- Ты действительно имела это в виду, Саманта? – спрашивает он куда менее твердым голосом, чем ему хотелось бы.
- Что именно? – уточняет она.
- То, что сказала, - поясняет он. – О… о том, что гордишься мной. За то, что я сражаюсь за Союз, а не за Юг.
Саманта награждает его взглядом, красноречиво свидетельствующим о том, что он полный идиот, раз вообще такое спрашивает.
- Разумеется, именно это я и имела в виду, Фокс, - подтверждает она. – Если бы я тоже могла сбежать и присоединиться к армии Союза, я бы так и сделала, как только достигла бы призывного возраста.
Малдер прячет улыбку; не стоит говорить Саманте, что он знаком с одной молодой леди, которая не позволила такой мелочи, как пол, помешать ее вступлению в армию. Последнее, чего ему хочется – это чтобы Саманта вбила себе в голову подобную идею. Он достаточно хорошо ее знает, чтобы понимать, что она именно так и поступит, впутавшись в этот конфликт так же глубоко, как и он сам.
- Спасибо, Сэм, - благодарит он, крепко прижимая ее к себе. Она отвечает столь же сильным объятием, и, когда он опускает руки, то видит слезы в ее глазах. Она вытирает их, шмыгая носом.
- Как бы я хотела, чтобы тебе не нужно было уезжать, - говорит она. – Я знаю, ты должен… но это так ужасно, когда тебя нет рядом. Я очень сильно скучаю по тебе.
- Я тоже по тебе скучаю, - заверяет он ее. – Я буду писать каждую неделю, хорошо? И неважно, где я или что происходит.
- А я обещаю, что придумаю способ, как передавать свои письма почтальону и не позволить родителям их перехватить, - обещает Саманта. – Даже если мне придется вставать на рассвете, встречать его у ворот каждое утро и подкупать, чтобы он прятал письма в своей куртке.
- Просто пригрози ему, - предлагает Малдер. – Должно сработать. Ты сейчас была довольно пугающей. – Он вздыхает с сожалением. – Я беспокоюсь, что втянул тебя в неприятности. Как они тебя накажут?
- Запретят выходить из комнаты, скорее всего, - равнодушно пожав плечами, отвечает Саманта. – Да я и не против. Я скорее предпочту сидеть наверху и читать, чем слушать уроки хороших манер от матушки.
- Можешь брать столько книг, сколько захочешь, - предлагает он. – У меня такое чувство, что в будущем тебя часто будут ссылать в твою комнату.
Она усмехается.
- Что тут скажешь? Кажется, у меня выработалась дурная привычка выбалтывать все, что приходит мне в голову, невзирая на последствия.
- Не представляю, где ты этого нахваталась, - вторит ей Малдер, выводя коня из конюшни, и они с Самантой идут в сторону улицы. Когда они останавливаются на обочине, Малдер обнимает сестру, отрывая ее от земли и стискивая так сильно, словно вовсе не хочет отпускать. – Береги себя, Саманта, - хрипло говорит он, осторожно ставя ее обратно на тротуар. Наклонившись, он целует ее в щеку, выпрямляется и неохотно отступает.
- Ты тоже, хорошо? – просит Сэм, по-прежнему держа его за руку, не желая отпускать ее. – Постарайся по возможности не рисковать. И слушайся своего лейтенанта Скалли. Похоже, он знает, как не давать тебе попадать в неприятности.
Малдер усмехается.
- У него это получается лучше, чем у кого бы то ни было… за исключением тебя. – Саманта улыбается, однако ее нижняя губа дрожит. Малдер видит, что она сдерживает слезы до его отъезда, чтобы ему было легче покинуть ее. – Люблю тебя, сестренка, - говорит он, взъерошив ей волосы напоследок.
- Люблю тебя, старший брат, - отвечает она, отступая назад, когда он садится на коня и, помахав на прощание, уезжает прочь.
========== Глава 3 ==========
***
Август 1863 года
К западу от Фредериксберга, Вирджиния
К счастью, за неделю, проведенную Малдером в Фредериксберге, Потомакская армия двинулась дальше на юг и разбила лагерь у реки Раппаханнок, в результате чего вместо полдня верхом – а именно столько они со Скалли ехали до дома Чарльза Спендера в начале недели – обратная дорога до лагеря займет у него чуть больше часа. Он, разумеется, не стал упоминать этого родителям: при мысли о том, что придется сидеть и слушать критику отца и мольбы матери дольше, чем это абсолютно необходимо, у него зубы сводит.
