя остановить.
Яркая краска, что заливает ее щеки после его слов, не идет ни в какое сравнение с ее прежним румянцем. Она поднимает голову и встречается с ним взглядом; ее голубые глаза сияют, и медленно возникающая на ее губах милая улыбка превращает ее лицо в нечто по-настоящему прекрасное… и впервые Малдер отчетливо осознает один очень важный факт.
Дана Скалли красива.
Малдер буквально заставляет себя отпустить ее руку и встать, чтобы создать между ними некоторое расстояние прежде, чем он сделает что-то опрометчивое и либо получит пощечину, либо до крайности усложнит и без того непростую ситуацию. Скалли, как ему хочется думать, выглядит слегка разочарованной, но быстро скрывает это.
- Спасибо, Малдер, - благодарит она. – Твое мнение очень много для меня значит.
Он издает смешок.
- Напрасно, - печально отзывается он. – По крайней мере, с учетом того, что я позволяю своей семье думать, будто женюсь на той, кто так дурно обращается с моим лучшим другом.
Скалли хмурится.
- А почему бы им так не думать, если вы с Дианой помолвлены? – с недоумением уточняет она.
- Потому что это не так, по крайней мере официально, - поясняет Малдер, хотя мысленно пинает себя за это признание. Им со Скалли, как он начинает осознавать, понадобится весь их самоконтроль, чтобы до конца войны воздерживаться от того, что действительно может привести к скандалу, и позволять ей считать, что он помолвлен, было бы разумным. Он достаточно хорошо ее знает, чтобы понимать, что она никогда не позволит себе вступить в неуместные отношения с потенциальным мужем другой женщины. Но раз уж он сказал «а», то с тем же успехом может сказать и «б».
- Предполагается, что однажды мы с Дианой поженимся, - поясняет он. – Мы всегда были близкими друзьями – с тех пор, как она стала жить у Чарльза Спендера… и полагаю, что для моих родителей – для большинства людей, вероятно – очевидно, что если неженатый юноша и незамужняя девушка так близки, то они планируют пожениться, когда станут достаточно взрослыми для этого. Моим родителям и Чарльзу Спендеру эта идея по душе, ведь так они гарантированно объединят состояния наших семей. А Диана… - Он пожимает плечами. – Ну, я уверен, она надеялась, что я сделаю ей предложение до отъезда из Фредериксберга сегодня.
- Но ты этого не сделал? – уточняет Скалли, и он качает головой.
- По правде сказать… - «Не надо, - убеждает он себя, - ей не надо этого знать», однако рациональная часть его мозга, похоже, взяла выходной, потому что он беспечно продолжает: - Честно говоря, Скалли, я начинаю сомневаться, что мне стоит это делать.
- Вот как? – спрашивает Скалли куда более радостным тоном, чем предполагают обстоятельства, и, мгновенно осознав это, придает своему лицу приличествующее случаю серьезное выражение. – Надеюсь, не из-за того, как она обращалась со мной. Ты был прав: с моей стороны было нечестно ожидать, что она проявит гостеприимство по отношению ко мне, если она и понятия не имела о моем приезде.
- Нет, не из-за этого, - отвечает Малдер, - хотя частично и из-за этого тоже. – Он закусывает губу, размышляя. – Скалли, ты знаешь, что иногда я склонен… к импульсивности, не так ли?
Скалли смеется.
- Иногда, Малдер? – поддразнивает она, качая головой. –На мой взгляд, это еще очень мягко сказано, согласен?
Он смущенно усмехается.
- Ладно, большую часть времени, - признает он. – Я ничего не имею против того, что мои планы расстраиваются в последнюю минуту, и искренне люблю импровизировать, делая все под влиянием момента. И на этой неделе я задумался над тем… каково это будет для того, кто ненавидит сюрпризы и всегда предпочитает все знать заранее и в мельчайших деталях, выйти замуж за кого-то столь импульсивного, как я?
Скалли, по-видимому, всерьез задумывается над его словами.
- Это и вправду не похоже на идеальный рецепт семейного счастья, - признает она. – Но ты действительно считаешь, что у нее не возникают схожие сомнения? Если она так давно тебя знает, твоя склонность делать все под влиянием минуты не могла укрыться от ее внимания.
- Верно, - говорит Малдер, - но мне кажется, что Диана может руководствоваться извечным предположением, что брак изменит меня, сделает более рациональным и менее склонным к авантюрам.
Скалли окидывает его скептичным взглядом.
- Так ты говоришь, что она влюблена в мужчину, которым она хочет, чтобы ты стал, в противовес тому, кем ты являешься сейчас?
- Ну, честно говоря, она никогда не признавалась мне в любви, - сообщает Малдер. – Так что, возможно, вопрос любви в браке ее не слишком-то беспокоит.
- Не могу представить брак с кем-то, кого я не люблю, - говорит Скалли. – Я хочу сказать… я знаю, что это распространенная практика, и многие свадьбы устроены родителями или заключаются по расчету, но… я просто не в силах поставить свое будущее счастье на надежду, что брак изменит основополагающие черты характера моего мужа. – Она вздыхает и поднимается. – Слушай, - продолжает она, снова подбирая свои вещи. – Через полчаса мне надо быть на берегу реки.
Малдер хмурится.
- Зачем? – спрашивает он.
- Я в очереди на караул, - поясняет Скалли. – Полковник 44-го Нью-Йоркского полка распределил смены в начале недели, как мне сказали, и всем снайперам приказано принять участие в карауле у кордона.
- Надолго? – спрашивает Малдер.
- Меня сменят к ужину, полагаю, - отвечает Скалли, и Малдер кивает.
- Будь осторожна, ладно? – просит он. – Не засни. И никаких отвлечений.
Скалли закатывает глаза.
- Конечно, ведь это именно мне нужно напоминать об этом, - язвит она. – Как думаешь, сможешь не попадать в неприятности остаток дня, пока меня не будет?
Малдер сердито косится на нее, но при этом борется с улыбкой. С той ночи, когда Скалли в гневе уехала из Фредериксберга, его терзал страх, что из-за Дианы они потеряют это непринужденное согласие между ними, но теперь, обнаружив, что этого не случилось, он испытывает ни с чем не сравнимое облегчение.
