Паша ничего не ответил и закрыл глаза.

− Бука какая… − пробухтела Катя. − Ну, лежи-лежи, наслаждайся, а я пошла собираться, я-то работаю, не на больничном сижу…

Сборы, освещенные разными полупрозрачными упреками и заметками, заняли добрых полчаса, затем с возгласом: «Сегодня не буду, не жди!», закрылась дверь, и в квартиру наконец-то вернулись тишина и покой. Паша повернул голову вбок и посмотрел на тумбочку. Телефон вот уже который день безмолвствовал, а если и звенел, то экран показывал совершенно не, что он хотел бы увидеть. От одного взмаха руки всё с тумбочки посыпалось на пол.

*

Лена измучила своей проницательностью и страшными вопросами: «Так и что у вас с Глухарёвым? Что-то пошло не так? Ты чего опять такая кислая?» Ещё Лена хороший сборщик слухов, даже не понятно, откуда она их берёт, словно у неё есть какие-то тайные источники или связи. Поделилась она дружелюбно и за прошлым обедом:

− Представляешь, Ирк, а наша-то инспекторша, Русакова которая, всерьёз за того опера, ну это, Ткачёва взялась, бегает всё к нему, ухаживает, а этот кобель ей даже съехаться не предлагает, вот ведь…

− Лен, а нам какое до этого дело? – грубо оборвала Ира. − Пусть живут как хотят!

Кажется, Лена обиделась, второй день не заходила. Ирина как раз думала над этим, когда шла по коридору, голодная за весь день и потому злая. Читала бумагу и дошла до кабинета начальника следствия. Дернула за ручку. Дверь оказалась заперта. Она постучала. Никто не открыл. Достала телефон, набрала номер. Никто не ответил. Развернулась и направилась к следователям.

− Ну и где ваш начальничек? – недовольно бросила с порога.

− В лабораторию уехал, − серьёзно ответил Тарасов.

− В лабораторию? – переспросила Ира, разозлилась и бросила бумагу под нос Николаю. – Тогда скажи ему спасибо и сам с этим разбирайся!

Начальница развернулась и вышла. По правде говоря, она знала только одну «лабораторию», куда Глухарёв периодически «уезжал» вместе с Антошиным в рабочее время якобы за результатами. Сия лаборатория располагалась в их общем воображении, когда они сидели на одной улице и распивали пиво…

− Антошин тоже в лабораторию уехал? – строго спросила Ирина, зайдя к операм.

− Ну да, − недоуменно ответил Савицкий, − он так и сказал, а что?

− Уже ничего.

Ирина вышла, хлопнув за собой дверью. Она не сомневалась, что сегодня ни Сергея, ни Дениса уже можно на рабочем месте не ждать. Стас − вот вроде бы упырь, и тот будет сидеть хоть до ночи, а эти двое опять удрали. Впрочем, не в первый раз уже. Сама виновата, столько раз закрывала на это глаза. А с другой стороны, что толку? Она уселась на диване в кабинете, почувствовав себя невероятно одиноко, и грустно уставилась в окно.

*

− Меня сегодня Зяма отчитала, представляешь? – пожаловалась Катерина в трубку. – Как пришла только… Ничего, говорит, похоже, ты, Русакова, не делаешь, смотрела хоть статистику, видела, как подскочили цифры.

− Ну, она начальница, Катюнь, ей надо за всем этим…

− Да я понимаю, но я же итак столько делаю, да я всех своих подопечных…

Паша, которого быстро заткнули, минут двадцать послушал, помолчал и посочувствовал – большего от него и не требовалось. Затем отложил телефон и уставился в окно. Очередной пустой вечер. Опять смотреть какой-нибудь глупый фильм и запивать пивом. Нет, вдруг вспомнил, пиво кончилось, кто-то с возгласом: «Я же для тебя стараюсь», остатки выкинул.

В дверь позвонили, он оторвался от окна и открыл.

− Привет.

Ира остановилась у порога, неловко улыбнувшись. Выглядела она устало.

− А я позвонить всё хотела, но… всё как-то.., дела были, да и там… передумала, в общем. Подумала, лучше зайти, да?

Паша молчал, разглядывая её такую, как божество, как восьмое чудо света, внезапно возникшее в коридоре.

− Ты как вообще? Чувствуешь себя хорошо? Скоро вернёшься?

