Когда мы вошли, Питер отразил все мои эмоции:

— Офигеть! — Восхищённо сказал он, а я просто онемела. Коридор уже превышал все возможные ожидания. Просторный, светлый, с шкафом-купе. Я знала, что там дальше просторная гостиная. Но всё равно не была готова, когда вошла внутрь и увидела всё это лично. Пока Питер бегал по квартире, осматривая её, я подошла к панорамному окну, чтобы посмотреть на город.

— Завораживает, верно? — Тихо сказал Оливер за моей спиной, а по моей спине пробежали мурашки. Слишком он был близко.

— Да, есть такой.

— Когда живёшь в нашем районе, думаешь, что весь мир наполнен дерьмом…

— А потом попадаешь сюда и осознаёшь, какой он на самом деле прекрасный. — Прошептала я, а потом повернулась к Оливеру. Не смотри на меня так, пожалуйста. Не нужно, потому что от этого мне становится только хуже. — Здесь очень красиво.

— Мама! — Закричал Питер, сбегая по лестнице со второго этажа. — Мама! Мама!

— Что случилось? — Обеспокоенно, спросила я, когда он подбежал ко мне и схватил за руку, а потом потащил меня на второй этаж.

— Там ты! Там так много твоих фотографий!

Питер затащил меня в коридор второго этажа. И он был прав. Здесь действительно было много моих фотографий, развешанных по обе стороны. Были еще детский фотографии, до того, как погибли мои родители. Были и после, когда мне было лет одиннадцать. И здесь была наша последняя фотография. Когда я схватила телефон Оливера и просто сделала фотографию, сидя между ним и Гейбом. Я радостно улыбалась, а Оливер и Гейб, смотрели на меня с улыбками, мол она такая и мы просто её любим за это.

— Мама, мама! — Возбуждённо говорил Питер, подводя меня то к одной фотографии, то к другой.

— Нравится? — Спросил Оливер с улыбкой, когда подошёл к нам. Я не знала, что ему ответить. Я была просто очень потрясена из-за всего того, что увидела. Мы знали друг друга так долго, он был частью нашей семьи, и конечно у нас было много совместных фотографий. Но я просто не ожидала, что он сделает такие большие копии и развесит их по коридору. Он же проходит мимо них раз по двадцать за день.

— Необычно. — Лишь сказала я через какое-то время. — Нам уже домой пора. Питеру пора обедать.

— Вы можете пообедать у меня. Холодильник забит продуктами. Пока ты будешь занята готовкой, я поднатаскаю Питера в приставку, чтобы он на вечеринки всех сделал. — Оливер усмехнулся и подмигнул Питеру.

— Мам, мы же останемся? Пожалуйста!

— Конечно, малыш. — Улыбнулась я ему, хотя уже жалела об этом.

Я подготовилась. Пока Питер спал, я надула шарики и нарисовала плакат. Труднее было украсить его комнату. Каждый раз, когда Питер переворачивался во сне, моё сердце чуть ли не останавливалось и я боялась, что испорчу сюрприз. А еще Чакки как назло не спал, а лежал и смотрел на меня. Его маленькие глаза так и говорили, что мне придётся неделю давать ему что-нибудь вкусненькое, чтобы сейчас он не начал гавкать и не разбудил Питера. Мелкий предатель.

Когда я развесила шарики и ленточки, я повесила на дверь плакат, на котором было написано «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ПИТЕР!». Я чувствовала себя настоящим художником, потому что буквы были такими красивыми, плюс мне удались небольшие рисунки по краям. Надеюсь, Питер будет в восторге. Когда на часах было девять, я взяла небольшой тортик, который купила вчера и воткнула в него пять свечек. После я надела праздничный колпак и села рядом с Питером на кровати.

— Просыпайся, малыш, — прошептала я, проведя рукой по его спине. Питер отрыл глаза и быстро их закрыл, но, видимо, он заметил украшения вокруг и торт в моих руках, потому что резко открыл глаза и сел в кровати с радостной улыбкой на губах. — С днём рождения! — Радостно сказала я и протянула торт Питеру. Его глаза горели восторгом и счастье. И почти бессонная ночь стоило вот этого в его глазах. — Загадывай желание.

Питер закрыл глаза, а потом открыл и подул на свечки. Чакки прыгнул ему на колени и начал радостно крутиться.