Утро выдается теплым, но не жарким, и Малдер почти никого не встречает по пути. При столь близком расположении армии путешествия гражданских лиц строго ограничены – зачастую необходимы специальные документы, чтобы переехать из одного города в другой, да и некоторые солдаты ведут себя не слишком дружелюбно и вежливо по отношению к гражданам Вирджинии.
Разумеется, и военнослужащему любой армии довольно небезопасно путешествовать в одиночку, учитывая количество беспринципных воров, наводнивших округу. Особой опасности в настоящее время подвергаются как раз солдаты Союза, ведь рейдеры Мосби (1), покинувшие армию мятежников, отправились в грабительские походы к северу от лагеря Ли. Малдер уже не в первый раз надеется, что Скалли сумела благополучно вернуться в лагерь.
Почти в самом конце своего путешествия, примерно в двадцати милях от Фредериксберга, Малдер минует кордон, отмечающий внешнюю границу лагеря армии Союза. Его пропускают довольно быстро – там оказываются люди из его собственной бригады, которые сразу же узнают его – и он проезжает через расположение трех других бригад, пока не замечает свою собственную.
Чуть дальше, вне зоны видимости кордона, располагается группа мужчин, которые, сложив свои мундиры в кучу позади основной базы, убивают время за игрой в бейсбол четыре на четыре. Малдер останавливается, чтобы понаблюдать за ними. Игроки обходятся питчером и тремя бейсменами; мужчины, ждущие возможности поиграть за другую команду, по очереди забирают пропущенные бэттером мячи. На мгновение Малдер задается вопросом, а предполагает ли звание полковника, что он должен быть выше игр со своими подчиненными, но тут же решает, что ему плевать на уместность или неуместность этого: он любит бейсбол, и на время долгих зимних месяцев в лагере, начиная с декабря, игра станет желанным отвлечением – не считая того, что это будет неплохим способом согреться.
Он задумывается над тем, а играла ли Скалли когда-нибудь в бейсбол. Велик шанс, что да, если она выросла с двумя братьями и была таким сорванцом, как рассказывала. А если она никогда не играла… что ж, ему просто придется научить ее.
Еще через несколько минут Малдер добирается непосредственно до самого лагеря. Он останавливается, чтобы спросить у командующего каждого полка, где в настоящее время располагается 3-я бригада, и вскоре замечает красный мальтийский крест, развевающийся над их штаб-квартирой. Малдер решает заглянуть туда и повидаться с полковником Скиннером, прежде чем продолжить путь к своему полку, твердо сказав себе, что делает это только чтобы убедиться, что командир знает о его возвращении, и проверить, нет ли каких-то важным новостей, каких-нибудь приказов, которые ему надо будет донести до своих людей.
И вовсе это не потому, что он оттягивает встречу со Скалли. Разумеется, нет.
Полковник Скиннер сидит под навесом своей палатки, склонившись над столом вместе с несколькими своими подчиненными. Когда Малдер приближается и спешивается, он поднимает на него глаза и встает, чтобы ответить на приветствие.
- Добро пожаловать назад, полковник Малдер, - говорит он. – Как дела у ваших родных?
- Все хорошо, сэр, - отвечает Малдер. – Я благодарен за возможность навестить их. Спасибо вам за это.
Скиннер отмахивается от его слов.
- Это не проблема. Сейчас здесь все равно ничего не происходит.
- Прежде чем вернуться в свой полк, могу я спросить, сэр, как обстоят дела? Как думаете, скоро мы снова двинемся в путь?
- Это маловероятно, - отвечает Скиннер, вновь усаживаясь за стол, и жестом указывает на юг, в направлении реки Раппаханнок, находящейся в паре-тройке миль оттуда. – Армия генерала Ли расположилась на южном берегу реки, а мы сидим здесь, на другой стороне… и не похоже, что кто-то из нас собирается что-то предпринимать. Сейчас мы просто ждем, устраивая ежедневные строевые, чтобы люди не скучали, и назначая наших снайперов по очереди следить за берегом, особенно по ночам. – Он разворачивается к Малдеру. – И, говоря о снайперах, где ваш лейтенант Скалли? Его мы тоже назначим в дозор, если у вас для него нет никаких срочных дел. Разве он не отправился в Фредериксберг вместе с вами?
