— Дело было не в том, — процедила она. — Я просто не видела смысла тратить время на школу, когда могла намного быстрее пройти курс дома.
— Ты и сама знаешь, что это — не одно и то же, — проговорил Шикай, пригладив ее короткие волосы. — Просто попробуй без предубеждений. Уверен, у тебя все получится, — приподняв ее лицо за подбородок, он ободряюще улыбнулся.
— Так уж и быть, — сдалась Казама. — Я попробую. Но уверена на девяносто девять процентов, что мне не понравится, — добавила она, вновь принявшись за еду.
— Ну, посмотрим, — хмыкнул Лей, обрадовавшись тому, что смог преодолеть ее пессимистичный настрой.
После этого они позавтракали молча, и потом Шикай проводил ее к выходу, пожелав удачи в первый школьный день. Когда девочка наконец ушла, он пошел обратно на кухню и налил себе кофе, вяло раздумывая о том, сколько времени Сузуме понадобится для того, чтобы она смогла привыкнуть к одноклассникам.
Перспективы были не самыми обнадёживающими, и парень волновался за нее, боясь, что она не сможет перебороть свою нелюдимость. Он сомневался, что на этот раз будет так же легко, как и много лет назад, когда ему удалось вытащить скромного ребенка из его скорлупы. Пять лет прошло со случившегося, но она продолжала упрямо отвергать все его попытки вернуть светлые краски в ее жизнь. Узнав о том, что врачам не удалось спасти Кагами, он понял, что ему не оставалось ничего другого, кроме как рассказать о случившемся Сузуме. Это стало ударом для нее: в тот вечер, когда он сказал ей, что ее друга больше нет, она проплакала до самого утра, а после не заговаривала ни с кем больше двух недель. Ему с огромным трудом удалось разговорить ее, но он видел, что прежнего жизнерадостного ребенка больше нет. Категорически отказавшись от посещения школы, она полностью посвятила себя тренировкам с ним, и, на первый взгляд, все было нормальным, но она закрылась в зоне собственного комфорта и старалась как можно меньше контактировать с новыми людьми. Ее отец был крайне недоволен сложившейся ситуацией и постоянно тащил ее с собой на вечера и встречи, что девочка люто ненавидела, и даже специально нанимал новых работников, только лишь двое из них выдержали работу в особняке со странноватой хозяйкой.
А уж какого труда им стоило заставить ее дать свое согласие на посещение средней школы… Сузуме держалась до конца, но Джингетсу-доно пригрозил ей пансионом для девочек, так что ей пришлось, скрепя сердце, сдаться.
Прикрыв глаза, парень отпил из чашки. Может, ей и будет трудно первое время, но это намного лучше, чем если бы она пошла в ЮЭй, неприспособленной к общению с людьми. В конце-концов, человеческий фактор занимал огромную часть геройской деятельности, и он не мог позволить ученице и дальше прятаться в доме и вести нелюдимый образ жизни. Да, ее травма была сильной, но прошло уже пять лет, и ей следовало хотя бы попытаться, если и не завести друзей, то просто знакомых, с которыми она могла бы перекинуться парой фраз.
В любом случае, впереди еще было время, а от того, какого результата достигнет ученица, зависело ее поступление в ЮЭй – он уже говорил насчет этого с ее отцом, и хотя тот был недоволен, но, все же, счел его доводы обоснованными.
Ведь Герой – это прежде всего лицо, которое должно вселять уверенность и надежду своим поведением и словами. Одного квирка в этом плане было недостаточно.
***
Школа, имени некой Шимура Наны, находилась довольно далеко от ее дома: около сорока минут спокойной ходьбы, но она не хотела беспокоить водителя из-за этого, решив прогуляться до нее, чтобы суметь немного подготовиться и успокоиться.
На душе было неспокойно. То и дело в голову лезли неприятные воспоминания о последних днях, когда она шла в начальную школу, и на сердце поднималась волна раздражения от того, как все одноклассники тогда посматривали на нее, шепчась о чем-то и посмеиваясь над тем, что она настолько надоела бедному Кагами-куну своими наставлениями, что он решил сбежать от нее. Это было обидно, и хотя Сузуме понимала, что они были тогда детьми, но все равно не могла перебороть свою ненависть к школе.
