Чокнулись, и она поднесла бокал к губам. Паша осушил свой раньше и молчал, не сводя с неё глаз, словно пытаясь заново изучить и запомнить каждую прекрасную черту лица, несравненный божественный образ, который его чуть не покинул. Ира снова разлила и поставила бутылку на тумбочку.

− Тебя, кстати, назавтра отмазать? Хоть отдохнёшь, переведёшь дух…

− Меня Карпов уже отпустил.

− Какой молодец…

Она потянулась к нему бокалом. Их руки переплелись, и ножки бокалов дружно взмыли в воздух. Паше вдруг вспомнился тот самый вечер, с которого всё началось. Выходка, о которой он ни капли не жалел. Вспомнилось, как они остались одни в кабинете, она поднялась из-за стола, желая попрощаться, а он весело предложил выпить на брудершафт. Она усмехнулась, добрая после всех злоключений, не отказала. После, не в силах больше терпеть, он притянул её к себе и впился в губы. Звонко разбился её бокал, ощутимо хлестнула по щеке ладошка, грозно загремел вмиг отрезвевший голос, кидая точно молниями вопросами, какого чёрта он делает, и кто ему позволял. И вместо того, чтобы уйти или извиниться, он нагло заглушил её возмущение жарким поцелуем, не желая отпускать, прижал к стене. Её рука, вырвавшись, стукнула по плечу, вонзилась в то пальцами, а после просто скользнула к затылку, в тот момент её губы ответили.

В памяти Иры словно ожило то же, допив, она улыбнулась:

− А помнишь тот вечер?..

− И не забывал…

Они поставили бокалы на пол и потянулись друг к другу. Соединили губы в долгом поцелуе. Ира легонько толкнула его в грудь и опрокинула на кровать. Покорный, Паша улыбнулся краешками губ ей, изящно опустившейся сверху. Она касалась лица нежными поцелуями, лаская и словно дразня, пытаясь пробудить. Её руки умело скользнули под свитер, задрали и скинули тот, взлохматив волосы на голове. На её лице оттого появилась милая улыбка. Она опустилась, и её губы снова соприкоснулись с его губами, поначалу легко и ласково, а после всё сильнее и требовательно. Словно издеваясь, она оторвалась и тут же толкнула обратно, не позволяя подняться, её пальцы забрались под футболку, избавив от той, принялись гладить его грудь и, чуть царапая, дразнить, постепенно смещаясь вниз. Он закрыл глаза, с трудом терпя нарастающее с каждой секундой, мгновением желание. Его божество в очередной раз пробуждало в нём силу и веру, саму способность жить и дышать. Послушно расстегнулся ремень, опустилась молния на брюках, за ней и бельё. От крови, прильнувшей к плоти, от возбуждения, вызванного ласками, он, разом проснувшийся от всех забот, распахнул глаза, готовый схватить и овладеть, вот только она уже заняла излюбленную позу и одним движением заставила от напора охнуть. Он жадно ласкал её бедра и талию, пока она ритмично и медленно двигалась. Его глупые мысли, о том, о другом, нелепое чувство вины, неудобства погибли, исчезли, ушли, он уже не видел больше ничего вокруг. Только она. Только её сверкающий божественный образ.

Волна наслаждения охватила их, он сильно напрягся, не в силах сдержаться, думая, что ещё немного и умрёт, просто сгорит. Она затрепетала, издала приглушенный стон, его тело содрогнулось в конвульсиях удовольствия. Обессиленная, она опустилась на его грудь. Он крепко обнял, не в силах ни говорить, ни нормально дышать, ни унять колотящее точно молот в груди сердце, но готовый на всё ради неё, готовый снова жить.

*

Паша уже вовсю спал. Ирина долго лежала в его объятьях под одеялом. Наслаждалась тёплым телом, дыханием, милым лицом. Аккуратно выбралась и накинула на обнаженное тело легкий халатик. Прихватила сумку и ушла с ней на кухню. Из-за этой суеты за пару дней она столько раз возвращалась к одной мучительной непростой мысли, что вдруг засомневалась в некоторых жизненных установках и забывала совершать давно принятый ритуал.

