- Да, но он уехал раньше меня, - встревоженно сообщает Малдер. – Вы не видели, когда он вернулся?

- Нет, - отвечает Скиннер, - но я все утро не отходил от своей палатки. Вполне может быть, что он ожидает вас вместе с остальными вашими людьми.

Малдер кивает.

- Если это все, сэр, то я отправлюсь в свой полк, - говорит он, и, отсалютовав в ответ на прощальный жест Малдера, Скиннер взмахом руки отпускает своего подчиненного. Малдер вновь садится на коня и продолжает путь, пока не замечает знамена 83-го Пенсильванского полка.

Солдаты издают громкие радостные крики, когда Малдер проезжает мимо, и он отвечает на них с немалым дискомфортом. Он пока не чувствует себя вправе принимать похвалы целого полка, так как еще не вел их в бой и не доказал, что способен командовать таким количеством людей. Однако он машет им, когда они отдают ему честь и выкрикивают приветствия, одновременно зорко высматривая характерные рыжие волосы Скалли в толпе.

К тому времени, когда он достигает палатки, которую солдаты установили для него, Скалли поблизости не оказывается, и Малдер начинает всерьез беспокоиться за нее. Она сказала, что вернется непосредственно в полк, как он помнит, но вполне вероятно, что она передумала и решила провести эту неделю где-то еще. Но куда бы она отправилась? Дороги небезопасны для всех одиноких всадников из-за банд, всегда готовых напасть на ничего не подозревающую жертву.

У него сердце уходит в пятки от страха, когда он осознает, что во время дорожного ограбления нападающие могли бы без труда обнаружить секрет Скалли, который она сумела скрывать от всей армии Союза. И если бы это произошло, опасность грозила бы не только любым ценностям и деньгам, которые могли оказаться в ее ранце. В итоге Малдер решает, что если Скалли не покажется в течение часа, он пошлет гонцов в другие полки, чтобы выяснить, не видел ли ее кто-нибудь. К счастью, ее волосы послужат хорошим ориентиром.

А если она не покажется к ночи, он сам отправится ее искать.

Малдер спешивается и передает коня грумам, чтобы его почистили и покормили. Зайдя в палатку, он, к немалому своему удивлению, обнаруживает, что ему установили походную кровать, но затем вспоминает, что видел такую в палатке Скиннера, когда тот был командующим полком, так что, вероятно, ее установили и для него. Какая бы ни была причина, он рад ее наличию и, бросив ранец на землю, со стоном опускается на койку. Она, конечно, не сравнится с тем, на чем он спал последнюю неделю, но в плане удобств на одну ступень спального коврика, расстеленного прямо на земле, так что его все устраивает.

Край палатки внезапно отодвигается в сторону, и Малдер резко садится. Снаружи стоит Скалли, заглядывая внутрь и щурясь в слабом свете. При виде ее тугой узел в его желудке мгновенно исчезает, и от наполнившего его облегчения у Малдера возникает головокружение.

- Разрешите войти, сэр? – сухо спрашивает Скалли. Малдер морщится про себя от формальности ее тона.

- Разумеется, входи, Скалли, - приглашает он. – Это и твоя палатка тоже.

- Неофициально, - возражает она, однако заходит, опустив холщовый край палатки, и вопросительно поднимает брови при виде койки. Малдер смущенно склоняет голову.

- Я ее не просил, клянусь, - заверяет он ее. – Ее установили до того, как я прибыл несколько минут назад. Я поговорю с полковником Скиннером и уточню, нельзя ли получить еще одну для тебя.

- Нет, ты этого не сделаешь, - заявляет она. – Это вызовет пересуды. Лейтенанты ведь обычно не спят на койках?

- Кажется, нет, - признает Малдер. – Что ж, тогда ты можешь занять ее. Я не против спать на земле.

- Это твоя койка, Малдер. Ты старший по званию офицер. С какой стати ты отдашь ее мне?

- Потому что я джентльмен и проявляю элементарную вежливость, - отвечает он. – Разве не так?

Скалли прищуривается.

- Нет, если человек, которому ты предлагаешь лучшие условия для сна, твой подчиненный, - отвечает она и, понизив голос, добавляет: - Вот об этом я и говорила, когда предполагала, что ты можешь начать обращаться со мной иначе.

