Иногда на стратегические склады с продовольствием и боеприпасами в окрестностях Тулаара совершали набеги группы вооруженных неизвестных. Охрана всегда стреляла на поражение, завидев бандитов. При убитых ни разу не находили ни документов, ни каких-либо военных знаков различия. На первый взгляд налетчики производили впечатление обычного сброда, который, очевидно, проживал где-то в восточных лесах, но уж очень серьезно они были вооружены.

На укрепление восточных рубежей выдвигались подразделения пехоты и артиллерии, а тем временем Кауфман собрал на главной площади Тулаара всех горожан. Генерал и его ближайшие подчиненные стояли на постаменте у наполовину разбитого прямоугольного камня, который когда-то был обелиском в честь героев одной из прошлых войн. По обе стороны от постамента выстроились военные.

– Дорогие жители Тулаара… – начал Кауфман, и его голос разнесся над затихшей площадью, отражаясь от стен новых домов, что успели построить неподалеку. – Мы слишком долго находились в состоянии постапокалиптической раздробленности. Сейчас, как вы, наверное, знаете, обстановка вновь накаляется, поэтому мы должны быть сплочены, как никогда. Былые государственные границы стерлись. Теперь мы имеем крепкие связи с регионами, которые когда-то были другими странами… И в то же время часть территорий, которые когда-то были одной страной, потеряны. Мы должны сплотиться в новое государство, государство обновленного мира, который станет лучше, чем тот, который мы еще помним.

Площадь едва слышно загудела. Люди переглядывались, пожимали плечами и вновь поднимали глаза на генерала, который продолжал:

– Наши жизни разрушили ядерные бомбы… Многие из вас потеряли всё. Но наши потомки не будут помнить ужасов войны. Они запомнят подвиг каждого из нас – тех, кто смогли возродить наши города из пепла.

В толпе раздались первые несмелые аплодисменты, которые всё нарастали, и несколько минут площадь скандировала овации. Когда всё стихло, Кауфман снова заговорил:

– Рядом со мной стоят люди, которые после бомбардировок первыми проявили общественную активность и по сей день помогают мне руководить всеми сферами жизни на наших землях. Если никто не возражает, они станут членами временного правительства.

Первые ряды одобрительно закивали.

– Спасибо за доверие каждому из вас, – генерал на секунду склонил голову. – Мы долго совещались, какое название дать нашей стране, и решили: она будет называться Ревена. Мы вкладываем в это слово гордость за то, что мы выжили, и надежду, что мы отстроим всё разрушенное. Наша промышленность, наука, медицина, культура, армия станут такими, какими были до войны, затем станут лучше, а после мы продолжим их развивать.

Кауфман повернул голову вправо, где всё это время у флагштока стояли два солдата почетного караула в белых перчатках. Они вышли из стойки смирно, потянули за трос, и над площадью взмыл флаг Ревены – атласное полотнище из синей и красной полос, на фоне которого устремлялась ввысь белая фигура голубя.

Толпа ликующе загудела и разразилась аплодисментами, к которым подключились военные. Среди них, щурясь от бьющего в глаза солнца, сдержанно улыбалась командир взвода разведчиков, теперь уже лейтенант Анна Пековски.

***

В конференц-зал штаба сходились офицеры. Они рассаживались за огромным овальным столом, где напротив каждого места были расставлены маленькие пластиковые бутылки с водой. Анна расположилась рядом с командиром своей роты майором Холанном. Обычно на совещания высшего командного состава не приглашали командиров взводов, но сегодня был особый случай.

Последним в зал вошел Кауфман.

– Все собрались? Тогда начинаем… О, и карту уже принесли? Прекрасно, – сказал он, взглянув на стену, где висело одно из первых изображений новоявленной страны.

– Только из типографии, генерал, – довольно произнес кто-то из офицеров, сидящих по другую сторону стола.

