И я сразу поняла, что сказка про Золушку становится реальностью. Вот только ожидает меня не бал, фея и принц, а бесхребетный отец и злобная мачеха. Все плюшки ушли другим, мне остался только кнут.

— Сестер нет?

— Да вроде бы нет, а что? — Лара не понимала моей логики, но и сказку Шарля Перро она не слышала.

— Разрыв шаблона, не обращай внимания.

Одна из дверей открылась — в спальне их три, и я увидела, как в комнату медленно вошла молоденькая девчушка лет пятнадцати, напевая незнакомый задорный мотив. Пела она, надо сказать, отвратно — фальшивила, а звонкий голосок то и дело срывался на визгливые нотки. Девчушка, не замечая меня, принялась за уборку. Горничная, стало быть, да и неброская одежда соответствовала. Черное платьице длиной чуть ниже колен, сверху накинут серенький, обшитый кружевом передник с множеством кармашков.

— Кхе-кхе… — я попыталась привлечь внимание.

Девчушка забавно взвизгнула, чем вызвала мой смешок, и обернулась ко мне с испуганными глазами. Неужели болезнь меня так подкосила? Нет, я, конечно, здорово похудела — это видно по обтянутым кожей рукам, похожим на кости скелета, но не до такой же степени. Обидеться, что ли?

Пока я раздумывала о своей внешности, горничная выронила из рук тряпку, которой вытирала пыль, и выскочила из комнаты.

— Ну все, жди гостей… — недовольно пробурчала Лариса, наблюдая за тем, как медленно закрывается дверь.

— Значит, будем встречать! — принимая сидячее положение, заявила я.

Успела только поудобнее устроиться, как дверь с грохотом распахнулась, и начался сюр, не иначе. В комнату вбежал мужчина лет сорока и кинулся ко мне со слезами на глазах. Я отпрянула, но мужик был проворнее и успел сцапать меня в объятия. Лариса, зажатая между нами, сдавленно пискнула и принялась вырываться. Роль начинки в нашем бутерброде ее не устраивала. Медленно до меня начало доходить, что воображаемый мною старичок Лионель вовсе даже и не старичок, и передо мной он. Самое страшное, что я не знала, что ему сказать: даже если бы и знала язык, не смогла бы подобрать нужных слов. Его эмоции были настолько яркими, настолько ошеломляющими, что стало страшно.

— Да оттолкни ты этого плешивого! — бурчание Ларисы вывело меня из оцепенения. — Ногой ему! Ногой, куда дотянешься!

Кровожадность Лары меня позабавила. Смешок вырвался сам собой, что стало неожиданностью и для меня, и для папаши, который, наконец, оторвался от моего несчастного тела. Его руки все еще удерживали меня, а глаза пристально разглядывали. Во всем скользила нескончаемая нежность. Виолетту очень любили в этом доме. Отец так точно был от девочки без ума. И тем сложнее для меня…

— Лилия, — протянула я ему руку, представляясь.

Мужчина удивленно уставился на меня, потом помотал головой из стороны в сторону, улыбнулся и заговорил тягучим баритоном.

— Летта, дистикт менкраз васи цварк. Шлавни диаргон шляйн ваыник зварк! Хвасти фыфырик!

Опять этот фуфурик… Вот странный у них язык. И звучание странное, непривычное. Как смесь нескольких языков моего мира. Русский и английский, а может, где-то и азиатский, типа корейского. Лариса, нахохлившись, сидела на спинке кровати. Во всей ее позе так и читалось переполнявшее ее раздражение, она перевела слова Лионеля.

— Говорит, что рад видеть Летту. Они все очень горевали по ней, и вообще, какое счастье что ты, то есть она, вернулась.

Я еще раз строго посмотрела на мужчину.

— Лилия! — может, как до жирафа, со второй попытки до него дойдет.

Но тот вместо ожидаемого расстройства проявил совершенно другие эмоции. Рассмеялся и отечески потрепал мои волосы. Что-то я не поняла… С ума сошел, что ли, от радости?

— Они тут все считают, что у тебя потеря памяти, — объяснила мне Лариса.

