— Почему я, Бозгурд? Есть другие холдинги, другие новостные каналы. Вот там, за стенкой, найдется с дюжину инвесторов. Они охотно примут твое предложение, не задавая вопросов.
Бозгурд в свою очередь повертел бокал.
— А я их всех уже купил. С ними просто. И… неинтересно. К тому же, они предадут меня при первой возможности. Ты тут свою начитанность поминала. Кто сказал, что предательство дело времени?
— Ришелье, Арман дю Плесси.
— А он… кто?
— Министр короля Людовика XIII. Франция, 17-й век.
— Умный мужик был. Я с ним полностью согласен. Все мои так называемые партнеры потенциальные предатели. А вот если союзником будешь ты… Ты пойдешь до конца.
— Ты мне льстишь, Найджел. Или оскорбляешь. Еще не решила. Но я тебя понимаю. Пожалуй, я бы на твоем месте поступила бы точно так же. В смысле, решительно. Так ты покажешь мне киборга? Как ты его назвал? «Совершенство»?
========== Глава 10. «Совершенство» ==========
Анатолий, лавируя между гостями, умело отшучиваясь и ускользая, двинулся к противоположному выходу. Корделия и Бозгурд — за ним. Из большой шумной гостиной они перешли в малую, освещенную несколькими парящими под потолком светильниками, имитирующими свет факелов. В этой малой гостиной по углам жались парочки. Корделия предпочла не вносить ясность в то, чем они там занимались. Из малой гостиной дверь вела в оранжерею, душную и влажную, наполненную неизвестными видами ярких, источающих аромат растений. Корделия узнала только леразийскую птицеловку, растение хищное, плотоядное, но искупающее свой пищевой порок необыкновенно-красивыми золотисто-оранжевыми цветами. Эти цветы походили на запутавшиеся в темно-фиолетовой листве огоньки свечей. На каждом кусте было не меньше сотни бутонов, и все полупрозрачные, нежные, трепещущие, будто их постоянно тревожил ветер. Возникал эффект многослойного пламени. Корделия успела заметить, как один из этих нежных цветков «поджаривает» в самой сердцевине какое-то пернатое существо. Существо еще шевелилось. Корделия отвернулась.
За оранжереей был коридорчик, упирающийся в двери лифта. Анатолий коснулся зеленого сенсора, и тот замигал, в шахте послышалось тихое гудение.
— Маэстро нас ждет, — сказал он, не оборачиваясь к спутникам.
И кто у нас «маэстро»? Дверь лифта бесшумно откатилась. Они вошли. Собственно, это был самый обычный лифт, предназначенный для тех, кто не желал идти пешком в отведенные на верхних этажах апартаменты. Анатолий извлек из кармана небольшое прямоугольное устройство, поднес к нижнему сенсору с цифрой «1» и нажал два раза. Дверь закрылась, и лифт поехал. Вниз.
— Заблудившийся гость попасть в лабораторию не сможет, — пояснил Бозгурд. — Как видишь, тут даже нет сенсоров, указывающих, что маршрут может быть изменен. Сигнал приходит с электронного ключа.
— Я поняла, — спокойно ответила Корделия. — Это намек на то, что, если Ордынцев задумает меня искать, ему и в голову не придет воспользоваться этим лифтом.
— Да космос с тобой, Корделия! Какие намеки? Я всего лишь даю пояснения по ходу дела. Твоему Ордынцеву не придется тебя искать, ты выйдешь к нему сама, целой и невредимой. Я хочу упрочить нашу дружбу, а не разрушить.
Корделия обезоруживающе улыбнулась, как бы говоря: «Я всего лишь слабая женщина, всецело доверяющая мужчине». Лифт остановился. Дверь так же бесшумно откатилась. Сразу за ней в ярко освещенном, по-больничному белом коридоре, она увидела невысокого полного человечка в халате. Человечек торопливо шагнул навстречу Бозгурду. Корделию как будто не заметил. Но Найджел тут же исправил это упущение.
— Познакомься, Корделия, это наш местный гений, профессор Зигмунд…
— Неужели Фрейд? — успела вставить она.
— Нет, он, к счастью, не настолько известен. Профессор Лобин. Прошу, если не любить, то жаловать в ближайшие полчаса.
— Получается З.Лобин. Занятно, — улыбнулась Корделия, протягивая местному гению руку. — Надеюсь, внешняя форма не соответствует содержанию.
— Ну что ты, — добродушно рыкнул Бозгурд, — наш профессор само милосердие. Рыдает от жалости над своими подопытными. Так, Зигмунд?
Профессор густо покраснел. Лицо у него было круглое, одутловатое, бородка редкая, будто щипаная. Волосы на круглой голове вьющиеся, но прореженные, будто сорняки на грядке. Двигался он суетливо и как-то заискивающе.