На карте Ревена выглядела как яйцо с неровными краями. Чуть ниже и справа от его центра располагалась столица – Тулаар, а по остальной территории были разбросаны мелкие города и поселения. Слева от западных границ Ревены составители карты обозначили два крупных города – Афрадену и Фабиург. Территории вокруг них, очевидно, также должны были стать государствами, границы которых на карте были отмечены пунктирными линиями.

– Думаю, вы уже успели это рассмотреть, – сказал Кауфман и показал рукой на карту. – Знакомьтесь, наши западные соседи. Завтра представители Афрадены прибудут к нам с визитом, чтобы подписать договор о демаркации границ. А через неделю и Фабиург должен подтянуться… Но эти дела уже в компетенции правительства. Нам же, господа, нужно решить другие вопросы. Во-первых, поручение начальнику пограничного департамента – оборудовать по всему периметру границы стационарные посты. Во-вторых… полковник Соммер, – генерал посмотрел на главу пограничников, и тот сосредоточил на нем всё внимание, оторвавшись от блокнота, в котором делал пометки. – На восточную границу новобранцев не посылать, военнослужащих экипировать боевым снаряжением, позиции оборудовать укрепленные.

– Генерал, на этом направлении действительно существует серьезная угроза? – спросил один из офицеров.

Кауфман вздохнул и подошел к карте.

– Казалось бы, какие еще беды могут свалиться на наши многострадальные головы? И тут появилось вот это…

Он взял черный маркер, жирно навел восточную границу Ревены, а территорию справа подписал: «Ноленсия». Спустя несколько мгновений тишины с другого конца стола спросили:

– Так там что, тоже страна? Мы думали, там только дикие леса до самых гор.

– Не то чтобы страна… – протянул Кауфман. – Но они себя таковыми считают. По крайней мере, что-то вроде армии у них есть. Несколько дней назад разведывательный взвод прочесывал местность вдоль границы и захватил диверсанта. Он шел с полным рюкзаком взрывчатки, и знаете куда? Взрывать нашу электростанцию. – Генерал на миг замолчал и посмотрел на Анну. – Я хочу выразить благодарность взводу лейтенанта Пековски за то, что вражеского лазутчика удалось взять живым. Мы узнали от него много интересного. Но об этом вам расскажет лейтенант Пековски. Анна, прошу вас.

Кауфман уступил ей свое место во главе стола. Пока Анна шла туда, все до единого взгляды были прикованы к ней. Доклад о поимке диверсанта из Ноленсии все хотели услышать из первых уст. Анна впервые выступала перед тремя десятками офицеров, но особого волнения не испытывала: за пять лет службы в разведке она натренировала свою память так, что помнила те события поминутно.

Тогда был поздний вечер. Анна и ее взвод из семи бойцов направлялись к тогда еще условной границе, за которой начиналась неизведанная территория бандитов и бродяг. Шли без фонариков, чтобы не привлекать к себе много внимания, да и полная луна хорошо освещала путь по полю, покрытому густой травой и в некоторых местах – редким кустарником.

Вдруг из кустов донесся какой-то посторонний шум. Мгновенно пригнувшись к земле, разведчики рассредоточились и медленно поползли к источнику звука, как внезапно из тех же кустов прозвучал выстрел.

Бойцы замерли. Анна не знала, пострадал ли кто-то из них, но интересоваться самочувствием сослуживцев сейчас было нельзя. Она бесшумно достала из кобуры пистолет.

Взвод пролежал, затаившись в траве, минут пятнадцать, пока один из разведчиков не шмыгнул носом – видимо, вдохнул какую-то аллергенную пыльцу. Он старался изо всех сил не выдать себя, но едва слышного шума хватило, чтобы из зарослей раздался еще один выстрел. Анна заметила вспышку и, не теряя ни доли секунды, выстрелила туда. Донёсся чей-то стон – пуля попала в цель.

Разведчики бросились к кустам и обнаружили там молодого парня, зажимавшего ладонью кровоточащую рану в районе ключицы. Рядом валялся внушительных размеров рюкзак. Преступника повалили на землю и зажали ему рану, чтобы он не истек кровью раньше времени.

– Говори, как зовут, откуда и зачем пришел, – произнесла Анна.