– Как так? Вы же почти не разговариваете! Что вас вообще связывает? Как же можно так жить? Как вы живете?

Ирка подергала худенькими плечиками и, приобняв Виталика за талию, ответила за двоих:

– Необременительно.

Именно так, да! Они не обременяли друг друга, не путались под ногами, дарили заботу, не требуя ее взамен. Как-то все само собой. И все это как-то уже затянулось. И он уже без этого вообще не мог. Без Ирки не мог. Без ее смеха, дыхания слева от него. И пусть так все и остается, решил он, выезжая за шлагбаум. Пусть все будет так…

Он не опоздал сегодня. Даже на десять минут раньше явился. Но все равно наткнулся на недовольное лицо Новикова.

– Зайди ко мне, Князев, – приказал он, столкнувшись с Виталиком в коридоре. – Есть разговор.

Виталик закинул в кабинет портфель – дорогой, кожаный – подарок Ирки на прошлый день рождения. Мысленно поплевал трижды через левое плечо. Тут же обругал себя за странное суеверие и пошел к Новикову.

Тот сидел за столом, уткнувшись в бумаги. Князеву пришлось дважды кашлянуть, чтобы ему предложено было присесть.

– Докладывай, – приказал Новиков противным скрипучим голосом. – И по существу.

– Так точно, товарищ майор.

Виталик наморщил лоб, не особо понимая, о чем именно он должен доложить. У него в производстве было десятка два заявлений от потерпевших. По двум из них уже намереваются возбудить уголовные дела. Остальные – так, пока лежат в папке. Оснований для возбуждений нет. Так считает Новиков. Он ведь ему пару дней назад уже докладывал. Что начальник сегодня с утра заведен? Не из-за визита ли Скомороховой Анны Ивановны?

Так от нее даже заявления не было. Они просто беседовали. Долго беседовали. Он не составил протокола. Просто сделал записи кое-какие. Для себя. Он даже не мог отказать ей в возбуждении уголовного дела, потому что дела-то никакого не было. Одни слова. Одни ее подозрения. И предположения.

Его зацепило – да. Но и только. Да, да, он собирался кое-что разузнать, но это так, в частном порядке. Для себя.

О чем докладывать-то?!

– Ну, старший лейтенант, чего молчишь?

Новиков рывком толкнул от себя стопку документов и тут же принялся выравнивать сдвинувшиеся края.

– Товарищ майор? – Виталик в очередной раз кашлянул. – О чем докладывать? Я пару дней назад уже…

– Почему я ничего не услышал от тебя о визите Скомороховой? – Новиков, хотя и тихо, но отчетливо выругался. – Почему я узнаю о ее визите от дежурного, старлей?

– Товарищ майор, я не думал, что ее визит так важен. Она даже заявления никакого не оставила. С ее же собственных слов, на нее здесь уже давно никто не обращает внимания. И пришла она скорее не за помощью, а поделиться информацией.

Он говорил очень быстро, как казалось ему, складно, но физиономия Новикова оставалась недовольной.

– Это все? – задал он вопрос все тем же неприятным голосом.

– Так точно.

– Что-то предпринято тобой по существу?

– Никак нет.

– Ты не попытался найти эту девушку, которая оставила ей визитку? Не съездил на адрес к Скомороховой, чтобы изъять флешкарту, которую ей оставила девушка якобы похищенного, как там его?

– Павла Игумнова.

– Игумнова. Да. Съездил?

– Никак нет. Заявлений об исчезновении Игумнова не поступало. Я счел, что Скоморохова все это выдумала.

Виталик рассеянно глянул на окно. Признаваться в том, что собирался навестить пожилую училку, а потом попытаться разыскать и девушку Варвару, он не собирался. Пока что его объяснения не противоречили его должностным обязанностям. Новикову особенно придраться было не к чему. И то физиономию морщит. А если признаться? Начнет ныть, что Князеву дел мало, что он так распыляется. Так он его нагрузит, он его…

Было, проходили.

