– Я буду звонить и ворчать, обещаю, – хрипло говорю я, уткнувшись в её макушку.

– Это не одно и то же! – Поток слёз увеличился, грозя смыть нашу квартиру.

– Знаю, но ты сама меня подтолкнула к этому решению, – напоминаю ей.

Дина отстраняется, вытирает нос тыльной стороной ладони.

– Тебе ведь там будет лучше, – признала она, затем икнула. Я шмыгнула носом. – Пообещай, что я все равно останусь твоей лучшей подругой!

– Господи, – протянула я. – Конечно, ты останешься моей лучшей подругой! Разве кто-нибудь сможет мне тебя заменить?

– И ты будешь звонить мне минимум два раза в день!

– Торжественно клянусь! – Я рассмеялась, поднимая правую руку вверх. Дина тоже засмеялась. – К тому же я буду ждать тебя на каждые каникулы и праздники!

– Думаю, мои родители разорятся на авиабилетах!

Мы расхохотались, но я не до конца уверена, что это была шутка.

***

Девятого января я, не послушав предупреждение Дины, вошла в кальянную, где сегодня коротала свой вечер компания Ромы, как и он сам, собственно.

Подруга до последнего отговаривала меня, словно Шахерезада, выдумывая тысячу и одну причину. Но ничего не смогло бы убедить меня, ведь желание увидеть его, возможно, в последний раз, попрощаться с ним, было настолько сильным, что я не могла ни есть, ни спать.

Эта кальянная, как и все остальные, что мне доводилось увидеть, представляла собой огромную комнату, с расчищенной серединкой – танцполом, окруженный множеством приватных кабинок, отделяющихся друг от друга и от самого танцпола занавесками в восточном стиле.

Несмотря на то, что уже было полно народу, практически все кабинки оставались открытыми. Посетители предпочитали курить эту гадость и наблюдать, как на середину вываливается все больше людей, чтобы медленно покачиваться под звуки вовсе не восточных мелодий.

Я медленно и неуверенно двигалась от одной кабинки к другой. На меня не обращали особого внимания, принимая либо за работницу заведения – пару раз меня попросили принять заказ или сделать им новый кальян, либо за обкуренную девицу, потерявшую своих, и теперь тыкающуюся ко всем подряд в надежде отыскать свою компанию.

Вокруг слышится смех, я запускаю руку в немного растрепанные волосы, затем стискиваю кулаки, призывая успокоиться свой разволновавшийся желудок. Сердце так сильно застучало, что я даже испугалась, что оно вот-вот вывалится мне под ноги.

Я нашла Рому в самой дальней кабинке. И не одного, а в окружении своих тупоголовых друзей и девчонок в коротких юбчонках. Куда уж мне до них? На мне надеты черные утепленные легинсы, вязаная туника молочного цвета, едва достающая до колен. А на ноги я не могла нацепить ничего лучше, чем дутые сапожки. Ситуацию не спасало пальто, которое я одолжила у Дины.

– Ха! – вскричал Коршунов, завидев меня. – Это новый уровень, Фирз! Что я должен сделать, чтобы телочки также преследовали меня, а?

Сидящие рядом парни заржали, а девчонки уставились на меня, словно на диковинку. Одна из них, та, что почти лежала на Роме, презрительно усмехнулась. Я не отреагировала, прекрасно понимая, что эта намалёванная фифочка не останется с ним дольше, чем на одну ночь. Никто из них не оставался. Хотя в груди все же неприятно запекло при виде её длинных пальчиков, накрашенных красным лаком, медленно скользящих по его плечу.

– Что ты здесь делаешь? – Рома выпрямил спину, словно кто-то клюнул его в спину. – Тебя не звали! А насколько я помню, мой день рождения только завтра. Ещё рано принимать подарки и поздравления! Хотя мне от тебя ничего и не нужно. Это и будет моим подарком, если ты избавишь меня от своего присутствия.

Эти обидные слова я уже не собираюсь проглатывать, как делала это раньше. Наоборот, позволяю пылью осесть на сердце. Да, завтра у него день рождения. И он очень близок к правде. Я дам ему то, что он так желает. Свободу. Свободу от моего внимания, заботы и любви.

– Я хочу поговорить с тобой, – твердо произношу, немного задрав подбородок.

Рома удивленно приподнимает одну бровь.

– А я не хочу.

