POV Сеня

Дождь хлещет, словно из ведра. Создается впечатление, что вот-вот настанет конец света, и пора бы уже начать искать Ноя и его Ковчег. Хотя сперва нужно найти свою вторую половинку, ведь у каждой твари должно быть по паре.

Я сильнее кутаюсь в кожаную куртку, явственно ощущая, что уже промокла до нитки. Не зря Дина послала его ко всем чертям, отказавшись в такую погоду выходить на улицу.

– В такую погоду, – орала она в трубку, – даже хозяин собаку не выгонит на улицу! А ты гонишь меня, свою родную сестру, выпереться на этот влажный холод! Ты серьезно? Какого хрена, Ром?

Дина швырнула телефон на кровать, затем повернулась ко мне, топнула ногой.

– Как же я ненавижу этого засранца! Он что, вознамерился сделать смыслом своей жизни испортить мою?

Она ещё долго возмущалась. Особенно когда увидела, что я потянулась за своим рюкзачком и короткой дутой курткой.

– Нет! – возмутилась моя лучшая подруга. – Я тебе не позволю! Он этого не заслуживает, уж я-то это знаю! Настоящая заноза в заднице, вот он кто!

Но я уже не слышала её. Мои мысли были именно там, где находился этот засранец. А прямо сейчас он просиживал штаны в обезьяннике. Интересно, что он натворил на этот раз?

Я быстро выскакиваю из квартиры, которую мы совместно снимаем, ловлю такси, приплясывая, надеясь, что чем быстрее я буду перебирать ногами, тем меньше промокну. Наивность – это мой конёк.

Прошу водителя такси подождать меня, когда он останавливается у полицейского участка. Дверь закрыта – ещё бы! Уже час ночи! Но я не отступаю, зная систему, начинаю тарабанить в окошко.

Дверь открывается, из неё показывается пожилой мужчина в форме.

– Чего тебе, девочка?

– Я пришла за своим другом, – произношу дрожащим от холода голосом.

Полицейский осматривает меня с ног до головы, морщится, увидев, что я практически полностью вымокла.

– Иди домой, – отмахивается он, – поздно уже. Завтра приходи.

– Роман Фирзов! – упрямо поджимаю губы. – Могу я его увидеть?

– Настырная какая! – Полицейский всплескивает руками, а я достаю свой сотовый. – Кому это ты собралась звонить?

Я быстро нахожу нужный номер в контактах, нажимаю на вызов. После третьего гудка раздается сонный голос:

– Ало.

– Вадим Сергеевич? – спрашиваю я, хотя и так знаю, что это он.

– Рома? – Сразу догадывается. Голос перестает быть сонным, но в нём все еще слышится хрипца.

– Да, – даже киваю, словно он может меня видеть. – Только это не Дина. Я – Есения, её подруга.

– Хорошо. – Уверена, ему все равно, кто звонит. – В каком он участке?

Я кидаю взгляд на табличку, просто чтобы убедиться.

– Во втором.

На другом конце связи слышится усталый вздох.

– Скоро буду. Ты можешь ехать домой. Я сам разберусь.

– Нет, я подожду.

Я убираю телефон в задний карман джинсов, затем поворачиваюсь к дяде полицейскому, пожимаю плечами

– Сейчас приедет адвокат.

– У этого наглого паршивца есть адвокат? Мужчина закатывает глаза, затем горько усмехается. – Куда катится этот мир?

Я опускаю голову. Мне стыдно, словно это я нашкодничала. Я подхожу к машине такси, вытягиваю из кармана куртки немного помятую купюру. Водитель забирает деньги и уезжает.

Дождь все не прекращался. Я повернулась к участку, понимая, что придется ждать на улице. Всхлипнула намокшим и замёрзшим носом. Полицейский заохал.

– Ты его сестра?

– Нет, – качаю головой, ежась от порывистого ветра.

– Девушка?

– Нет.

– Тогда что ты здесь делаешь? – удивленно спрашивает мужчина.

– Сама не знаю, – грустно отзываюсь я.

Полицейский шире открывает дверь.

– Давай, заходи. А то таким макаром ты ещё и воспаление схлопочешь.

Я несмело улыбнулась ему, юркнула внутрь, немного задержавшись, чтобы стряхнуть капли с куртки и ботинок. Не хватало ещё залить дождевой водой пол полицейского участка.