— Но это не значит, что ты ешь именно торт на завтра, — Питер немного приуныл от моих слов, и я улыбнулась. — У нас будут блинчики с мороженным и кленовым сиропом. А также горячий шоколад с маршмеллоу.

— Ура! Да! Спасибо, мамочка, ты самая лучшая. — Радостно говорил он, потому что это его самый любимый на свете завтрак. Они с Чакки вскочили и побежали на кухню, а я покачала головой и направилась следом за ними.

Завтрак уже стоял на столе. И к тому времени, как я спустилась, Питер уже сидел на стуле и поедал блинчики, скармливая немного Чакки. Я улыбнулась, глядя на него. Обожаю такие моменты. Пусть у нас была и маленькая семья, но она была очень счастливая. И я ценила каждую секунду.

— Милый, а ты ничего не забыл? — Спросила я Питера, пока он запивал блинчики горячим шоколадом. Его глаза резко расширились, а потом он вскочил со своего места и побежал в гостиную.

— Мама, мама, быстрее! — Возбуждённо кричал он. Когда я с маркером в руках вола в гостиную, Питер уже стоял, прислонившись к дверному косяку, и его глаза радостно горели. Наша маленькая традиция с тех пор, как Питер отпраздновал свой первый день рождения. Каждый раз я говорила, что еще год, и он перерастёт меня. Теперь я думала об этом с грустью. Вот он еще ползает и хватает меня за ноги, чтобы я подняла его, а вот он уже мне по талию и впервые влюбился. Чёрт, а мне же даже двадцати одного нет!

— Целых шестнадцать с половиной сантиметров! — Радостно сказала я, когда возле отметки написала «Питер, 5 лет». Здесь были мои отметки и отметки Гейба. После смерти наших родителей, Гейб считал глупостью измерять себя. Но мне было это важно. — Еще год и ты уже выше меня будешь.

— Мам, я уже такой большой, — улыбнулся он. — Скоро я буду в доме мужчиной и буду защищать тебя.

— Милый, ты у меня уже мужчина. Еще маленький, но уже мужчина.

— А я хочу быть большим и сильным мужчиной. Как дядя Оливер! Вот он сказал, что будет защищать нас.

— Дядя Оливер… — начала я, но меня прервал звонок в дверь. Я встала и подошла к двери. — Вспомнишь… — сказала я и закатила глаза, когда открыла дверь. Оливер лишь шире улыбнулся и прошёл в дом, неся в руках две огромные подарочные коробки.

— А где Питер? — Спросил Оливер, когда Питер стоял перед ним и восхищённо смотрел на коробки, которые были даже больше, чем он. — Алиса, где твой сын?

— Я здесь! — Крикнул Питер и начал прыгать на месте.

— Нет, я вижу перед собой взрослого парня, а не маленького мальчика Питера.

— Потому что я вырос! Смотри, как сильно я вырос! — Оливер подошёл к дверному косяку и провёл рукой по отметки Питера, а потом поднял руку, чтобы провести по многочисленным моим отметкам и отметкам Гейба. На выцветшей надписи «Алиса, 5 лет» его рука замерла. Я знаю почему. В этот год я попросила, чтобы меня померил Оливер, а потом радостно прыгала вокруг него и говорила, что я уже большая девочка.

— Тогда я должен отдать это тебе, — сказал Оливер, показывая большие коробки. Они с Питером пошли к дивану и тот начал с радостной улыбкой разворачивать упаковку.

— Мамочка, посмотри! — Крикнул он, когда достал коробку с роботом. С роботом, о котором он мечтал еще в том году. С пультом управления, запоминание голосов, чтобы выполнять разные команды и прочее. Эта херня стоила пятьсот баксов! Я планировала оплатить свой долг в банке, а потом подкопить деньги на робота, чтобы Питер был счастлив. Во второй коробке была та самая приставка, что стояла у Оливера. За чёртову штуку баксов. Также там было несколько дисков с играми. Оливер и Питер сразу начали обсуждать робота и пробовать его, потом подключали приставку, чтобы и на ней потренироваться.

Я же сидела на кухни и смотрела на бедный и несчастный торт, который Питер должен был есть после завтрака. Это его любимый, шоколадный. Специально сделала заказ в пекарне на пять утра, чтобы он был свежий-свежий. Конечно дорогой робот и приставка круче глупого плаката и любимого завтрака. Этот завтрак он получает на все праздники. А на такую приставку я бы еще лет пять копила.