Ещё несколько лет назад Серёжа заставил её почувствовать себя полной дурочкой одним лишь простым вопросом: «И давно это тебя на солененькое тянет?..» Ира запомнила восторг, как и грубую ошибку. С тех пор риск почти исключила, но не в её правилах было напрягать партнёра и уж тем более лишать себя всех удовольствий, потому, как и обычно, она решила всё сама. Вот только теперь засомневалась… Что-то бестолковая Катя в ней пробудила. Что-то как в женщине. Что-то, чему она когда-то твёрдо сказала: «Не в моём возрасте». Вот только женщина очень устала и давно хотела на покой, хотела видеть сына и не чувствовала разницы, как уходить − стучать молоточком или качать колыбельку. Женщина для себя всё решила, пока начальница настаивала и упиралась. Женщина видела возле себя мужчину, в надёжности коего ни капли не сомневалась, как и начальница в том, что ей есть, на кого положиться.

Ирина ещё немного постояла у шкафа, а после открыла дверцу и решительно кинула из сумку в ведро упаковку таблеток с одной лишь мыслью – если Бог даст, то почему бы и нет?..

После она вернулась в спальню, разделась и легла под одеяло. Паша, словно почувствовав, обнял и, что-то невнятно пробормотав, прижал к себе, согревая её теплом своего тела.

*

Новая знакомая благодарила в спортзале за содействие и всучила бутылку. Подруга обрывала телефон, требуя явиться. Лена чуть ли не кричала от восторга, словно событие оказалось лучше всех праздников за прошедшие месяцы. Ирина сдалась и явилась в свой выходной в отдел. Умело сохраняла лицо, сидя в кабинете, чтобы не выдать улыбки. Радовалась, что дождалась. Предчувствие не обмануло. Ей уже нравилось каждое лицо: и пухлого мальчика и милой девочки, и пытающего показать себя умным их общего друга.

− Так вы нас берёте? – осторожно уточнил тот, ранее представившись Щукиным Константином.

− Оптом! – ответила Ира, вызвав дружные улыбки.

Троица на радостях покинула кабинет, желая ознакомиться с делами в этот же день. Хорошенькие, решила для себя Ира, выходя следом с бутылкой. Соседняя дверь тоже открылась, оттуда вышел Паша.

− Здравия желаю! – сообразил.

− Здрасти, Ткачёв, держи.

Ира кинула бутылку, которую он поймал, и принялась закрывать дверь.

− Русский магарыч. Бессмысленный и беспощадный.

− Везёт вам, а у меня вот сегодня засада вечером… − Паша невесело вздохнул.

Ей пришлось сдержать улыбку. Ради Пашиной «засады» стоило достать бокалы, накрыть стол, отправить сына к бабушке и приоткрыть дверь в квартиру.

− Ну, правильно, работать же тоже кому-то надо.

Она закончила с дверью и выдернула бутылку из рук.

− Спасибо. Кстати, как дела? Как тебе новый инспектор ПДН?

− Всё путем, спасибо. Инспектор, ну… нормальный. Мужик.

− М-м, ну, хорошо, иди тогда, чего встал, работай.

Ирина развернулась и направилась к выходу. Отметила по пути доносящиеся голоса из кабинета следователей и криво улыбнулась – новенькие кинулись в бой. Скоро Лена точно вернётся на своё место.

Карпов у дежурной части кивнул в знак приветствия и вместе с Юрой прошёл мимо. Климов на крыльце отвесил честь. Патрульные бросили хохотать у лестницы и проводили взглядами, наполненными уважения.

Ира отошла от крыльца и вдохнула всей грудью свежий воздух. Пахло весной. Обещала ли трудности весна или лето вскоре – не ясно, а вот бутылка в руке обещала приятно провести вечер, и в этом не было никаких сомнений.