========== 1. Мятеж ==========

Битва давно уже переместилась из двора замка в его залы и коридоры. Обезумевшие от ярости и крови повстанцы убивали всех на своём пути, кем бы ни оказались несчастные. Им, науськанным ненасытными вождями, не терпелось поскорее начать грабёж – то, что они промеж себя именовали «восстановлением справедливости». Сопротивления они не ожидали: ведь кто станет сражаться за жалкого короля, которого ненавидят собственные солдаты?

Нападение произошло незадолго до рассвета. Но, даже несмотря на неожиданность, мятежникам вряд ли удалось бы захватить цитадель, не открой им ворота их сторонники – а вернее, предатели. Те постарались на славу: припрятали оружие, подпоили стражу, а потом преспокойно перерезали спящим глотки. Но королевские солдаты отчего-то не спешили переходить с оружием на сторону угнетённого народа, а продолжали исполнять свой долг – до смерти. Король и двое его сыновей сражались в своём последнем бою плечом к плечу с начальником стражи и уцелевшими воинами. И с каждой секундой их защитников становилось всё меньше.

Пятнадцатилетняя Нума прижала ухо к двери. Откуда-то снизу доносился лишь отдалённый гул, и трудно было понять, что происходит. Пальцы взялись за дверной засов…

- Ваше высочество, что вы делаете? Немедленно остановитесь! – Аттага, нянька и кормилица принцессы, схватила девушку за плечо и чуть ли не отшвырнула в сторону. Нума не обиделась – она видела, что няня вся трясётся от страха и едва не плачет. «Ты должна быть всем примером», - сказала бы ей мать, погибшая меньше месяца назад от рук разъярённой толпы. Но это было нелегко.

- Вам надо спрятаться, ваше высочество, - подала голос горничная Лита из-за пышного полога кровати.

- Дура, ты думаешь, тебя там не найдут? – Отозвалась вторая служанка, Эрра, и покосилась на распахнутое окно, через которое долетал со двора запах дыма. – Уж я-то знаю, что делать.

- А ну, цыц, раскудахтались! – Прикрикнула Аттага и обняла Нуму. – И всё же, вам и вправду лучше спрятаться, ваше высочество.

Шум и крики в коридорах стали громче, удавалось даже различить отдельные голоса. И ничего доброго они не сулили. Кто-то крикнул: «Сюда!», а потом дверь затрещала, словно её пытались выломать сразу несколько человек.

Лита испуганно пискнула. Нума сжалась под кроватью, а няня решительно выпрямилась, намереваясь сражаться за свою госпожу до конца.

В ход пошли топоры, и вскоре дверь слетела с петель. В комнату ворвались семеро грязных, залитых кровью человекообразных зверей. По-видимому, битва была окончена, и теперь они жаждали боевых трофеев.

- Ишь, награбили, кровопийцы! – Прохрипел кто-то из них, оглядев комнату. – Прочь с дороги, старуха! – И с размаху ударил топором Аттагу, преградившую ему путь. Верная нянька упала с разрубленной головой; Лита завизжала – и тем выдала себя.

- Всех баб не убивайте, и так почти никого не осталось, - приказал главарь мятежников, где-то разжившийся мечом. – Потешиться не с кем будет.

- Да ладно, это же старуха. А вон там есть и помоложе!

Нума в ужасе скорчилась в своём укрытии и поэтому не видела, что произошло потом. Убийца Аттаги выволок из-за полога Литу, разодрал на ней платье и продемонстрировал товарищам свою добычу, потом забросил её на плечо. Второй погнался за Эррой, но та отступила к окну, вскочила на подоконник и без колебаний бросилась вниз. Мятежник выглянул в окно и разочарованно присвистнул:

- В лепёшку! Вот же дура.

- Здесь должна ещё быть принцесса, ищите давайте, - приказал главарь с мечом. А потом стремительно подошёл и заглянул под кровать. Лицо его расплылось в довольной ухмылке. – А вот и её бывшее высочество!

Нума закричала, когда её вытащили за косы и грубо поставили на ноги. Двое мятежников тут же оторвались от бедной Литы и устремились к новой жертве.

- Нет, - заявил главарь. – Для неё мы припасём особое угощение. Её проклятый отец и его ублюдки подохли в бою, даже казнить некого на потеху трудовому народу. Зато теперь есть, кого.

