Обойдя весь дом и так и не придя к определенным выводам, Лей пошел домой. Зайдя в прихожую, он снял обувь и верхнюю одежду, заметив краем глаза неаккуратно кинутые вещи Сузуме.

Это не было в стиле его подопечной и заставило парня напрячься. Уже собираясь подняться наверх, он заметил руку, свесившуюся с дивана, и пошел в гостиную, где обнаружил девушку спящей в школьной форме и с не развязанным хвостом. Спала она явно не спокойно: об этом говорили подрагивающие ресницы и беспокойное выражение на бледном лице.

Пожалев бедную девочку, он не стал ее будить, а вместо этого мягко подхватил на руки, отметив то, что за последние пару лет, прошедших с тех пор, как он в последний раз нес ее, когда Сузу-чан на тренировке подвернула ногу, она явно стала тяжелее. Медленно поднявшись на второй этаж, Шикай ногой открыл дверь в ее спальню и занес девушку туда, осторожно уложив на кровать.

— Мама… — прошептала девушка, ухватившись за ворот его рубашки.

— Скорее уж курица-наседка, — тихо хмыкнул парень, поудобней устраивая подопечную на постели.

Накрыв ее одеялом и распустив волосы, он собирался уйти, но Казама ухватилась за его рукав и, судя по всему, не собиралась отпускать.

— Не уходи, мама… мне так страшно… — выдохнула Сузуме, слабо потянув его к себе.

Поколебавшись с минуту, Шикай, все же, лег поверх одеяла, тут же оказавшись в объятиях девушки, которая, вскоре, спокойно засопела. Пролежал он так с ней, наверное, полчаса и лишь после аккуратно отлепил ее от себя и встал с кровати, чувствуя то, как затекла левая рука.

Выйдя из ее комнаты и тихо прикрыв дверь, Лей пошел к себе, где, наконец, смог расслабленно выдохнуть.

Как бы то странно ни звучало, он впервые видел ученицу такой… слабой и беззащитной. Нет, раньше тоже бывало, что она ненароком ранилась на занятиях, засыпала не там или просто просила у него помощи, но это было совершенно другим. На его памяти, она никогда не заговаривала о матери, а сейчас, внезапно, приняла его за нее. Было бы смешно, если не было бы таким грустным.

***

Валивший пушистыми хлопьями снег давно усеял весь двор поместья. Было приятно тихо и красиво так, что девочка не могла отвести взгляд от этой прекрасной картины. Медленно бредя по зимнему саду, она не заметила того, как оказалась у ворот, и замерла, призадумавшись на минутку.

— «Надо пойти к Кагами! Можно будет поиграть в снежки, а потом и устроить каток…».

Кивнув собственным мыслям, девочка открыла засов маленькой калитки и быстро перебежала дорогу. Только занеся руку для стука, она с удивлением обнаружила, что ворота не заперты, но, все же, вошла.

— «Наверное, он в саду», — подумала она, заметив следы детской обуви на снегу.

Пойдя по ним, девочка заходила все дальше и дальше в гущу сада, где снега было больше. Из-за громкого хруста под ногами, она не сразу услышала стон, раздававшийся со стороны забора, а, услышав, заспешила, поняв, что что-то произошло.

— Кагами-кун! Держись, я иду!… — крикнула она, пытаясь вырваться из кустов розы, так и норовивших вцепиться ей в ворот.

С трудом выйдя на свободный участок, девочка опустила голову и оперлась руками о колени, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Услышав детский стон совсем близко, она быстро подняла голову и почувствовала то, как сердце пропустило удар, при виде ребенка, лежавшего в луже крови.

— Кагами?… — дрожащим голосом позвала девочка, не в силах пошевелиться.

Мальчик медленно повернул голову, и она вздрогнула от взгляда его бирюзовых глаз, из которых текли кровавые слезы. Из последних сил, ребенок протянул к ней руку и открыл рот, пытаясь позвать ее, но, вместо этого, с его уст сорвался крик боли, оглушивший ее.

— Как так?… Ч-что произошло?… — пробормотала она, упав на колени в снег. — Кагами…

Не находя в себе сил, чтобы подняться, девочка подползла к ребенку и осторожно положила его голову себе на колени, став судорожно стирать кровь с побледневшего лица.

— Су…зуме… — прохрипел мальчик, смотря прямо в ее глаза.

