— Правильно. Какой смысл убивать нас в открытом космосе? Кто поведет корабль?
— Зато на планете он свернет мне шею! А в этом какой смысл? Убить единственного человека, который способен его защитить, и превратиться в загнанного зверя? Сергей, он не идиот. Он разумен. У него логика совершеннее нашей. Зачем ему меня убивать? Он даже еды себе добыть не сможет. До полного восстановления ему потребуются недели, а то и месяцы. И не смотри на меня так! Я все равно поступлю так, как считаю нужным, и останусь с Мартином на Геральдике, а вы возвращайтесь на Новую Москву, в распоряжение Конрада.
— Что мне ему сказать? А совету директоров? — хмуро поинтересовался Ордынцев, нисколько не убежденный ее решимостью.
Корделия потерла лоб тыльной стороной ладони.
— Скажи, что я взяла декретный отпуск.
— Так и сказать?
— Так и скажи. Тем более что это недалеко от истины.
Комментарий к Глава 4. Декретный отпуск
* У. Шекспир. Сонет 66.
========== Глава 5. Агорафобия ==========
Мартин сидел на койке в привычной позе ожидания — обхватив колени руками. Последние сутки перед посадкой на планету он провел уже в каюте. Восстановление шло успешно. Все необходимые вещества поступали в достаточном количестве. Кроме того, врач регулярно добавлял инъекции противовоспалительных и способствующих заживлению препаратов. Кровавые пузыри под кожей рассосались, раны зарубцевались, ребра срослись. В постоянной помощи Мартин уже не нуждался. Пилот поделился с ним своей одеждой. Они с Мартином одного роста и схожего телосложения. Правда, дефицит массы тела составлял не менее 15%, и подаренная футболка болталась на киборге, как на вешалке. И джинсы пришлось подстраховывать поясом. Накануне, после осмотра в медотсеке, Мартину позволили пойти в душ. Он долго стоял под теплым, массирующим потоком, удивляясь незнакомому блаженству. А потом, с еще более незнакомым удовольствием, оделся.
В лаборатории «DEX-company» настоящей одежды у него не было. Зачем подопытному одежда, если его по несколько раз в день отправляют на стенд или распинают на лабораторном столе? С одеждой лишняя морока, потеря драгоценного времени. Ученые — люди занятые, им некогда возиться с застенчивым киборгом. Они жертвуют собой ради будущего человечества, ради науки и прогресса. Когда случались двух или трехдневные передышки между тестами, ему давали больничную рубашку не по размеру и такие же бесформенные штаны. Передышки случались, когда по каким-то причинам отсутствовал ведущий нейротехнолог или самому Мартину, загнанному на стенде до полусмерти, требовалось время на регенерацию. Ему давали это время. Усиленно кормили. Разрешали пройтись вдоль стены купола и полюбоваться на звезды. А потом все начиналось сначала.
Прежде чем одеться, Мартин несколько раз огляделся, прислушался, просканировал помещение. Враждебных объектов не обнаружено. А затем хозяйка отвела его не в медотсек, а в каюту. В настоящую, человеческую каюту. Оставшись в одиночестве, Мартин тут же забрался на койку и обхватил колени руками. Эти люди пугали его.
Хозяйка пришла за ним сразу после посадки.
— Ты что же, так и просидел всю ночь?
Он бросил на нее настороженный взгляд. Хозяйка занервничала.
— Пойдем. Мы уже приземлились.
Мартин послушался. Она протянула руку, будто надеялась, что он воспользуется этим дружеским жестом и ответит тем же, но тут же поспешно убрала руку за спину. Вспомнила, что от малейшего прикосновения Мартин превращается даже не в манекен, а в ледяную статую. Хотя прикасаться к нему имела полное право. Он бы стерпел. Он и не такое терпел. Хозяйка смущенно отступила и пошла к трапу, Мартин последовал за ней, но едва она шагнула из шлюза на первую ступеньку, метнулся назад, в тень, и закрыл лицо руками. Майор, а за ним и капитан схватились за бластеры. Но хозяйка намеренно встала между ними и киборгом.
— Уберите оружие. Он не собирается нападать. Он испугался.