Выходит, она тоже переживала. Терпела, сколько могла, но не удержалась. Он с трудом сдержал рвущуюся наружу улыбку.

− Паш, ты чего молчишь? Всё в порядке?

Шагнул вперёд и тут же жадно впился поцелуем в её губы. Крепко прижал к себе, словно хотел, чтобы они слились воедино. Она ответила сразу же, мгновенно, с неистовством, с жаром, словно желала того же. Обхватила его голову, опять зарывшись пальцами в волосы, и прижала к себе, желая углубить их поцелуй, желая не останавливаться. Желая задохнуться прямо здесь и сейчас вместе с ним.

В стороне звонко разбилось стекло.

− Н-и хрена се…

Они отвлеклись друг от друга. Антошин стоял, округлив глаза и опустив руки. Разбитые бутылки лежали у ног. Пиво растеклось по полу.

− Господи… − устало пробормотала Ира.

− Я разберусь, − твёрдо ответил Паша.

Протёр ладонью губы и направился к застывшему Денису.

========== Часть 6 ==========

Ирина видела, как Паша схватил Дэна за шкирку и потащил за собой, за угол, к лестнице. Ругани, шума, ударов – ничего не было слышно. Пугающая, заставляющая нервничать тишина. Она прошла в квартиру, схватила первый попавшийся на глаза стакан и налила воды. Руки дрожали, в голове судорожно бились мысли. Попалась? Попалась. Чего теперь ожидать? Обвинений от Сергея? Как на него смотреть? Что говорить? Отомстила, влюбилась, увлеклась? Просто, что так получилось, и сам вообще виноват? Напомнить, что и он не безгрешен, вспомнить про Анну? Жестоко, очень жестоко.

Паша вернулся и закрыл за собой дверь.

− Всё нормально, он ничего никому не скажет.

Мысли резко оборвались, тронуло удивление.

− А как ты его..? Ты его что, бил?

Он покачал головой и отмахнулся от всего как от пустяка. Словно не стоило и капли внимания. Его уверенность её убедила, она не стала больше ни о чем спрашивать.

Паша подошёл ближе и забрал из руки стакан, поставил в сторону. Припал губами к ладони, словно она казалась ему бесценной, а затем одним рывком притянул к себе. Она ответила на поцелуй, положила ладонь ему на затылок, притягивая к себе, желая вернуться к тому, на чём они остановились, желая насладиться нектаром, вновь жадно испить хоть пару глотков такого дорогого вина.

Его руки расстегнули пуговицы пальто, и то соскочило на пол. Она помогла ему с кителем и дернула к низу замок его домашней толстовки, стянула её, и та опустилась следом. Не прекращая поцелуй, он подхватил её как пушинку и, смахнув все, посадил на стол. Оторвался на миг и избавил от обуви, отяжелявшей ноги. Её опьянила их близость и дерзость, вновь захлестнуло жаркой волной. Все эти недели, дни, часы, минуты, сама не понимая, она по нему тосковала. Тосковала по жарким губам, впивавшимся в шею, наглым рукам ласково скользящим под юбку. На миг она замерла, разучилась дышать, когда те же руки умело напомнили телу о своей власти, когда белье и чулки лежали на полу, а юбка задралась. Вдохнула и поняла, что снова сдирает с него футболку, жаждет коснуться его плеч, жаркого тела, провести ласково пальчиками по волосам на груди, подразнить, завести его на полную катушку.

Она помогла ему расстегнуть противные мелкие пуговицы на рабочей рубашке, которую он не имел права рвать, вновь ощутила, как бешено заколотилось сердце, желая вырваться из груди, когда его руки нежно прошлись по животу, избавив от белья, мастерски напомнили груди о своей дерзости, власти, а мягкие губы ту картину идеально довершили. Сама притянула его ближе, желая не медлить, требуя властно. Впилась ноготками руки в его спину после, издавая на ухо то один, то другой сладкий стон.

*

Денис стоял в сторонке на улице и нервно курил. Вдруг вздрогнул и выронил сигарету − Пашина ладонь опустилась на плечо.

− Карпыч через пять минут на планёрке ждет, в курсе? – напомнил Паша, довольный тем, что незаметно подкрался и наконец-то вернул должок, нагло приобняв за плечи.

Денис поморщился от прикосновения, помолчал и не выдержал:

− И давно это у вас?

− Ты о чём?

− Ну… ты, Ирка.

Паша убрал руку, подождал, когда мимо пройдут коллеги.