– Выдумала! – фыркнул Новиков и неожиданно обхватил голову руками. И пробубнил: – Я ведь из-за этой Скомороховой в свое время хорошей должности лишился, старлей. Четырнадцать лет назад выезжал на место предполагаемого убийства ее сына. Она нам его указала. Будто и свидетели были, что мальчишка там громко звал на помощь. Мы с коллегами подорвались как ненормальные. Все перерыли – никаких следов. Принялись опрашивать свидетелей – пусто. Никто ничего не слышал. Переключились на подозреваемых, и тут такое началось!

Он запнулся, сморщился, глядя в одну точку. Воспоминания того времени до сих пор были для него болезненны. Они много работали, мало спали, почти не жрали и не видели семей. Шутка ли – подросток пропал! Подключились все, включая волонтеров и спасателей. Работали на совесть. Переживали. И в итоге получили по выговору. Но это было еще хорошо! Их начальника просто уволили, не дав возможности объясниться.

– И все из-за этой Скомороховой. Она, как пиявка, присосалась. Ходила каждый день. Строчила жалобы. Подсовывала какие-то фотографии. Приводила детей из класса ее сына, которые будто что-то знали, или слышали, или видели. Все оказалось пустым выхлопом. Ничего!

– Мальчика так и не нашли, – кивнул Виталик. – Она сказала.

– Я знаю. И до сих пор не верю, слышишь, что это дело рук пацанов! Наверняка утонул. Он почти не плавал, еле держался на воде.

Новиков еле поднял себя со стула и, поморщившись, заходил по кабинету. После вчерашнего посещения спортзала у него ломило все тело. Даже дышать было трудно, казалось, ребра сейчас лопнут. Перестарался, идиот.

Тренер – молодой парень с потрясающей мускулатурой – пытался остановить его, уверяя, что для его возраста нагрузки многовато. Но он не сдавался. Рядом с ним, виртуозно виляя бедрами, шагала по беговой дорожке молодая женщина. До того момента, как тренер подошел и опустил его в ее глазах, Новиков даже успел с ней познакомиться и перекинуться парой слов. Тренера он высокомерно погнал прочь. Разговор с дамой продолжил. Нагрузку увеличил. Результат – еле сполз с кровати утром. Единственным утешением был номерок телефона симпатичной брюнетки, который она ему вручила, когда он вчера вечером провожал ее до машины.

– У вас были подозреваемые, товарищ майор?

– Были. Но все… – он неопределенно повел руками, вздевая взгляд в потолок. – У всех оказалось алиби. Доказательств никаких.

– А главными подозреваемыми были одноклассники? Со слов Скомороховой?

Новиков покосился на него недобро и нехотя кивнул.

– Да. Один его одноклассник – сынок тогдашнего мэра – Ильин Глеб. И его приятель, двумя годами старше. Некто Сугробов Александр.

– С него она и начала, когда пришла ко мне, товарищ майор.

Виталий незаметно отлепил от живота ткань рубашки, сделавшейся мокрой от пота. В кабинете начальника была такая же духота. А только начало дня. Что будет, когда время перевалит за полдень? Сгореть же можно на работе. В прямом, не в переносном смысле.

– Да? – рассеянно отозвался Новиков и неуверенной походкой вернулся на место.

– Сказала, что он пропал три месяца назад. Никто его не искал. Никому он не был нужен. Он измучил сестру. Бывшая жена устала от его пьяных визитов. И они наверняка перекрестились, когда он вдруг пропал. А теперь пропал еще один его одноклассник. И это ей показалось весьма подозрительным. И она даже высказала предположение. Весьма смелое.

– Да? И какое же?

Новиков повернулся на него всем туловищем, потому что шея не слушалась. В нее словно огненный прут вогнали.

– Что это Ильин зачищается накануне выборов.

– Что?! – Майор хотел вскочить с места, но не вышло, и он откинулся с глухим стоном на спинку рабочего кресла. – Вот старая сука! Все никак не угомонится! Ходит и ходит сюда, как на работу. Ладно… Ты вот что, старлей, по-тихому смотайся к ней, забери флешкарту. Никаких понятых. Никаких свидетелей твоего с ней разговора быть не должно.

– А девушку Игумнова тоже навестить?

– Навести. Если отыщешь, – он неуверенно хмыкнул. – Сдается мне, что девка слилась по-тихому, почуяв, какие влиятельные люди стоят за похищением ее парня. Если вообще это похищение было, а его не выдумала старая ведьма. Все, поезжай.