Тюрьма в 1900-1901 году была особенной: «двери камер не запирались никогда – прогулки совершались общие и во время прогулок вперемежку занимались спортом, то слушали лекции по научному социализму. По ночам все садились к окнам, и начинались пение и декламация. В тюрьме имелась коммуна, так что и казенные пайки, и все присылаемое семьями поступало в общий котел. Закупки на базаре за общий счет и руководство кухней, с целым персоналом уголовных, принадлежало той же коммуне политических арестованных. Уголовные относились к коммуне с обожанием, так как она ультимативно вывела из тюрьмы битье и даже ругательства».
В то время Урицкий носил большую черную бороду и постоянно сосал маленькую трубку. Флегматичный, невозмутимый, похожий на боцмана дальнего плавания, он ходил по тюрьме своей характерной походкой молодого медведя, знал все, поспевал всюду, импонировал всем и был благодетелем для одних, неприятным, но непобедимым авторитетом для других. Над тюремным начальством он господствовал именно благодаря своей спокойной силе, властно выделявшей его духовное превосходство.
Тот же Луначарский после пребывания в стенах Киевского замка напишет: «Мне Лукьяновская тюрьма дала не меньше, чем Цюрихский университет».
Андрей, вспоминая эти слова, улыбнулся, снова взглянул в зарешетчатое окно и с юмором отметил для себя, что если перечислить всех известных людей, чей жизненный путь хоть раз да пересекался с Лукьяновской тюрьмой, то набралась бы не одна сотня громких имен.
Революционеры и оппозиционеры всех поколений, члены многих правительств, жертвы царских и советских репрессий…
От тюрьмы не были застрахованы и женщины, они содержались в отдельном крыле «Катеньки», и некоторые из них даже рожали непосредственно в заключении. Так в стенах «Лукьяновки», а точнее в лазарете Лукьяновской тюрьмы 12 мая 1881 года у революционерки-народницы Софии Николаевны Богомолец родился мальчик Александр, ставший в последствии основоположником российской и украинской школы патофизиологии, эндокринологии и геронтологии.
В 1904 г. в Лукьяновской тюрьме содержались сестры Ленина Мария и Анна Ульяновы, а затем и его брат Дмитрий Ульянов.
В списке заключенных была и Фанни Каплан, известная участием в покушении на вождя мирового пролетариата. Узницей она стала в 1906 г. за покушение на генерал-губернатора.
С приходом 26 апреля 1906 года на пост Министра внутренних дел Петра Аркадьевича Столыпина, который ужесточил преследования нарушителей законов. На территории Лукьяновской тюрьмы в 1909 году левее "Катьки" (1) началось строительство более скромного женского корпуса (2), а в 1911-м в тылу "замка" вырос четырехэтажный следственный корпус, который нередко называли "Столыпинским" (3).
Самый массовый побег случился в конце января 1918 года, когда Киев был в руках Центральной Рады. Подступившие к городу большевистские войска начали обстреливать его из дальнобойных орудий. Немногочисленные охранники тюрьмы, услышав вой снарядов и грохот разрывов, попрятались по подвалам, плотно закрыв за собой двери. "Население" Лукьяновского комплекса в количестве 1200 человек сразу же этим воспользовалось, и тюремные стены рекордно опустели.
Но с приходом Советской власти, за которую так рьяно отсиживали в Лукьяновской тюрьме революционеры, жизнь здесь резко изменилась. Возводится новый корпус «Сталинки» (4) ныне «Малолетка», и в тюрьме находится более 25 000 заключенных. В туннелях между корпусами была расположена тюрьма ОГПУ МВД СССР. Там же приводили в исполнение и смертные приговоры
В то время было и одно событие, которое достаточно тяжело отложилось в памяти современного арестанта Андрея Глаголева, содержащегося в камере №136, расположенной на 5-ом спецпосту Лукьяновского СИЗО №13.
В 1937-м году в этой тюрьме был расстрелян отец Александр Глаголев, духовник семьи Булгаковых – прямой родственник почти сорокалетнего заключенного, так же попавшего в этот следственный изолятор совершенно по прагматическим причинам, попавшего осознано с определенными целями и задачами, прагматично спланированными им в течение многих лет своей работы в экономической области распределения средств государственного бюджета «неньки України» и добивавшегося своего – нахождения долгого времени под следствием по достаточно недоказуемым статьям, доказательство вины, как и доказательство невиновности по которым могло длиться не один долгий год в судебных инстанциях – именно то, что было необходимо и чего именно и добивался обанкротившийся на воле несостоявшийся мини олигарх земли Малорусской…
Андрей попал в Лукьяновский тюремный замок исключительно по своей собственной воле…
Глава 2. Кладоискатели
Андрей с детства увлекался историей родного города, точнее археологией, а если быть еще более точнее – кладоискательством. Уже в седьмом классе школы с магическими цифрами №69 он организовал маленький кружок горных археологов, в который входило четверо юных отроков. Эта четверка по вечерам взрыхляла склоны Владимирской горки, надеясь найти золотые монеты (или хотя бы серебряные) периода начала Крещения Руси.
Однажды углубившись не менее чем на пол метра, они были замечены проходившими мимо, немного подгулявшими милиционерами, которые мгновенно протрезвев попытались словить чудесную добычу в виде молодых исследователей прошлого родного Киева. Андрею и его товарищам удалось тогда убежать, но данный инцидент, охладивший их пыл на некоторое время не помешал юному Глаголеву продолжить поиски сокровищ, запрятанных в недрах матери городов Русских…, а их было в истории столицы Украины немало…
Первые упоминания о кладоискателях Андрей узнавал из архивов «Центральной научной библиотеки Академии наук УССР» (с 19 февраля 1988 года Национальная библиотека Украины имени В. И. Вернадского), где в старых исторических книгах говорилось, что со времен Киевской Руси уже многие старатели искали «варяжские» клады.
Варяги, как профессиональные войны за годы странствий и грабежей скапливали неплохие состояния. По описаниям варяжские клады состояли из «златых сосудов латинских», т.е. из предметов столовой посуды приобретенных в походах. Самая известная история говорит о том, что такую «поклажу» запрятано в пещере близ Киево-Печерского монастыря. С тех пор пещера называется «варяжской».
Как таковой профессии, как кладоискатель в нашей стране не существовало. Все находки были абсолютно случайными. Особое распространение кладоискательство получило во времена Петра I, который издал специальный указ, по которому любая найденная «поклажа» объявлялась собственностью государства.
Вместе с огромным числом обуянных золотой лихорадкой копателей появилась и еще одна профессия – торговцы кладовыми записями. Они продавали документы, в которых подробно описывалось местонахождение сокровищ. Несмотря на очевидное (в большинстве случаев) жульничество, клиентов у таких продавцов было хоть отбавляй. Известно – блеск золота пьянит посильнее вина. Бояться же мошенникам было нечего. Даже если незадачливый кладоискатель ничего при помощи купленной записи не находил, ему поясняли: плохо, брат, разобрался в записанных указаниях.
Охота за сокровищами было делом опасным. Во-первых, попытка утаить найденное – прямое нарушение закона. Во-вторых, конкуренты могут бока намять (в лучшем случае). А, в-третьих, раскопав «бугор» без соответствующих предосторожностей можно было оказаться похороненным вместе с ценностями под завалом (многие тайники устраивались таким образом, чтоб непрошенные гости навсегда оставались рядом со столь любезным их сердцу золотом). В истории Киева, построенного на семи холмах, часто случались подобные случаи пропадания мирных искателей сокровищ под пластами, охраняющими «заначки» предков.
