— Лобин, — констатировал он. — И с ним двое. Нет, трое…
Корделия активировала свой. Прибор окрашивал ближайший сегмент пространства в тускло зеленоватые цвета, но очертаний существ, населяющих этот сегмент, почти не искажал. Она отчетливо видела всех. Вот Лобин, в рабочем комбезе и в каком-то длинном фартуке поверх этого комбеза, будто принял меры для сохранения первозданной белизны выданной ему униформы. Вот еще двое. Тоже в рабочих комбезах с голографической эмблемой «DEX-company». Киборги. Равнодушные, будто пластиковые, лица. А вот третий… Комбеза на нем не было. Зачем смертнику комбез? Его одели в стандартную больничную рубашку с завязками на спине. Корделия вздрогнула. Она очень хорошо помнила эту отвратительный фасон этой рубашки. Сама носила, когда перевезли в госпиталь на Селене. На больничном слэнге именуется «распашонка». Кусок синей или зеленой ткани с прорезями для рук. В эти «распашонки» обряжают всех поступающих по «скорой» пациентов, сводя прежде лелеемую индивидуальность до полуголого стандарта. Уже не человек, не мужчина, не женщина. Больной. Тело. Без прошлого или будущего. Без имени. И даже, порой, без памяти. Те, кто одел этого третьего в госпитальную «распашонку», очень хорошо знали подтекстовое значение. Уже никто. Даже не киборг. Лабораторные отходы.
Из флайера он вышел сам. Вслед за двумя киборгами. Неуверенно сделал шаг. Покачнулся, оперся о блестящий бок летающего «воронка». Снова босой. Под ногами уже не металлизированное покрытие, а мелкие острые камешки. Он сделал еще один шаг. Прямиком к гудящему сооружению. Один киборг чуть приотстал, а второй, напротив, двинулся вперед. Корделия вдруг поняла что происходящее ей напоминает. Казнь! Она видела такое в старой архивной хронике. Именно так, к виселице, к костру, к стенке, в газовую камеру, вели осужденных. На старинных гравюрах приговоренные были одеты в схожую с этой больничной «распашонкой» одежду. Ее называли «саван». Уже не дожидаясь разрешения от осторожного майора, Корделия выбралась из флайера. Лобин заметил ее сразу.
— Стоять, — приказал он киборгам, когда те повернули головы к движущейся тени. В его голосе слышалось облегчение. Он вытер вспотевший лоб.
Корделия приближалась почти бегом. За ней в двух шагах следовал Ордынцев, держа наготове полицейский жетон. Никита сразу поднял флайер на минимальную высоту и виртуозно приземлил его вплотную к катеру «DEX-company». Осужденный, за которым они прибыли, застыл так же послушно, как и его конвоиры. Только в отличии от них его слегка шатало. Левой ладонью он, похоже, зажимал рану, потому что под пальцами на ткани расплылось темное пятно. На приближающихся людей он не смотрел. Тот же отрешенный, опрокинутый взгляд, устремленный куда-то поверх их голов. Он ничего не видел или, напротив, видел нечто запредельное, недоступное людям, что-то за горизонтом, за фосфоресцирующим кругом, что-то очень близкое и для него желанное, сулящее избавление. Лицо еще более осунувшееся, в кровоподтеках, почти неузнаваемое. Корделия даже на мгновение испугалась, что Лобин привез им другого киборга, а вовсе не того, которого она видела в прозрачном боксе. Она едва не закричала на бывшего хирурга. Но замешательство длилось недолго. Это был он, клон Мартина Каленберга.
Накануне она довольно долго изучала в архивах голографии семьи Каленберг. Пересмотрела десятки изображений еще живого Мартина. Мартина — ученика старших классов, Мартина — студента, Мартина — игрока в поло, Мартина — смеющегося, Мартина — удивленного, Мартина — задумчивого. А еще с родителями, с друзьями, с одноклассниками, с девушкой… И последняя голография: Мартин, серьезный, повзрослевший, на фоне космического транспортника перед стартом на Хронос…
Гибели первой экспедиции было посвящено множество статей. Предприняли даже небольшое расследование, с целью выявить и наказать виновных. Результатов расследования Корделия не нашла, но обнаружила множество голографий, которыми журналисты, блоггеры, друзья, сочувствующие буквально утыкали свои тексты. Изображения Мартина до сих пор хранились и в архиве университета. Юный Каленберг пользовался популярностью, его любили, он был красив…
Она понимала, что сейчас перед ней вовсе не Мартин, перед ней копия, овеществленная тень. Перед ней даже не человек. Перед ней плод лабораторного экспромта, гнусная ученая шалость. Заигравшийся в бога человеческий разум, всплеск тщеславия, и вот он, продукт этого почти преступного вдохновения, окровавленный, полуживой. Киборг по-прежнему не реагировал ни на чье присутствие, подобно своим неразумным собратьям. Казалось, все жалкие крохи энергии он тратил на имплантаты, фиксирующие колени и стопы, и на сохранение вестибулярной функции, чтобы не упасть. Возможно, он не хотел, чтобы его волокли к жерлу утилизатора, как мешок. Возможно, он помнил, что по большей части он все-таки человек, а уже потом вещь. Он хотел умереть с достоинством. Вот потому и держался на ногах, сосредоточившись на единственно доступном ему действии.
