Меня беспокоила моя легкомысленность. В родовом гнезде я совсем расслабилась, перестала быть осторожной. И это привело к тому, что два вампира из семьи, которая, мягко говоря, недолюбливает нашу, видели меня слабой. Мне было стыдно за свое ранение, за то, что Матвею пришлось спасти меня, за то, что я чуть не попалась русалке. Я. Русалке. Если бы Миша узнал об этом, он бы смеялся надо мной до конца моих дней.

Находясь в фамильном доме, я почему-то решила, что здесь безопасно, и хотя бы на некоторое время об оружии можно было забыть. Однако никогда нельзя забывать о своей защите. Теперь я не выпущу оружие из своих рук.

Через минуту чемодан был закрыт и спрятан под кроватью, словно ничего и не было. Бессознательно глянув в зеркало, я вышла из комнаты, направляясь на восхитительный аромат еды. На кухне сидели Вишневецкие и что-то тихо обсуждали. Едва увидев меня, оба замолчали.

— Обо мне говорили? — скрывая смущение, весело спросила я. Братья молчали, и это был самый ясный ответ.

— Ты ничего не собираешься делать? — спросил Влад, откинувшись на спинку стула.

Я наложила себе салата и спросила:

— А что я должна делать?

Стоя спиной к братьям, я буквально ощутила, как те недоуменно переглядываются.

— Тебе фактически объявил войну неизвестный альфа, — произнес Матвей.

Я налила в стакан сока и глотнула. Затем криво улыбнулась:

— Пару дней уйдет на то, чтобы альфа забеспокоился. Потом он примерно сутки будет искать Кирилла, и только затем сделает следующий шаг. Этот дом защищен посильнее, чем любой другой фамильный дом колдунов. О близком присутствии оборотней в такой глуши мне сообщит наш домовой, а ему — лесная нежить. Но, скорей всего, альфа попытается выманить меня отсюда — значит, похитит кого-то из моих близких. За исключением тех, кто сейчас находится здесь, их у меня не много — напарник Михаил, который достаточно натренирован, чтобы самому дать отпор, и подруга Лиза, которая приходится любимой племянницей Дмитрия Корнеева, делегата оборотней в Совете. Её явно не тронут. Связываться с Корнеевым себе дороже. Поняв это, альфа будет еще несколько дней искать мои слабые стороны — а я к этому времени вернусь в Москву и сама начну искать его. Так что проблем нет.

Вишневецкие явно хотели сказать что-то еще, но в комнату зашла моя мать. Приветственно кивнув братьям, она подошла ко мне и тревожно произнесла:

— Маше становится хуже. И это уже за пять суток до дня рождения.

Я нахмурилась, вспомнив рисунок Агнии.

— Я навещу её.

Маша спала. Её лицо было влажным от пота, искусанные губы что-то бессвязно бормотали, а голова моталась из стороны в сторону.

-Х-холодно… — смогла разобрать я кое-что из её бессвязного бормотания.

Опустившись на кровать, я положила руку Маше на лоб и нагрела её, передавая сестре тепло. Она тут же успокоилась и судорожно вздохнула. Прошло несколько минут, во время которых я сидела недвижно, и Маша проснулась.

— Соня… — шепнула девушка.

Улыбнувшись, я убрала со щеки Маши прилипшую светлую прядь.

— Не верь… — бормотала девушка, из всех сил стараясь не заснуть. — Смерть на вкус… как морковь.

Ну, это уже явно из разряда бреда.

— Тш-ш-ш, сестренка, спи, — прошептала я. Трудно описать, как больно мне было видеть эту картину.

Маша крепко вцепилась мне в руку и лихорадочно забормотала:

— Соня… Не бросай меня… Наверху… Она… Морковь и книга… Морковь и книга…

— Опять бредит? — раздался сзади встревоженный голос Галины. — Нужно напоить её отваром.

— Есть шансы, что она говорит что-то важное? — спросила я.

Старуха явно была чем-то раздражена, так как она резко бросила:

— Она просто бредит. Бредит, ясно?

Колдунья выпроводила меня из подвала. Я тихо пробурчала себе под нос ругательства, но высказывать не стала. Опасно огрызаться с Галиной.

