— Что же тебя так напугало?
— С какой минуты начать воспроизведение?
— Покажи мне полную панораму дома за полчаса до ухода Мартина.
В развернувшемся вирт-окне пошла запись с одной из внешних камер. Лужайка перед домом, увитые плющом каменные стеллы, подстриженный кустарник, ступени из местного аналога мрамора. Ничего внушающего опасения. Со второй камеры пейзаж столь же безмятежный. Деревья. Петляющая между ними дорожка. Третья камера. Вид сбоку. Тут стена сплошь каменная. И тоже ничего.
— Верни первую. Там видно Мартина.
Да, вот он. Сидит на полу в гостиной. Видимо, решает головоломку или читает. Ничего не происходит. Вот он поднимает голову, как будто прислушивается. Подходит к стене. Стена отъезжает в сторону. Смотри влево и вверх.
— «Жанет», к дому кто-нибудь приближался?
— Никого. Только флайер фирмы-поставщика. Выгрузились и улетели.
— Во сколько это было?
— В 20:35.
— А в 20:40 Мартин покинул дом. Покажи-ка мне этот флайер.
В вирт-окне возникло изображение неуклюжего, пузатого, грузового флайера с черно-белой надписью на борту. Dextro Energy.
— А что они привезли?
— Ты заказывала дополнительные солнечные батареи.
— Вот же черт!
Dextro Energy! Первые три буквы выведены жирно, крикливо. Ну конечно. Черный флайер. Белая надпись. Он увидел первые три буквы и дальше читать не стал. И подумал, разумеется, что хозяйка намеренно его бросила. Умыла руки. Вот и рванул, куда глаза глядят. Даже если процессор и зафиксировал название фирмы (а он, скорей всего, успел это сделать), всплеск эмоций не позволил донести безобидный смысл до помутившегося сознания. Лучше сгинуть там, в страшном незнакомом мире, чем снова попасть на лабораторный стол!
— «Жанет», заправь флайер под завязку. Воду согрела? Я возьму термос с чаем. Этот кибер-дурак мерзнет где-то под кустом. Еще мне понадобится термоодеяло. Нет, лучше два. Грязный ведь будет, мокрый… Еще аптечка.
Корделия рассовала по карманам блистеры с глюкозой.
— У всех нормальных женщин по карманам и сумочкам рассованы противозачаточные и презервативы. А у меня — глюкоза.
Она заполнила вскипевшей водой двухлитровый термос, бросила заварку и целую горсть сахара.
— Заправка флайера успешно завершена, — доложила искин.
— Отлично. И вот еще. Открой-ка мне оружейный сейф. Чует мое сердце, что игрушка может понадобится.
Комментарий к Глава 11. Золушка
*Мадам де Рамбуйе - хозяйка парижского литературного салона первой половины XVII века.
** Имеется в виду графиня Солсбери, фаворитка короля Эдуарда III. Король поправил ее подвязку и учредил Орден Подвязки.
*** Евгения Монтихо - супруга Наполеона III, последняя императрица Франции.
========== Глава 12. «Ты такой хорошей была…» ==========
Мартин знал, что такое дождь. Но гроза впервые сотрясала его хрупкий, новорожденный мир. Молния его ослепила, гром швырнул на землю. Сработала система самосохранения. Видимо, определила яркую вспышку и последовавший за ней раскат как враждебные действия. Мартин остался лежать там, где упал. Он был оглушен. Ибо система дернула его вниз с такой силой, что он полетел на землю плашмя и приложился лбом о торчащий из земли корень. Дождь еще не одолел древесные кроны, но уже пробивал лиственные заграждения водяными стрелами, целя прямо в его незащищенную, прикрытую одной футболкой спину. Мартин чувствовал, как сбегающая по спине вода собирается под ним в прохладную лужу. Это было почти приятно. Ибо вода охлаждала перегретое, обезвоженное тело.
Он еще не чувствовал ни страха, ни холода. Скорее наоборот. Обрушившаяся на него стихия выступала союзником, грубым и безжалостным покровителем, взимающим за соучастие непомерную плату. Этот необъятный союзник преобразил ужас в радостное облегчение. Дождь смоет следы, запутает, уведет погоню в другую сторону. Атмосферное электричество (эти бело-синие сполохи) создаст помехи, смажет до неузнаваемости сигналы процессора. Теперь он вспомнил. Он знает. Это вовсе не планетарная катастрофа, это гроза. Всего лишь гроза. Еще одно природное явление, обычное для кислородных планет. Бело-синие всполохи, которые раскалывают небо, это молнии, электрические разряды в атмосфере. А грохот это энергия, преобразованная в звуковую.