— Н-нет, не говори… не трать силы… — пытаясь остановить кровь, сочащуюся из раны у него на груди, сказала девочка. — …Я спасу тебя… Обязательно, — она застыла, ощутив странно теплое прикосновение на своем лице.

— У-уходи, Сузуме… — прошептал он, проведя ладонью по ее щеке. — …Я давно сгорел и не хочу этого для тебя…

— Ч-что?… – неверяще переспросила девочка. — Ты жив, Кагами! Просто, ты упал, и я сейчас…

— Пожар… — выдохнул он. — Он сожрет тебя.

— П-пожар?… — непонимающе оглядевшись, она вдруг увидела почерневшие и частично обугленные деревья, осыпавшуюся краску с частично обгоревшего забора, и вздрогнула, ощутив боль в груди.

— …я… — шепнул Кагами, когда она вновь заглянула ему в глаза. — …не хотел этого…

Девочка вскрикнула от боли, когда синее пламя вмиг охватило ее тело, и попыталась потушить его, но, казалось, от этого оно разгоралось лишь сильней, причиняя страшную агонию.

— Прости…

***

Резко сев на кровати, она схватилась за голову, все еще чувствуя фантомную боль во всем теле. Она не слышала собственного крика, не ощущала слез, катившихся по лицу – лишь видела перед собой грустное детское лицо и губы, тихо шептавшие «Прости…».

Дрогнув всем телом, девушка ощутила, как ее прижали к теплой груди, обнимая, и заплакала еще сильней, забившись в истерике.

Шикай пытался как-нибудь ее успокоить, шептал успокоительные слова, сдерживал ее, гладил по волосам, но она все никак не утихала.

— Приди в себя!…

От резкой пощечины ее голова мотнулась назад, и Казама застыла, невидящим взглядом уставившись в белый потолок. Боль от удара отрезвила сознание, и воспоминания о страшном сне отступили, позволив ей, наконец, вздохнуть полной грудью. Медленно проведя рукой по ноющей щеке, она отрешенно уставилась на мрачного учителя.

— Прости, что был вынужден сделать это… — девушка покачала головой, не позволяя ему продолжить. — С тобой все в порядке? — тихо спросил парень.

Она лишь кивнула, отведя глаза. Устало выдохнув, Лей взял ее руку в свою, подметив то, как она вздрогнула.

— Сузуме, — позвал он, повернув ее лицом к себе и взглянув в измученное девичье лицо. — Расскажи мне, что именно вчера произошло.

Пожалуй, она бы заплакала вновь, но на это не осталось сил, и девушка начала говорить неприятно трескающимся и хриплым голосом. Теперь, когда у нее была возможность посмотреть на случившееся со стороны, Казама понимала, что все было не так просто, как могло показаться вначале, и учитель подтвердил ее догадки. Поместье Тодороки целенаправленно сожгли, и, вполне вероятно, что в этом был замешан тот человек, которого она видела в машине, припаркованной у начала квартала.

— А они не промах… — протянул Лей, задумчиво поглаживая подбородок. — Камера наблюдения не охватывает тот участок. Ты точно не рассмотрела номер машины?

— Нет, — виновато покачав головой, ответила Сузуме. — Прости меня, за такую глупость, — пробормотала она, низко опустив голову.

— Не надо. Ты ведь не могла знать, что это может быть необходимо, — отмахнувшись, парень ласково потрепал ее по спутанным волосам. — А больше ты ничего не видела? — захотев, было, сказать нет, она нахмурилась, вспомнив что-то.

— Я видела человека… — выдохнула Казама. — Он ковылял так, словно бы был ранен.

— Лица не разглядела? — поинтересовался Шикай с надеждой.

— Он был далеко, и, на тот момент, я была не в себе, — с долей разочарования ответила девушка. — Но, кажется, у него был высокий рост.

— Это мало чем поможет нашему делу, — выдохнул парень. — Впрочем, я звонил в полицию: дело обозначили как несчастный случай. Полагаю, в этом замешана какая-то крупная шишка.

— Н-но зачем кому-то сжигать старый дом Старателя? — тихо спросила Сузуме, посмотрев на него глазами, полными непонимания.

— Скорее всего, это показательный жест. У него немало врагов, уж не сомневайся, — пожав плечами, он встал с кровати. — Давай не будем об этом. Что хочешь на завтрак?