— Аргх, уманка ты слишком умна для самки — рыкнул Тхарн-тал пораженно — я приказываю тебе замолчать.

— Вы мне не хозяин.

— Я только что купил твою свободу, — развернув к себе уманку, произнес Тхарн-тал, выходя из себя — ты моя собственность.

— Разве военнопленные это собственность? — язвительно ввернула Вероника, примериваясь к ножу на груди наклонившегося к ней яута.

— Ты не воин, у тебя нет метки прошедшего посвящения. Значит, ты всего лишь самка… и я могу делать с тобой все что захочу, и при этом ты останешься жива — зловеще прорычал он, глядя в глаза дерзкой уманке. Его глаз едва успел уловить очень быстрое движение хрупкой руки, смазавшееся в воздухе, он успел инстинктивно отпрянуть, поэтому пострадал только кончик верхней мандибулы, отсеченный острым лезвием. Все же основные тренировки она прошла, мелькнула в его голове мысль.

Он неторопливо зашагал по коридору, придерживая полу плаща в то время как двое его воинов бросились за улепетывающей во весь дух уманкой, только голые пятки засверкали. Один из них едва не ухватил уманку за плечо, но она совершила немыслимый кульбит, пробежавшись по стене и перекувырнувшись в воздухе выскочила из коридора.

— Быстрее, пока ее кто-нибудь не поймал! Она бежит к торговой площади!

— Вот зараза — рыкнул Тхарн-тал, озираясь в поисках юркой фигурки.

Вероника бодро шлепала по металлическому ребристому полу босыми ногами, ловко лавируя среди торговых лотков с оружием, украшениями и рослыми яутами. Вслед ей неслись изумленные выкрики, стрекот и порыкивание, она свернула куда-то, где как ей казалось, она сможет укрыться среди ящиков.

— Эй, у тебя уманка сбежала из загона! Ловите ее!

Вероника упала на пол, приземлившись на живот и локти, ноги опутала прочная веревка, она безуспешно пыталась освободиться от пут. К ней подошел яут в кожаном наплечнике и юсе, бочкообразная фигура казалось слегка низкорослой для этой расы, когти на руках потрескались от грязной физической работы, валары украшены костяными колечками, и черты лица казались не пропорциональны, вдобавок в пасти отсутствовала пара клыков, остальные слегка почернели. Мандибулы были неопрятного желтого цвета. Он ловко схватил уманку за волосы и распутав ей ноги куда-то потащил.

— Убери лапы от моей рабыни, ита! — раздался рядом властный рык Тхарн-тала. Злые после короткого забега и поисков уманки, воины направили на торговца рабами плазмометы.

— Прошу прощения Элдер, — низко поклонился яут — я подумал что мой товар решил сделать ноги и захватил ее. Но на ней нет ошейника с вашим именем!

— Я только что ее купил — зарычал разозленный Тхарн-тал.

— Вы разве не знали, что при покупке рабыне всегда надевают ошейник и ставят клеймо? Клейма нет и ошейника тоже, значит она вам не принадлежит — торговец хитро прищурился, наблюдая как бесится от бессилия цвет расы — Вы могли бы… выкупить у меня ее. Эта самка молода и хорошо сложена, на таких очень большой спрос… среди ценителей.

— Что ты хочешь за нее?

— Скоро состоится аукцион, если желаете можете принять в нем участие, прошу меня простить, мне нужно вернуть самку в загон — елейно произнес торговец, кланяясь через шаг и пряча ехидную ухмылку, потащил уманку за собой.

Веронику провели мимо огромных клеток, за сетчатой решеткой которых стояли, лежали и сидели люди в одежде разной степени поношенности, от них плохо пахло, поскольку нужду они справляли там же. Торгаш ковылял дальше, все так же не выпуская роскошной шевелюры уманки из рук. За нее можно получить очень неплохую выручку, если сохранить неповрежденной.

Похоже, тот самодовольный яут упустил свою пленницу и та каким-то образом освободившись, ускользнула. Они пришли в сухой и относительно чистый отсек с мягким освещением, ита открыл дверь клетки, грозно рыкнул на зашевелившихся уманов, и швырнул юную самку внутрь, тут же захлопнув запор.

К Веронике подошли несколько женщин, одна из них тепло, улыбнувшись, помогла встать девушке. Кажется, в этой клетке содержали только самок.

— Что это за место? — спросила Вероника, потирая затылок, корням волос там досталось особенно сильно, всерьез подумывая, а не обрезать ли ей волосы, а то каждый встречный самец так и норовит ухватить ее за самое дорогое. Тем более нож она припрятала под завязкой юсы из шкуры.

— Сюда помещают тех, кого потом продадут новым хозяевам как наложниц — пояснила присев рядом с ней на пол молодая женщина, ее русые волосы были заплетены в длинную толстую косу до пояса, лицо с правильными чертами, огромные голубые глаза оттеняли длинные ресницы, немного испачканный светлый летний сарафан облегал красивую стройную фигуру, на ногах простые босоножки из переплетенных кожаных ремешков окрашенных в белый цвет.

— А там — Вероника кивнула на проход в стене напротив.

— Некоторых забирают для развлечения, над ними всячески издеваются, большинство из них погибнут — с грустной улыбкой пояснила женщина — людей часто выгоняют на арену, для забавы. Я Лена, а как тебя зовут?

— Вероника.

— Красивое имя, надеюсь, тебе повезет с хозяином и он не убьет тебя в первую же ночь.

— Не очень-то веселая перспектива — заметила Вероника, и поднявшись подергала дверь клетки. Отверстие между прутьями было узкое, и ладонь никак не получалось просунуть, так, чтобы дотянуться до панели замка, пальцы просто не доставали до нее.

— Ты не сможешь открыть его. Смирись, мы уже смирились со своей участью — печально улыбнулась Лена, обращаясь к девушке. Остальные женщины сидели вдоль стены, безучастно ожидая своей очереди.

— Мы все умрем — произнесла девушка с фиолетовой прядью в темных волосах, одетая в футболку и драные джинсы с безрадостной ухмылкой, повернув голову в их сторону.

— Давай я причешу тебя, у тебя такие красивые волосы, а то они совсем спутались.

Песнь Лены: «Голуби» (Алина Орлова)

Вероника села перед Леной на дощатый пол, женщина достала откуда-то деревянный гребешок и проводя по спутанным девушки прядям тихонько запела. Слова красивой печальной песни затрагивали потаенные струны души, Вероника почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Теплые нежные руки бережно сплетали черные как вороново крыло волнистые волосы девушки в косу по форме похожий на колосок.

В коридоре зазвучали шаги, торговец в сопровождении двух рослых яутов открыл клетку и указал на Лену. Песня еще лилась когда женщину подняли с пола и потащили. Вероника плача, ухватилась за ее руку, пальцы Лены разжались, оставив в ладони девушки резной деревянный гребешок. Прижав к груди прощальный подарок, она смотрела, как уводят ее невольную подругу, ставшую такой родной, а издали доносились последние слова песни.

Вероника глотая слезы, закрепила гребешок в волосах, откинула подол юсы, отмотала от завязки нож с узким лезвием и с трудом просунула руку в отверстие решетки, тихонько напевая, кончик ножа уткнулся в край панели управления, точно такой же как на корабле берсерков «Видимо на одном заводе это старье клепали» — промелькнула отвлеченная мысль. Подцепив пучок проводов лезвием она дернула, дверь щелкнув, распахнулась. Вероника с трудом, повертев кистью руки во все стороны, извлекла из щели ладонь, обернулась в сторону обступивших ее женщин.