На Мартина обрушился свет. Огромный пылающий четырехугольник внезапно двинулся ему навстречу, представляясь не выходом из корабля, а засасывающей огненной воронкой, трещиной в привычном, устоявшемся мире. Там, в этом четырехугольнике, не было ограничивающих и укрощающих пространство стен и потолка. Там была пустота. Слепящая размытая пустота. Провал за горизонт событий. Мартин, конечно, знал, что за стенами лаборатории пространство простирается гораздо дальше, чем он способен охватить его взглядом, но не имел возможности это проверить. Он видел красную звезду, смерзшиеся частички газа над сводом купола у 16 Лебедя и лоскут черного неба на Вероне. Но он еще не был под открытым небом при свете дня! Он и сам день еще не видел. Даже не представлял эту световую мощь. Сердце бешено заколотилось. Он попытался укрыться в извилистой, нависающей тесноте корабля.
— Тише, Мартин, успокойся. Это всего лишь небо. И день, и солнце. Как же я об этом не подумала?!
Мартин несколько раз глубоко вдохнул, давая системе возможность восстановить равновесие и рассчитать пространственные координаты с учетом изменившихся внешних условий. Окружающее пространство более не ограничивается твердыми непроницаемыми перекрытиями. Оно стало аморфным, без четких осязаемых границ, непрогнозируемым, невычисляемым. Хозяйка стояла рядом и терпеливо ждала. Мартин едва не забыл о ней, погруженный в мерцающий многослойный цифровой ряд. Открыл глаза и встретился с ней взглядом.
— Все хорошо?
— Система готова к работе, — ответил он и уже без колебаний ступил на трап.
Свет снова обрушился, пресек дыхание, но Мартин только чуть пошатнулся, будто световой водопад ударил в лицо, обрушился всей тяжестью атмосферы на плечи, а фотоны из чистой энергии обратились в осязаемые частицы. До флайера всего несколько шагов. Ему надо собраться и преодолеть эти шаги. Он вдохнул как перед прыжком в удушливое и вязкое. Стекла флайера изнутри затемнены. Мартин забился в угол и позволил себе выдохнуть. Голова слегка кружилась. Хозяйка, как и тогда, возле утилизатора, села рядом. Впереди — пилот и тот мужчина, с бластером. Поглядывает хмуро. Высокий уровень агрессии, больше 60%. И страх. Он боится. Вероятно, думает, что он, Мартин, хочет их всех убить. Мартин вздохнул. Они до сих пор так думают…
Полет занял четверть часа. Мартин не смотрел вниз. Он пережидал, удерживая минимальный уровень адреналина и кортизола. Флайер опустился на круглую подвижную платформу, которая тут же ушла вниз, в просторный искусственно освещенный ангар. Створки над флайером сомкнулись. И Мартин сразу почувствовал себя лучше. Под непроницаемым сводом привычней.
В ангаре стоял еще один флайер, более вытянутой, обтекаемой формы, подчеркивающей скоростные предпочтения владелицы. На дверце флайера Мартин заметил странный сложный трехцветный логотип — схематичное изображение хищных животных и птицы, взмахнувшей крыльями.* Люди соскочили на гладкий металлизированный пол. Мартин остался. Приказа не было. Из ангара вела наверх лестница в два пролета. Хозяйка взбежала по ней первой. Мартин услышал ее голос.
— Эй, «Жанет», просыпайся, я дома. Будь любезна, включи вечернее освещение и опусти жалюзи.
Вернулась и поманила Мартина из флайера. Он послушался. Хозяйка обратилась к стоящим рядом мужчинам.
— Все. Никита, Сергей, оставьте контейнер и возвращайтесь. Дальше я сама. Нет, не надо меня в сотый раз спрашивать, уверена я или нет.
Мужчина, чья агрессия превышала 60%, заговорил. Мартин не слушал. Он начал уставать. Уровень энергии снова упал. Регенерация по-прежнему пожирала все ресурсы. Он устал от мыслей, предположений и страхов. Ночью спал три часа, строго по норме, а все остальное время думал. Люди о чем-то спорили. Мартин не слушал. Вероятность того, что хозяйка добьется своего, составляла 80%. Вероятность благоприятного исхода для него, Мартина, расчету не поддавалась. Вновь разошлись створки, флайер легко взлетел. Хозяйка обернулась к наблюдавшему за ней киборгу.
— Ну пойдем. Покажу тебе дом. Посмотришь и выберешь себе комнату.
