-Ладно!-нахмурился от услышанного наследник и принялся спасать ситуацию: -Papan и Алексу беру на себя. А ты меня тогда на бронеходе покатаешь. Ну хоть вот столечко. -скривившись, малолетнее высочество продемонстрировал мне характерный жест.
-Ну что тебе стоит? А еще я и полетать хочу. Зато Саша в твоих руках, а не ...этих. Ну как, по рукам?!
-Я сумею! Только чур я тебе помогу, а ты -мне.
Вот же торгаш ...экспериментатор малолетний. Взялся же на мою голову. Второй бронеход еще был в разобранном виде. А первый-в порту. Если только через парней с начальством договориться. Решим Решим потом. -Ну ладно. Еще если будешь во дворце нашем, я тебе все сашины секреты обскажу. Обещаю! -мальчонка решил слегка повысить ставки. Заманчиво.
-Ну же! Решайся!
Жучок мелкий. Неужели всех детей в семье Императора такому учат? Или только этот такой наглый. Я вспомнил его. Тот самый мой поклонник из семьи Императора , что повстречался в леске после боя. Наследник. Не знаю, что наглышу и ответить. Отказать? Так уйдет . Еще ждать у моря погоды придется. Так бабка надвое сказала, получится ли. Вон как Сашу в оборот взяли. Согласиться? Так еще неизвестно, как их величества к возможности управлять бронеходом малолетним высочеством отнесутся. Еще вдруг холку намылят.
А вдруг у высочества получится, он же в том заинтересован не меньше меня. А, ёлки зеленые! Была не была!
Для порядка, перед тем, как окончательно согласиться, спрашиваю мальца:
-Так ты точно, высочество, сможешь Сашу из лап этих жуков высокородных вырвать?
-А то! Смогу! -серьезно ответил тот.
-Не врешь?
-Вот те крест! Клянусь!
-Ну ладно. Давай лапу, высочество. Согласен! По рукам! -жму я со всей серьезностью поданную детскую ручонку. Малец во весь рот довольно улыбается. Надо же, договоры с детьми, пусть и Императора, заключаю. Хотя, сам такой же малой был совсем недавно.
-Только ты, князь, к конюхам иди и жди меня там. Лошадь есть? -согласно киваю:
-А пока смотри, как действовать надо. Не впервой. И помни, ты обещал мне водить бронеход, князь.
-Обещал-обещал. Иди уже давай...интриган малолетний.
И вообще, тебе Саша просила сообщить, чтобы вы князь были готовы.
Что?
И что ж ты молчал. Давай скорее.
И его высочество наследник, степенно отойдя от меня, вскоре буравчиком вклинился в толпу беседующих охотников и прочих высокородных. После чего принялся протискиваться в толпе разновозрастных фрейлин. И вскоре скрылся совсем.
День охоты. Окраина Императорского леса. В глубине большого лесного массива едва слышны уху редкие хлопки парострелов. Где-то в глубинах, неподалеку от лесной дороги на, неприметной с дороги, поляне спрятан паровик.
- Бартоломью! Что там показывает твой артефакт? - к долговязому, мешая польский, тартарский и латынь с неприязнью обращается здоровяк-мужчина, ставший по приказу падре временным главой этой экспедиции.
-М-м-м мм! Сейчас...Сейчас-сейчас! -сверившись в его, мужчина показывает остальным направление: -В ту сторону! Идем!
- Durny?! Z chrzanu czy? (прим. По-польски -Дурной?! С хрена ли?) Думаешь, я совсем с ума выжил? Не-ет! Еще не хватало от имперских псов и гвардейцев Императора бегать. У вас, włosi, была возможность. И не одна. Хватит с меня за вами, орденскими дурнями, хвосты подчищать. Надоело. Теперь черед мой. Есть тут у меня один артефактишко занятный...М-м-м!
-Барт! ...Барт, да это что же, нас... в сторону? С чем мы тогда в Орден вернёмся? Я же тебе говорил... Говорил же... Давай я этого...-шепча, канючил толстяк. И заткнулся на высокой ноте, столкнувшись с опасным прищурившимся взором правой руки святоши. Высокий Бартоломью, как ни в чем не бывало, отвечать не стал, благоразумно промолчав.