Мужчина протянул мне стакан, в который предварительно опустил чайный пакетик, затем налил кипятка из электрического чайника, когда я опустилась в небольшое кресло.

– Спасибо, – поблагодарила я, вздрогнув от обжигающего тепла мгновенно нагревшейся чашки. По телу тут же расползлись мурашки, я закрыла глаза, сделав глубокий вдох.

– Как, говоришь, тебя зовут?

Полицейский сел на мягкий стул напротив окошка. Я сделала хороший глоток, пропуская тепло внутрь.

– Есения, – выдыхаю я.

– Красивое имя, – кивает полицейский. – И что же, Есения, привело тебя сюда в такой час, да ещё и в такую погоду? Сидела бы себе дома.

Я уперлась глазами в стакан, поджав предварительно губы.

– Эх, молодежь, – проворчал мужчина. – Такие, как ты, постоянно приходят сюда. Приходят, сидят, просят за этих недоумков.

– Рома не…

–Да, да. Он не такой. Он хороший. Но ничего не изменится. Он продолжит попадать сюда, пока не окажется в местах не столь отдалённых.

– Вы его не знаете, – процедила я.

– Да что ты? – Полицейский похлопал по папке, лежащей на столе. – Вот оно. Знаешь, сколько здесь бумаг на твоего хорошего парня? Очень много. Судя по этим записям, он чуть ли не каждый месяц оказывается в нашем КПЗ. И это только начало.

– Что он сделал?

– Подрался, что ж еще.

– Он просто вспыльчивый, – упрямо стою на своем.

Я не могу иначе, ведь в Романе Фирзове заключен весь мой мир. Иногда мне кажется, что я живу только чтобы бегать за ним. Печально, но факт. Я не знаю, как избавиться от этого навязчивого чувства, да и не хочу.

– Куда ж доведёт его эта вспыльчивость? Сегодня нос разбил официанту, а завтра?

Я молчу, не собираясь больше оправдывать Рому перед посторонним человеком. Мужчина вздыхает, затем отворачивается к своим бумагам. А я замираю, ожидая семейного адвоката.

И он приходит спустя полчаса, уговаривает полицейского отпустить Рому, апеллируя неизвестными мне статьями. В итоге Рому выпускают из камеры.

Я стояла у выхода, прислонившись спиной к стене, когда его вывели.

Рома очень высокий. По сравнению с ним я – лилипут. Его темные волосы, короткие по бокам и удлиненные сверху, торчат в разные стороны, сливая причёску в один сплошной веник. Чувственная нижняя губа разбита, под прямым носом уже успела застыть кровь. А в черных глазах отчётливо видится недовольство, которое при виде меня превращается в раздражение.

Рома зацепляется взглядом за мою маленькую фигурку, морщится.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – грубо спрашивает он. – Я точно помню, что звал не тебя.

Грубость – его второе я. Он такой почти со всеми. Хотя в моей компании его хамство всегда переходит на новый уровень. В этом-то вся беда и заключается.

Рома постоянно гонит меня прочь, но я вновь и вновь возвращаюсь, словно пёсик на коротком поводке.

Я делаю глубокий вдох и шумный выдох.

– Если бы не я, ты бы так и остался в обезьяннике. Почему ты снова оказался здесь?

Вадим Сергеевич благодарит полицейского за сотрудничество, затем, не сказав ни слова, проносится мимо нас к своей машине. Запрыгивает в неё и уезжает.

Мы с Ромой выходим следом за ним. Дождь закончился, но он оставил в воздухе такую влажность, что теперь трудно дышать. Рома хлопает руками по карманам, затем из его рта вылетают такие грязные словечки, что сразу возникает желание помыть ему рот с мылом.

– Ужас, – комментирую я, чем в тысячный раз вывожу его из себя.

– Лучше молчи! – отмахивается Рома. – Я до чертиков хочу курить, а сигарет нет! Не могла купить по дороге?

– Уж прости. Я слишком спешила, чтобы вытащить тебя отсюда.

– Лучше бы просто дома сидела!

Он резко разворачивается и начинает отдаляться от меня.

– Ты куда? – кричу я, затем бросаюсь следом, видя, как он пошатнулся. Я выравниваюсь с ним, чтобы если надумает падать, смог опереться на меня. Хотя это плоха идея. Год назад он мне так руку чуть не сломал, когда поскользнулся и повалился на меня. – Ты пьян.