Две недели. Именно столько она ходила в школу одна, терпела насмешки и подколки, а потом Лей сказал ей, что Кагами больше нет, и все в один миг потеряло смысл. Единственный друг, которого она приобрела, умер, и Казама просто не могла продолжить ходить в то место, в котором познакомилась с ним, смотреть на его пустующую парту, слушать слова сожаления от одноклассников, которые совсем недавно смеялись над ней.
Да, она боялась и тогда и теперь. У нее был друг, и она потеряла его, после чего не могла довериться кому-либо еще. Никто не смог бы заменить Кагами, ведь он… он-н…
Остановившись у каменного забора, девочка опустила голову и стала теребить лепестки браслета, подаренного другом, пытаясь не заплакать.
Лей часто говорил ей, что она должна идти дальше, оставив его в прошлом, что сам Кагами тоже не хотел, чтобы она страдала из-за него, но Сузуме не могла заставить себя.
— «Мы должны были сейчас вместе идти по этой дороге, н-но я одна…», — по щеке прокатилась слезинка, которую она поспешила смахнуть. — «Почему это произошло?», — девочка глубоко и часто дышала, понимая, что не сможет сдержаться, и уже хотела пойти в небольшой проулок и отплакаться там, но тут кто-то окликнул ее.
— Эй, девушка! — она вздрогнула, услышав звонкий голос и, последовавшие за этим, громкие шаги.
На секунду промелькнула мысль сбежать, и Казама даже сделала несколько поспешных шажков в сторону темного переулка, но шаги за ее спиной ускорились, давая понять, что уйти ей вряд ли дадут.
— Эй! Да, ты! В форме Шимуры! — ей все же пришлось обернуться.
Парень, подбежавший к ней, выдохнул и попытался заглянуть ей в лицо, но девочка продолжала упрямо глядеть в асфальт, пряча покрасневшие от слез глаза.
— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил он, но, не дожидаясь ее ответа, продолжил: — Я проходил мимо и увидел то, как ты внезапно остановилась. Подумал, может, плохо стало, решил подойти, — сказав это, он неловко улыбнулся, почесав затылок.
Резко подняв голову, она растерянно уставилась на него, пытаясь понять, что в его словах показалось ей странным. Разглядывая его, девушка отметила, что он, скорее всего, ее ровесник: выше ее на голову, он мог сойти за старшеклассника, но форма выдавала его, да и вид у него довольно наивным. Улыбка была немного скованной, но от этого он казался еще более искренним; глаза прищурены, так как он продолжал улыбаться, и она не могла понять, какого они цвета, а волосы были светлыми и ужасно растрепанными так, будто бы на его голове произошел взрыв.
В общем, этот парень был обычным, но Сузуме не могла отвести от него взгляда, от чего-то ужасно затупив. Пожалуй, ей стоило что-нибудь сказать ему и уйти, но язык словно прилип к небу, и девушка просто пялилась на него,с ужасом ожидая того момента, когда он заметит ее слезы.
Впрочем, она преувеличивала: молчание между ними длилось, от силы секунд пять-шесть, и вскоре он открыл глаза, а улыбка пропала у него с лица, как только он увидел ее покрасневшие мокрые глаза.
— Почему ты плакала? Тебя кто-то обидел по дороге? — взволнованно спросил парень. — Это все выскочки из “Мираи”, да? — она неуверенно покачала головой, и блондин еще больше нахмурился. — Тебя… домогались в поезде? — предположил он, тут же покраснев.
— Ч-что? — от неожиданности она даже забыла о своем страхе перед незнакомцами и уставилась на него широко распахнутыми глазами.
— Ну… ты можешь сказать мне! — проговорил парень, выпятив грудь. — Мы недалеко от станции, я успею найти этого негодяя, или мы можем обратиться к работникам метро… — от его беглой и насыщенной речи у нее начала кружиться голова, и Казама уже не различала, что он говорил.
— Замолчи! — резко кинула она, заставив парня испуганно подпрыгнуть.
Сказав это, она вновь замолчала, совершенно не зная, что сказать. В идеале, ей следовало извиниться перед ним, но как? Варианты извинений крутились в голове с огромной скоростью, только она так и не смогла подобрать подходящий.