— Я, конечно, ценю ваш юмор, мистер Бозгурд, но я все же попросил бы…
— Ладно, ладно, не пузырься, яйцеголовый.
Корделия усилием воли сдержала смешок. Нечего себе повадки у большого босса!
— Как там твой подопечный? Готов принять посетителей?
— Да, да, все готово. Провел инструктаж согласно вашим указаниям.
— Тогда веди.
Лаборатория была небольшой, но оснащенной с максимальной функциональностью. Прежде Корделии не доводилось бывать в закрытых помещениях «DEX-company». Она имела о них представление по редким и очень сухим репортажам, которые время от времени появлялись на различных каналах. Демонстрируя свою открытость и готовность к сотрудничеству, «DEX-company» сама организовывала эти познавательные экскурсии, допуская журналистов в свои салоны, офисы и лаборатории. Обычная практика для такого масштаба корпораций. Посмотрите на нас изнутри, так сказать, в домашней обстановке, без галстуков! Мы совсем не страшные! И киборгам у нас живется сытно и привольно. Мы им и папа, и мама, и «какава с чаем». Разумеется, в цеха, где идет непосредственно производство живых кукол, и на циклопических размеров космические станции, где в особых условиях невесомости выращиваются органические заготовки для киборгов, никого из посторонних не допускали. Более того, координаты этих механизированных «роддомов» не были известны даже большинству сотрудников компании. В цеха давался доступ только самым доверенным специалистам, поэтому Корделия смотрела на представшие ей декорации с нескрываемым, хотя и брезгливым, любопытством. Сверкающие той же больничной стерильностью приборы, нависающие лампы, также сходные с софитами операционной (к счастью, бездействующие), полупрозрачные мониторы, биоклавиатуры, толстые переплетенные, как змеи, кабели и, конечно, стенд. Это приспособление для тестирования Корделия также видела в репортажах. Этот был пуст. Лаборатория вообще казалась необитаемой. На двух мониторах мерцали красные огоньки режима Standby. Тусклое синеватое освещение. «Как в морге», подумала Корделия. Она уже жалела, что согласилась приехать, что поддалась этому соблазну.
— И где он? — нетерпеливо спросил Бозгурд. — Надеюсь, у тебя хватило твоих гениальных мозгов вытащить его из транспортировочного модуля?
— Да, да, конечно. Он здесь.
Лобин повел их в дальний конец лаборатории, мимо рабочих столов с измерительными приборами, к небольшому боксу за прозрачной стеной из сверхпрочного пластика. В боксе был тот же синеватый свет из мертвецкой. Но Корделия сразу заметила сидящего в дальнем углу человека. Он сидел, обхватив колени руками. На приближающихся людей он не обратил внимания, продолжая смотреть прямо перед собой. Лобин коснулся сенсора, и в боксе вспыхнул свет. Тот самый, ослепительно режущий, операционный. Обыкновенный киборг, вероятно, не заметил бы перемены в освещении, полагаясь на опцию фильтрации внешних раздражителей, но тот, кто находился в боксе, вздрогнул и поднял голову. Затем взглянул на людей. Корделия увидела темно-русые, неровно остриженные волосы и очень молодое, исхудавшее лицо. И глаза. Живые.
— Эй, DEX, а ну иди сюда, — приказал Бозгурд. — Поднимайся. — Повернулся к Корделии. — Собственно, он не совсем DEX, боевых программ у него нет. Их не ставили. Обходились базовыми, для физиологии и моторики. Впрочем, и они ему не особо нужны. Он у нас… самостоятельный. Но основа та самая, DEX, шестерка. Он своеобразная квинтэссенция той чертовой партии. Самая устрашающая крайность. Большая удача, что они все в эту крайность не впали.
Киборг или человек, — Корделия не смогла бы ответить с уверенностью, — приблизился, (движения очень человеческие) и застыл в двух шагах от прозрачной перегородки. Босые ступни на гладком металлизированном покрытии. Киборг был одет в джинсы, которые предыдущий владелец или он сам небрежно обрезал тупым ножом до середины голени. Корделия подумала, что ему должно быть холодно стоять на этом блестящем стерильном полу. В боксе не было ни матраса, ни походного коврика, ни даже куска резины, которая могла бы смягчить поверхность под босыми ногами. К джинсам прилагалась не футболка, а рубашка с длинными рукавами, явно не по размеру, рукава длинные и широкие, скрывающие кисти рук почти до кончиков пальцев. Казалось, эту одежду, и укороченные джинсы, и рубашку, нашли впопыхах всего четверть часа назад. «Они, что же, голым его привезли?» подумала Корделия. И взглянула ему в лицо. Он стоял как раз напротив. Не напротив Бозгурда, Анатолия или профессора, а напротив нее. Лицо застывшее, но не той пластиковой неподвижностью, которая отличает киборга. Это было лицо усталого, отчаявшегося человека.