— Мартин, — осторожно позвала Корделия, — ты слышишь меня?
Она боялась угадать и разглядеть то, что он прятал за судорожно притиснутой ладонью. Ладонь прикрывала нижнюю часть грудной клетки, ребра над печенью. Что там за рана? Колотая? Огнестрельная? Такое же темное пятно расплывалось и с левой стороны, но чуть выше, почти в области сердца. Эту рану он не зажимал. Возможно, потому что имплантаты другой руки уже отключились. Правая рука висела плетью вдоль тела.
— Ты приготовил документы? — Корделия обернулась к Лобину.
Он торопливо выудил из-под фартука полупрозрачный пластиковый прямоугольник.
— Это подлинный договор на продажу киборга модели DEX-6. Его списали из армии и выставили на продажу. Но продать не успели. На складе боеприпасов произошла диверсия, взрыв. Все хранившиеся там киборги уничтожены. Тут указан идентификационный номер. Но… ему… Мартину он не соответствует.
— Я понимаю, — хмуро ответила Корделия. — Сколько?
— Пять… тысяч. Это официальному продавцу. Военная база номер NC 2587/16.
Корделия щелкнула по комму и перевела деньги по указанным реквизитам.
— DEX… то есть, Мартин, — почти испуганно добавил Лобин, покосившись на стоявшую рядом женщину, — смена хозяина. — И тут же угодливо пояснил. — Я снял все пароли доступа и записал хозяином себя, временно… чтобы он меня слушался.
Корделия перекинула свои данные в открывшееся вирт-окно. Процессор, несмотря на критически низкий уровень энергии, все еще функционировал. Жалкие лохмотья человеческой личности цеплялись за неорганическую ипостась, которая выполняла свой долг с машинным упорством. В лице киборга что-то изменилось. Ресницы дрогнули. И взгляд внезапно сфокусировался. Он увидел новую владелицу. Не человек увидел, киборг.
— Смена владельца завершена, — произнес бесцветный механический голос. — Корделия Трастамара, 41 год, уроженка Геральдики. Информация сохранена.
Взгляд тут же расфокусировался и рассеялся до недостижимых границ вселенной.
— Сергей, иди сюда. Возьми одеяло, — позвала новая владелица. — Никита, открой дверцу и выдвини заднее сидение.
Ордынцев вынул из багажника термоодеяло и набросил его на плечи все еще неподвижного киборга. Набросил привычным бережным движением полицейского, не раз принимавшего участие в освобождении заложников.
— Иди с ним во флайер, — мягко приказала Корделия киборгу, чувствуя подкатывающее отвращение к самой себе за то, что вынуждена действовать вот таким «хозяйским» образом. Но по-другому сейчас не выйдет. До Мартина-человека не достучаться. Он где-то далеко, в беспамятстве. Есть только Мартин-киборг. Машина с крохами самосознания. И машина послушалась. Пилот и охранник сначала усадили, а потом вынуждены были уложить на заднее сидение своего «заложника», потому что драгоценный баланс был утерян и Мартин стал заваливаться набок. Корделия, убедившись, что приобретение в безопасности, обернулась к Лобину. Тот глядел на нее заискивающе, как ожидающий подачки цирковой пес. «Ну вот, я совершил кульбит, какой тебе требовался, походил на задних лапках, повыл, полаял. А теперь ты должна меня поощрить!» Лоб Зигмунда блестел от пота. Он уже не пытался смахнуть набегающие крупные капли. Жалкое зрелище. Корделия испытывала противоречивые чувства. Этот человек был ничтожен, труслив и бесконечно жесток. Он, как кровососущий паразит, легко оправдывал свои поступки законом природы. Новоявленная покупательница не удивилась бы, если бы узнала, что рана, которую судорожно зажимал ладонью Мартин, была нанесена именно Лобиным. Пусть не по собственной инициативе, а по приказу. Как и все опыты и тесты, которые он проводил. Все это не от врожденных склонностей, а во имя науки, во имя будущего или опять же, по распоряжению свыше. А кто он, чтобы ослушаться приказа, если его отдает такой экземпляр, как Бозгурд? Он, Лобин, маленький зависимый человечек. Он тоже хочет жить. Как хочет жить блоха или даже центаврианская моль. А центаврианская моль не виновата, что хочет кушать. Центаврианская моль не виновата, что родилась монстром. Это ее суть, ее устройство. Ее такой создали. Как бы Корделии хотелось раздавить эту моль… Но она привыкла держать данное слово. Даже если давала это слово самым законченным негодяям. Это знали во всей Галактике. Корделия Трастамара всегда держит слово. В этом секрет ее везения и успеха, а также и секрет популярности канала «GalaxiZwei». Факты и обязательства. Она извлекла из нагрудного кармана банковскую карту и протянула ее Лобину.