Это многое поясняло, но! Всегда есть это «но». Я не Виолетта. Может быть, безумно похожа на нее — не спорю, в каждом мире где-то шляется семь похожих на тебя личностей, но я — не она.

— Да ладно, Лиля, расслабься и получай удовольствие. Будем как сыр в масле! — закатывая глаза, мечтала Лара. — Этот мисс Лионель — крупная шишка. Не то советник императора, не то еще какой вельможа. Короче, круче только сам Теодор III или его сынуля…

Для себя я отметила, что Ларка нахваталась моих словечек, что не есть хорошо. Да и ее цинизм мне не очень по душе. Нельзя пользоваться добродушием и доверием такого важного человека. Если обман раскроется, беды не миновать. А у меня и так проблем выше крыши.

— Летта, ити давги шварк. Екзварк уцви… — Пока мы с Ларисой разговаривали, Лионель — дал же Бог имечко — собрался уходить. — Дамина диаргон шляйн ваыник, пропитель зжварынк.

И был таков. Что он пытался донести до меня этими словами, я не поняла, но на то у меня была Лариса — мой персональный переводчик. Она и объяснила, что ему нужно на работу, которая все же волк, в лес убежать может. Но я, по идее, по папеньке грустить не должна, скоро меня зайдет проведать Дамина. Стало быть, мачеха, если верить словам той же Лары. А ее словам, как и негативному отношению к этой самой женщине, я верила.

— Ладно… Справимся. Через сколько она придет?

— Не сказал.

— Плохо… Но, надеюсь, время умыться у меня есть. Кстати, где тут ванная?

— Без понятия, — пожала плечами Лариса. В ее исполнении это смотрелось комично и дико, но я уже привыкла к некоторым ее странностям, и к чересчур человеческому поведению.

— Неужели ты еще не везде сунула свой любопытный клюв? — усмехнулась я. — Непохоже на тебя.

— Вот сейчас с тобой и суну! — мне не удалось смутить Лару.

В спальни три двери. В одну вышел Лионель. Мы пошли исследовать, что за двумя другими.

За одной оказалась гардеробная, набитая кучей вещей. Чего тут только не было! Платья разной длины и фасонов, миллионы туфелек и еще больше украшений, шляпок и шарфиков. Здесь же я нашла и длинный халат, который накинула на себя. За второй дверью оказалась ванная. Вначале мы с Ларой попали в купальню с бассейном. Полочки манили к себе множеством разных баночек. Какая девушка не любит милые безделушки? Мы с Ларисой не были исключением, а потому сразу же рванули туда. Рассмотрев и нанюхавшись всяких средств во флаконах, я открыла еще одну дверь и замерла, увидев незнакомую девушку.

Она тоже смотрела на меня, замерев. Я шевельнулась — девушка сделала то же самое. Я подняла руку — она повторила. До меня, наконец, дошло, и я заорав, захлопнула дверь, успев увидеть перекошенное лицо отражения и синхронное движение.

— Лиля! — упрекнула меня Лариса. — Зачем так орать?!

Она от неожиданности смахнула с полки несколько баночек, они разбились, и их содержимое вылилось и смешалось. Резкий неприятный аромат заполнил всю комнату, отчего гудевшая голова начала болеть еще больше. Я помассировала виски круговыми движениями, надеясь, что это хоть немного поможет.

— Лариса… Как я выгляжу? — мой голос все еще дрожал от пережитого шока.

— Как-как… Обычно! — пробурчала она.

— Точнее, Лара, точнее! — воскликнула я. — Опиши меня!

— Тощая, мелкая, волосы странные — темные, но с белыми прядями. Обычная, в общем, какой и была. А что не так?

— Ох, Лара, все не так, все…

Я отошла от двери, походила перед ней взад-вперед, а потом резко открыла. Девушка никуда не делась, естественно. Из зеркала на меня смотрела я, но в тоже время и не я. У нас с этой девочкой один типаж, овал лица, одинаковое телосложение, но ей лет восемнадцать. То есть — мне. Нос… Не мой, точно.