В ознаменование трехсотлетия дома Романовых Гос. дума в 1913 г. постановила отпустить на орошение и другие сельскохозяйственные мелиорации один миллиард рублей (постройка русской железнодорожной сети стоила около 6 миллиардов рублей), причем программа использования первой части этого кредита в размере 150 миллионов рублей была совершенно разработана и готова к осуществлению.
Поистине поразительный пример того, как землеустройство, переселение, раскрепощение личности и развитие промышленности вдохнули и в русскую технику новую жизнь, блестяще развивая до тех пор прозябавшие ее отрасли»[7]
Впечатляющий прогресс России подтверждает и Карл Виттфогель в своей монографии «Деспотизм Востока. Сравнительное исследование тотальной власти», изданной в 1957 году в США, о котором мы в дальнейшем ещё много будем говорить. Он пишет, что государственный контроль и чрезмерное налогообложение сильно препятствовали росту экономики, но все же частная собственность была в безопасности, и частное предпринимательство, которое уже к середине XIX века было значительным в некоторых отраслях лёгкой промышленности, стало активно развиваться во многих сферах.
Он приводит такие данные: между 1893 и 1908 годами 2965 млн. рублей российского капитала были вложены в промышленность по сравнению с 874 млн. рублей иностранного капитала. В 1916-17 гг. контролируемый правительством иностранный капитал преобладал в горнодобывающей промышленности; но положение русского капитала было столь же прочным, он преобладал в большинстве других отраслей. В химической промышленности он составлял 50 %, в металлоплавильной и металлообрабатывающей – 58 %, в деревообрабатывающей – 63 %, в текстильной – 72 %. Государственный банк сохранял главенство в кредитной системе, но появилось много частных банков. Частные банки в 1913 году увеличили собственный капитал и депозиты до 3375 млн. рублей по сравнению с 1289 млн. рублей в 1909 году.
Виттфогель отмечает, что расширение новой российской экономики было достигнуто не с помощью принудительного труда и эффектного полицейского террора, а с помощью всё более свободного рабочего класса и в атмосфере шедшего на убыль деспотизма.
В тяжёлой промышленности за два десятилетия до I Мировой войны добыча угля увеличилась в 4 раза, а если исключить Польшу – в 6 раз. Выпуск меди – почти в 9 раз. Выпуск железа внутри империи увеличился в 6 раз, а в важнейших промышленных центрах юга России – в 20 раз. В лёгкой промышленности: по сравнению с 1890 в 1913 в хлопковой отрасли было в 2,5 раза больше веретён, использовалось в 3 раза больше хлопка-сырца и производилось в 2,5 раза больше хлопчатобумажной пряжи.
Первая революция принесла важные изменения. Манифест октября 1905 года, хотя и подтверждал принцип абсолютистской власти, гарантировал значительные конституционные ограничения и противовесы. Парламент мог влиять на утверждение бюджета и критиковать правительство; политические партии могли обращаться к населению; пресса пользовалась почти полной свободой слова; система образования быстро расширялась; более 10 миллионов простых людей смогли вступить в кооперативные общества; рабочие и прочие служащие могли принимать участие в управлении фондами медстрахования, хотя поддержание свободных профсоюзов наталкивалось на препятствия, – «всё это, вместе взятое, представляло серьёзную проблему для старого моноцентричного общества»
Как и в других странах, которые вошли в индустриальный век, энергично внедрялось общее образование. В 1874 году из ста новобранцев грамотными были 21,4 %; в 1894 – 37,8 %; в 1904 – 55,5 %; а в 1914 – 67,8 %. В 1918 году среди промышленных рабочих в возрасте не старше 20 лет 77,1 % причислялись к категории грамотных, от 30 до 35 лет – 64,8 %, старше 50 – 43,4 %. Высокий уровень грамотности среди молодых рабочих отражает вступление в действие закона 1908 года об общем начальном образовании. На основании этого закона почти все дети должны были посещать школу к 1922 году. Согласно последним дореволюционным оценкам, 78 % всех россиян должны были быть грамотными к концу 1930-х годов.[8]
Период нестабильности, прекращение монархического правления, большевистский переворот и возникновение Советского государства
О февральской революции и о последующем захвате власти большевиками в октябре 1917 года написано так много научных трудов, а также мемуарной, художественной литературы, что причины этих событий уже давно можно считать установленными, нет лишь согласия в вопросе о приоритетности этих причин. Авторы – марксисты в качестве главной причины традиционно всегда указывали на историческую закономерность смены капиталистической формации более прогрессивной, социалистической. Все остальные причины они считали вторичными, которые способствовали развалу, и не более. Но крах идей социализма уже давно опроверг эти взгляды. Современный, не ангажированный исследователь, свободный от любой догматики, должен понимать, что гибель Российской империи не являлась ни объективной, ни закономерной, ни неизбежной. И что никакая из этих причин сама по себе не могла разрушить государство, и что это могло произойти и произошло только по совокупности всех этих обстоятельств, совпавших в один момент роковым образом.
Укажем эти главные причины, в простом перечислении, без приоритетной иерархии:
неготовность к мировой войне страны в период глубинных реформ с нерешёнными важнейшими вопросами, и находящейся в состоянии внутренней нестабильности;
неспособность экономики страны в кратчайшие сроки обеспечить огромную армию необходимым количеством вооружения и боеприпасов, нехватка железнодорожной сети для их своевременного подвоза к войскам, а также для снабжения городов;
несоответствие экстремальным условиям тяжелой войны государственного аппарата, пораженного бюрократизмом и коррупцией, а также безответственный популизм парламента, не обладавшего ещё должной политической культурой и традициями;
слабые управленческие способности Императора Николая II, его грубые стратегические и тактические ошибки;
подрывная деятельность социалистов и германского генштаба.
А резюмируя все это, можно просто сказать, что Российская империя погибла просто из-за опрометчивого вступления в войну, масштаб которой никто не предвидел, в которую вступить было намного проще, чем выйти. Эта чудовищная глупость выглядит ещё более досадной при том обстоятельстве, что самой России никакая внешняя агрессия не угрожала.
Эта война разрушила так же Германскую, Австро-Венгерскую, Османскую империю, и даже в победивших странах вызвала глубокую дестабилизацию и реальную угрозу экспорта мировой революции из России. В сравнении с глобальными разрушительными последствиями, которые она вызвала, причины войны сейчас выглядят настолько мелкими, что не покидает впечатление, что она началась просто по досадному недоразумению, и главным образом из-за амбиций и взаимной подозрительности европейских монархов и ведущих политиков.
Наверное, причина ещё состоит в сохранявшейся тенденции к экстенсивному развитию государств, за счет новых территорий и увеличения населения, которое рассматривалось по традиции в первую очередь как источник новых налогоплательщиков и солдат для новых войн. Эта всё отражалось в общественном сознании народа и выражалось в действиях политиков, и среди них не нашлось в достаточном количестве людей, способных подняться над реалиями отживающей эпохи империализма, и заменить на посту миротворца Императора Александра III.
Не было понимания того, что война между мировыми державами уже не будет подобна войнам XIX-го века, когда война ещё считалась делом доблести и славы. Что при современном развитии вооружений эта война будет делом взаимного массового уничтожения, разорения государств и разрушения цивилизации, её традиций, морали и права. Что массовое истребление людей, вопреки теории Мальтуса, не решит даже проблему перенаселения, а только приведет к ухудшению качества населения, и задержит поиск общего решения этого вопроса.