Он провёл Нуму мимо остывающего трупа Аттаги с разрубленной головой, мимо товарищей, с нетерпением ждущих своей очереди под крики Литы, и потащил в подземелье, о котором Нума слышала, но никогда там не бывала. У одной из тяжёлых деревянных дверей стоял охранник из мятежников, главарь кивнул ему, и тот отпер другую дверь. Бывшую принцессу втолкнули внутрь, но и на этом её мучения не окончились. Тюремщики тщательно обшарили её, отыскивая драгоценности, которых оказалось не так много – серьги и кулон на шее, подарок матери. Потом сорвали с неё всю одежду и зачем-то обрубили косы. И уставились на неё, словно на мусор какой.

- А говорили: красавица. Ничего особенного, девка как девка, - сказал стражник. – Её бы красивые платья да нашим бедным девчоночкам, вот те бы вправду тогда стали красавицами.

- На, держи! – Главарь с усмешкой бросил Нуме какую-то грязную, вонючую тряпку. – Прикройся, это тебе больше к лицу. Или, если хочешь, ходи голышом.

Они расхохотались. Стыд пересилил отвращение, и Нума завернулась в дерюгу. За всё это время она не произнесла ни слова, только беззвучно плакала. Она не просила пощады, не спрашивала, что с нею будет, ибо знала, что это бесполезно. Но ответ она получила.

- Ничего, - бросил главарь, направляясь к двери вместе со стражником, - недолго тебе терпеть осталось.

Они вышли, дверь закрылась. Нума продолжала стоять на месте, будто в оцепенении. А потом что-то в душе её рухнуло, она упала на грязный сырой пол, стиснула в кулаках грубо отсечённые косы и зарыдала.

Что плохого она им сделала? Быть может, её отец-король… вернее сказать, покойный отец-король и был к кому-то несправедлив, но ведь всем не угодишь. Да и про этого главаря мятежников, Шафро, она кое-что слышала. Говорили, что он когда-то служил её отцу-королю, но потом предал его и переметнулся в войне на сторону врагов. И теперь он просто решил свести счёты со своим бывшим государем и сумел ловко посеять в народе семена бунта. А народу, утомлённому не особенно успешной войной, да ещё неурожаем, вполне хватило одной-единственной искры…

Сначала погибла мама. Она уговорила отца и решилась сама выйти к народу, чтобы раздать хлеб и серебро. А они бросились на неё и забили почти до смерти, солдатам едва удалось отбить умирающую королеву, и, конечно же, при этом они зарубили нескольких особо ретивых бунтарей, а нескольких взяли под стражу. Маму принесли во дворец без сознания, но перед смертью она очнулась и лишь попросила отца никого не казнить. Он не послушал и жестоко покарал всех арестованных. И это стало последней каплей.

Последние струйки слёз стекли по грязным щекам Нумы. Она вытерла лицо остриженными косами – какие же они мягкие, точно шелк… были. Дырявая тряпка так и норовила свалиться с плеч, Нума запахнула её и принялась рассеянно наблюдать за мерно падающими с потолка вязкими каплями. Ей уже было всё равно, что с нею сделают. Лишь бы это поскорее закончилось!

========== 2. Зрелище ==========

Вскоре веки Нумы отяжелели. Было холодно и сыро, противно пищали крысы, но несмотря на это, уставшая девушка провалилась в тяжёлый сон, свернувшись клубочком на полу. Кошмар наяву продолжился и в сновидениях: Нуме снилось, как на её глазах одичавшая толпа рвёт на куски её отца, мать и братьев, а потом добирается и до неё. В ногу вонзилось что-то острое и горячее, Нума закричала и проснулась – и поняла, что ей на самом деле больно: в большой палец впилась зубами огромная усатая крыса.

Отчего-то мерзкая тварь показалась Нуме очень похожей на Шафро – такой же длинный нос и торчащие усы. Она замахнулась и хлестнула крысу всё ещё зажатыми в руке косами. Голодная зверюга попыталась напасть вновь, но, встретив отчаянное сопротивление, отступила и скрылась где-то в углу. Но перед тем обернулась и посмотрела на узницу, словно человек… и от этого взгляда Нуме стало не по себе. А что, если её заперли здесь на съедение крысам? Хотя нет, Шафро что-то говорил об «особом угощении». Должно быть, её хотят прилюдно казнить каким-нибудь изощрённым способом.