- Но все же, - не сдается Малдер, - мне это кажется неправильным. По крайней мере, мы можем спать на ней по очереди.

Скалли вздыхает.

- Если я соглашусь, ты пообещаешь закрыть уже тему чертовой койки? – спрашивает она, закатывая глаза. – Я в лагере всего пять минут, а ты уже заставляешь меня пожалеть, что я не дезертировала.

Малдера охватывает уныние при ее словах… но потом он замечает озорной блеск в ее глазах и с облегчением усмехается ей.

- Ладно, будем спать по очереди, - соглашается он. Скалли кивает и, бросив свою поклажу рядом с малдеровской, тоже садится на койку. – Куда ты ездила, Скалли? – спрашивает ее Малдер. – Ты говорила, что вернешься в полк, но полковник Скиннер говорит, что не видел тебя.

Скалли наклоняет голову.

- Я не возвращалась, - признает она. – Я поехала было обратно, но… - Она вздыхает. – Мне нужно было время, чтобы остыть после отъезда из Фредериксберга, и я не готова была вернуться в полк, потому что совсем не хотела придумывать какое-нибудь объяснение тому, почему я не с тобой и твоей семьей. – Она поднимает на него глаза. – Что ты им рассказал, кстати?

- Что вечером прибыл гонец с посланием для тебя, - отвечает Малдер. – Им этого хватило. Саманта была разочарована, когда ты не спустилась к завтраку.

- Мне жаль, что у меня не получилось провести больше времени с ней, - отвечает Скалли. – Мне кажется, мы с ней начали неплохо ладить. – Она неловко теребит пальцы, лежащие у нее на коленях. – Малдер, я должна перед тобой извиниться, - продолжает она. – Я выдвинула ужасные обвинения, и мне не следовало этого делать без достаточно веских доказательств.

Малдер открывает рот, чтобы рассказать ей о случившемся прошлой ночью… но останавливает себя. Внезапно ему совсем не хочется делиться с ней произошедшим между ним и Дианой и только частично – совсем чуть-чуть – из-за нежелания признавать свою возможную неправоту.

Хотя Малдер и не хочет, чтобы Скалли прониклась еще большим предубеждением по отношению к Диане, если окажется, что разговор в переулке – как и события прошлой ночи – были невинными, ему представляется… неправильным рассказывать Скалли о том, что едва не произошло вчера в его спальне. И дело не в том, что Скалли женщина – в конце концов, они уже касались предмета интимной близости в разговоре после прибытия в Фредериксберг. Как бы то ни было, он пока не хочет сообщать ей о ночной эскападе Дианы, а потому идет по другому пути.

- Я тоже должен извиниться перед тобой, Скалли, - говорит он ей. – Ты была права в одном: Диана могла бы вести себя с тобой куда приветливее, и мне следовало вступиться за тебя и сказать ей что-нибудь по этому поводу.

- В таком случае твой визит мог оказаться куда менее приятным, - возражает Скалли. – В конце концов, я свалилась ей на голову совершенно неожиданно.

- Что ж, мой визит и так был менее приятным без тебя, - говорит Малдер, и Скалли опускает голову, заливаясь краской смущения. – И, может, если бы я только уделил время тому, чтобы рассказать тебе о ней чуть больше, ты бы так не расстроилась из-за ее поведения. Диана… она привыкла получать все, что хочет, привыкла, что все делается по ее желанию. Это не оправдывает ее, но она всегда легко выходила из себя, если ее планы менялись в последнюю минуту. Мне следовало написать и сообщить, что ты приедешь со мной, и я сожалею, что не сделал этого. – Он протягивает руку и осторожно накрывает ее лежащую на койке ладонь своей. – Как думаешь, ты найдешь в себе силы простить меня? – Она улыбается ему, все еще краснея, и он очарован тем, как веснушки проявляются на фоне ее вспыхнувших щек.

- Если ты простишь меня за то, что я сделала столь поспешные и оскорбительные выводы касательно твоей невесты, - отвечает она.

- Скалли, тут нечего прощать, - заверяет он ее и не кривит душой. – Ты просто оберегала меня так, как тебе и полагается делать в качестве моего лейтенанта и друга.