Система самосохранения позволила подняться. Прямой опасности нет. Ветер, ночь, промокшая одежда в расчет не берутся. Мартин выскочил из дома Корделии в чем был, в джинсах и футболке. На ногах — легкие кроссовки. Ему и в голову не пришло взять что-то из теплых вещей или запастись едой. Настолько далеко его планы не простирались. Да и не было у него никаких планов. Был единственный, оглушающий порыв — бежать. Оставить дом, где его снова предали.
Местное время: 01:25
Видимость: 10%
Влажность: 99%
Направление: северо-восток
Удаление от базы: 26 км
Активировать инфракрасное зрение? Да/Нет. Да.
Эти километры Мартин преодолел, придерживаясь избранного направления. Почему именно туда? Он не знал. Вероятно, потому что с юго-запада прилетел флайер. Мартин не пытался анализировать или вносить ясность. Он бежал. Бежал, не оглядываясь. Сначала через прилегающий к дому парк, приглаженный и упорядоченный кусок дикой природы, затем через пустошь, заросшую колючим кустарником, там же пересек первые, древесные скопления, которые постепенно разрастались и смыкались. Деревья, взметнувшись над головой, мрачные, могучие, сплетали ветви в непроницаемый купол. Процессор выбросил на сетчатку краткое описание леса вообще, а затем уже леса геральдийского. «Лес — часть биосферы планеты, экосистема, совокупность животных, растений, грибов и микроорганизмов. Основная жизненная форма — деревья». На Геральдике леса покрывают две трети суши. В Северной провинции, где роду Трастамара принадлежали обширные владения, преобладают деревья, которые на Земле классифицировали бы как хвойные. Их даже так и называли — геральдийский кедр. Особо ценная, прочная, устойчивая к внешним воздействиям, красивая, цвета слоновой кости при обработке древесина пользовалась спросом во все человеческих мирах и стоила баснословно дорого. Вывозилась с планеты небольшими партиями по строго оговоренным квотам. Мартин стоял сейчас в таком лесу.
Дождь уже размочил их кроны и теперь заливал землю, укрытую толстым слоем отмерших иглообразных листьев. Выход один — идти. Идти, пока не кончится энергия. А там, куда ему удастся добраться, на последних процентах, отыскать овраг, пещеру, яму, расселину, каверну, забраться туда и дождаться отключения. Запустить процедуру самоликвидации без приказа он не мог. Этой функции его лишили сразу же. Сделал это тот же программист, на транспортнике «DEX-company», который прописал ему первого «хозяина». Если бы у него осталась эта опция, это право на смерть, которое есть у людей, и которого они так боятся, как просто было бы все закончить… Но легкого пути нет. Приходится идти длинным и мучительным.
Эти первые 25 километров он бежал, даже использовал боевой режим, чтобы увеличить скорость до максимума. Предоставил действовать программе, которая прокладывала маршрут. Тело двигалось автоматически, слаженно и плавно, заждавшись этого нарочито бесцельного скольжения. Имплантаты задействованы на 20%. Не свались Мартин в эмоциональную летаргию, он бы, вероятно, нашел в этой мускульной слаженности определенное наслаждение, возгордился бы собственным совершенством. Но он не умел гордиться. Как не умел по-настоящему, по-человечески, с желчным выбросом, завидовать и ненавидеть. Подобные негативно окрашенные эмоции возникали как ответная реакция, но быстро угасали. Оставалось только недоверие.
Он не испытывал к людям ненависти и не хотел мстить. Он хотел только, чтобы его оставили в покое, не прикасались к нему, не принуждали и не тестировали. Казалось бы, Корделия отвечала всем этим требованиям. Она его не расспрашивала, не выуживала информацию, не навязывала свою волю. Даже отдавая однозначные приказы, она строила фразы так, чтобы они обращались в просьбы, которые, опять же, он мог отвергнуть. Она дарила ему целые часы покоя и одиночества, которые он мог проводить, оставаясь в своей комнате, а потом, когда немного освоился, на каменных ступенях снаружи, наблюдая за облаками, за сгущением сумерек, за фигурными тенями, за полетом птиц, за насекомыми, крылатыми и бескрылыми, за движением солнца и мерцанием планетарных спутников. Хозяйка не вмешивалась, позволяя ему знакомиться с внешним миром самостоятельно. И он почти ей поверил… Да что там почти! Он действительно ей поверил. Да и как он мог не поверить? Как мог не попасться в эту искусно расставленную ловушку? Он же не человек. Он искусственно созданное, кибермодифицированное существо, машина в органической оболочке. Пусть у него и человеческий мозг, пусть даже он со своими киберспособностями в чем-то превосходит людей, пусть частота процессора позволяет ему за секунды обрабатывать гигабайты информации, ему все равно до них далеко, до их изобретательности, до их таланта соединять воедино несколько скрытых смыслов, переплетая потребности и мотивы. На поверхности один, с обратной стороны — другой. Да не один. За вторым слоем третий, а там и четвертый. И каждый маскируется, мимикрирует, уподобляется.