-Но-но-но! Зашибу! Будь моя воля, я бы...Следить за ними -был отдан приказ спутникам. Пара помощников повинуясь старшему, взвели свои парострелы, заставляя адептов развести в стороны руки.
Убедившись, что со стороны самих адептов ему ничто не угрожает, поляк вытащил из сумки, притороченной к спине, обтянутый коричневой кожей, коробок. Открыв его боковые застежки, мужчина принялся вытаскивать из бахромы мягких ложементов несколько медных узких изогнутых трубок. Принявшись аккуратно и споро собирать эти части, так, что вскоре предмет в его руках больше напоминал иерихонскую трубу...или нет, скорее на рог какого-то неизвестного животного.
-Что делает этот святоша? -зашептал толстяк: - А, Бартоломью? Когда-нибудь видел это, брат?
-Не знаю, Армандо, отстань от меня. Если бы не ты, куриная твоя голова, мы бы не оказались в такой ситуации.
-Но Бартоломью...
-Да заткнись же, Армандо! Иначе... не знаю, что с тобой сделаю. Навязался, ми диаволо, на голову бедного Бартоломео...
Помощник падре тем временем степенно продолжая собирать инструмент. Закончив и, выдержав все взоры, обращенные к нему, мужчина дождался момента, когда тишина молчания станет нестерпимой, лишь тогда он соизволил ответить:
- Tibia Аngelus Domini Artificium (прим. Свирель ангела Господня). Артефакт нашей церкви. Что? Неужели вы думаете, господа, что наши тайны будут открыты Ордену?
Прервав свои объяснения, мужчина обратился ко всем, властно указав нужное направление:
-Если нет желанья к вечеру звать падре и познакомиться с уютной квартиркой два на четыре -те встаньте за мной...
-Зачем это нам, святоша? -пробурчал толстяк. Он так легко сдаваться не хотел: -У нас в Ордене...
-Ты точно узнаешь зачем, слуга диаволов. Когда падре грехи ваши отпускать станет! Нет? Ну как хотите. Было бы предложено. -Помощник падре отвернулся, напоследок проверяя собранный инструмент. Спутники же падре оказались более благоразумными и проворно, не желая проверять на своей шкуре слова старшого, быстренько сместились в нужном направлении. За исключением не принявших во внимание предупреждение адептов. Старшой положил собранную трубу на лежащий на пожухлой траве коробок и сложил руки лодочкой, затянув заунывную молитву:
-Ave Angelus Domini...Радуйся, Ангел Господень! -протянул здоровяк-мужчина: - Ora pro nobis, Sancta... Ut digni efficiamur promissionibus... молись за нас грешных, даже и в час смерти нашей... ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae. Amen.
Закончив с молитвой, инквизитор апостольской церкви схватился за лежащую внизу трубу, оттянул челюсть вниз и вставил в рот загубник. После чего, втянув достаточно в свои легкие воздуха, принялся медленно выдыхать.
Армандо скривился, ожидая громкого звука. Секунда-две-пять-десять. Но медная труба святоши оказалась со странностью. Звука не было. Совсем. Нет, совсем нет. У толстяка поначалу мелькнула шальная мысль, что помощник падре их все-таки надул. И страстное желание отомстить за нанесенную обиду, жахнув в того жарким огнем, вскоре стало навязчивым желанием адепта. Адепт прислушался к себе. Его накрывали новые чувства. Беспричинная тревога со страхом обволокли пленкой и обуяли мужчину. Беспомощность и неуверенность в себе сменялась безудержной агрессией, личным превосходством и чувством собственной значимости. И наоборот. В мозгу толстяка шли активные мыслительные процессы, но. Осознать причину такой своей реакции и связать ее со странной дудкой у него не получалось, слишком далеки были его мысли. Последнее, о чем он подумал, стало желание бежать. Бежать-бежать-бежать. Как можно дальше. Далеко отсюда. И пусть только попробуют ему помешать. Того, кто осмелится это сделать, он, Армандо, не будь он адепт Ордена иллюминатов и маг с даром огня, просто убьёт. На этом адепта сильно дернули за рукав сюртука.
-Гамельнская дудка! О, ми диаволо! -взмокший от напряжения Бартоломео, первым сообразивший, как действует артефакт святоши, превозмогая неприятные последствия своего организма, широким шагом дернулся в безопасную зону сам и утянул за собой туда адепта Армандо.