Когда я жила в семье, я была зависимой от родителей, как, впрочем, и любой несовершеннолетний. Взрослые сами разберутся, они умные. Я доверяла и матери, и отцу, и Галине. Став агроторой, я набивала себе шишки из-за этого убеждения — доверять близким мне людям. Я доверилась Владу, доверилась Кириллу, даже Рихтеру поверила, и они меня предали. После этого я никогда не доверяла полностью. Самое похожее, что можно принять за безоговорочное доверие — это дружба с Лизой. Даже дружить с Агнией было небезопасно — она была интриганкой и стервой. Честно говоря, если бы мы не были родственниками, то я никогда не заговорила бы с ней.

Но я отвлеклась от темы. Внезапное нападение, моя слабость и рисунок Агнии, предвещающий смерть Маши, заставили меня всмотреться в окружающий мир еще внимательней. И я поняла, что со времени нашей последней встречи Галина стала более раздражительной, а иногда и нервозной. Её поведение ясно дало мне понять одну вещь.

Глава моего ковена что-то скрывала.

***

Детей — Глеба, Степана и Эльвиру, — явно переполняла энергия, и они каким-то чудом уговорили вампиров поиграть с ними. Глеб даже Агнию сумел убедить, угрожая ей, что в противном случае будет доставать её целых три дня. Малышня и меня подключила: за бессмысленным времяпровождением я надеялась отвлечься от мыслей о Маше.

Мелкие решили играть в жмурки, причем на улице. По забавной считалочке был выбрать водящий. Им оказалась Агния. Эльвира быстро принесла материнский плотный летний шарфик темно-синего цвета и, протянув его Владу, велела:

— Плотно завяжи ей глаза.

— Почему я? — смиренно принимая шарфик, поинтересовался вампир.

Эльвира насмешливо посмотрела на мужчину и произнесла:

— Потому что.

— Женская логика, — засмеялась я.

Агния фыркнула, ожидая, пока Влад завяжет ей шарфик. Степа вызвался раскрутить девушку. Пока он это делал, вновь выступила Эля.

— Эй, вы, — сурово зыркнула глазами на вампиров девочка. — Чтобы без всех этих ваших вампирских шуточек. Бегаем как человеки.

— Как люди, — скорчив умную лицо, поправил девочку Глеб.

Игра началась. Агния медленно шагала, выставив вперед руки, и прислушивалась к шороху и смешкам. Если кто-то оказывался рядом, девушка пыталась его схватить, но безуспешно. Один раз она зашагала прямиком в реку, но ей под ноги вовремя попался Степа. Колдунья схватила парня и начала ощупывать его лицо, чтобы угадать, кто это. Сложность была в том, что он со своим близнецом был очень похож, и если Агния назовет имя Глеба, то проиграет. Удивительно, но колдунья угадала.

Степа не пытался быть осторожным. Он бегал с завязанными глазами, запинался и пытался поймать хоть кого-нибудь. Специально ли, не специально, но ему попался Матвей.

И угадайте, кого сумел поймать вампир? Конечно же, меня. Он с едва заметной ухмылкой провел руками по моей талии, пытаясь угадать, кого поймал. И Матвей понял, судя по тому, как недоуменно наморщился лоб, когда пальцами он задел оружие. Но вампир ничего не сказал, лишь поднял руки… Нет, не к груди, а к лицу. Хотя Влад не упустил бы случая.

— Хм… Кто же это может быть? — наигранно задумался Матвей, мягко проводя пальцами по моей скуле, едва ощутимо погладив губы и запустив руку в волосы. Я уже собиралась ответить что-нибудь грубое, как вампир шепнул: — И не надо притворяться злой. Не забудь, я знаю, что ты чувствуешь.

Тебе приятны мои прикосновения… — и уже громче, чтобы услышали все, Матвей произнес: — …Соня!

Засранец. Блин, мне даже и сказать-то нечего. Потому что вампир прав.

— Сто… девяносто девять… девяносто восемь…

Глеб сидел на диване, закрыв глаза ладонями, и считал от ста до одного, пока остальные прятались. Агния исчезла в стороне кухни, Степан ушел в комнату моих родителей, Эльвира, хихикая, забежала на балкон на втором этаже. Влад, подмигнув мне, зашел в комнату близнецов. Я поднялась на чердак, и Матвей почему-то следом за мной.

Вампир наблюдал за мной, пока я шарила руками по пыльным полкам, перебирая различные предметы.

— Ты что-то ищешь? — наконец спросил он.