– Пожалуйста, – прошу я, полностью разнося свою гордость в пух и прах. У меня будет время собрать её по кусочкам, когда я окажусь далеко от этого раздраженного взгляда.

Рома иронично кривит губы, в то время как его угольные глаза медленно скользят по моему худощавому телу.

– Хорошо, – к моему удивлению произносит Рома, потянувшись к столику, на котором разместился кальян и напитки. Он подхватывает пачку сигарет, вытаскивает одну, чтобы немного покрутить её между пальцами. – Садись. Говори. Я весь – внимание.

Только теперь чувствую, что он настроен на иронию. Издевается, значит.

– Мы можем поговорить наедине? – указываю головой в сторону выхода.

– А чем мы тебе помешали, Майская? – противно ржёт Коршунов. Его глаза немного косятся, а язык прилично заплетается. Он либо пьян, либо одурманен.

Я молча поджимаю губы, продолжая чувствовать на себе взгляд Ромы из-под полуопущенных ресниц.

– Пожалуйста, – выдавливаю я, готовясь сдаться. Но ведь я уже столько преодолела, чтобы сделать это. Убежать будет проявлением трусости, а если продолжу настаивать, то стану самым жалким существом на этой планете.

Рома кивает, давая понять своим дружка и подружкам, чтобы нас оставили тет-а-тет. Он прикуривает, лениво откидывается на спинку диванчика.

– Ну, и? – хрипло спрашивает после того, как делает затяжку. – Зачем пришла?

В голове слишком шумно от собственных мыслей. Они противоречивы. Внутренний голос, он же голос разума, твердит, что мне это вовсе не нужно. Но сердце замирает каждый раз, когда я думаю об этом.

Сажусь на диван в паре метров от него.

– Я хочу предложить тебе небольшую сделку, – все-таки произношу я, решив впервые в жизни схитрить.

– Да что ты? – Рома тихо смеётся, но не вижу искорок смеха в его глазах. Я знаю, как они выглядят. – И кто сказал, что мне интересно?

– Со своей стороны я обещаю исчезнуть из твоей жизни. – Мой голос звучит глухо и тихо. Казалось, скажи я громче, и станет больнее, хотя уже некуда. Вижу в его глазах заинтересованность и понимаю, как сильно ошибалась. Не всему есть предел. У боли нет границ.

– Ты часто это обещаешь, – хмыкает Рома, присасываясь к источнику гадкого дыма. – И никогда не выполняешь.

– На этот раз я сдержу свое слово, – твёрдо заявляю я, на миг прикрыв глаза, чтобы в них не отразилось отчаяние. Уже завтра я буду далеко. – Честное слово.

– И что же нужно сделать мне?

Я делаю глубокий вдох, стараясь наполнить кислородом каждую клеточку моего тела, словно собираюсь нырнуть и больше никогда не всплыву на поверхность.

– Поцелуй меня…

– Чего? – Его глаза широко распахиваются и округляются. – Рехнулась?

Он вдруг оказывается возле меня. Его взгляд прожигает моё лицо.

– Ты под кайфом, что ли?

Я хлопаю ресницами так быстро, что боюсь взлететь. И тем не менее, я не опустила глаза и не зажмурилась, хотя мне страшно хотелось скрыться от этого тёмного засасывающего омута.

– Я серьезно.

Моё дыхание участилось. Я стиснула диванчик похолодевшими от страха пальцами.

– Разве в твою головку не пришла мысль, что я ни за что этого не сделаю?

– Нет, – вру я. Только об этом я и думала. – Я думаю, ты согласишься, ведь перспективы для тебя радостны.

– Неужели?

– Да, – деловито заявляю я, словно действительно заключаю обычную сделку. – Ты не будешь меня видеть и слышать. Я перестану докучать тебе своими наставлениями. Я вообще исчезну из твоей жизни.

– Надолго?

– Навсегда.

Рома кривит губы. Он не верит мне.

– С завтрашнего дня, – добавляю я. – От тебя просто требуется один маленький поцелуй, о котором ты забудешь, стоит мне перешагнуть порог этого места. И обо мне забудешь.

– И ты не придёшь, даже если я позову?

– Не приду, – качаю головой, опустив глаза на свои колени.

– Договорились, – с лёгкостью произносит Рома, всаживая огромную иголку в моё зашкаливающее сердце, останавливая его. Он тушит сигарету в пепельнице.