– Путь свободен.

Рина выбралась из ущелья, зажав нос от зловония и стараясь не глядеть на останки твари. Ее снова замутило.

– Эй, – позвала она, оглядываясь вокруг.

Тварей вправду не было. Воздух все так же дрожал от знойного марева, а ее голос эхом отразился от камней.

– Я здесь, – тут же откликнулся наушник.

– Ты в Забрежье?

– Физически да, а всеми мыслями с тобой.

Рина, не удержавшись, фыркнула, но тут же оглянулась на труп твари и посерьезнела.

– Голос, – позвала она, постеснявшись спросить его имя, и услышала смешок в наушнике, – заряда моего бластера хватит в лучшем случае до завтрашнего вечера. Насколько хватит наушника, не знаю. Тим, наш врач, говорил, что до Забрежья тридцать километров. Твари ведь вернутся. Я не выберусь, да?

– Через сто метров справа будет тень. Отдохни и поешь, а я буду говорить.

– Я не смогу сейчас есть, – содрогнулась Рина.

– Тогда и говорить не о чем, – спокойно отозвался Голос. – Не поешь, не дотянешь до Забрежья. Выбирай: душевные терзания или шанс выжить. Если выберешь первое, я отключаюсь. Не хочу смотреть на твой труп.

– Ты меня видишь? – тут же откликнулась Рина и завертела головой, будто обладатель голоса мог быть где-то рядом.

– Конечно, вижу, – театрально вздохнул Голос. – Подними голову и помаши ручкой.

Рина послушно подняла голову, но ничего не увидела, только перед глазами замелькали красные пятна от неожиданно выглянувшего солнца.

– Я вижу тебя со спутника, – пояснил Голос.

– Магнитные аномалии гасят сигнал.

– Устроишься на обед, расскажу сказку, – пообещал Голос.

Рина снова фыркнула и пошла дальше, стараясь не думать, что кости, валявшиеся на ее пути, на этот раз очень похожи на человеческие. В голове было пусто. Что бы ни сказал сейчас этот человек, реальность заключалась в том, что она не доберется. Тим зря был так уверен в ее силах и удаче. Бедный Тим. Жив ли он еще?

– Эй, ты там ревешь, что ли? – с подозрением спросил Голос.

– Хочу и реву, – огрызнулась она.

– Ты можешь, конечно, реветь, но это усилит обез воживание.

– Бесчувственный чурбан! – не выдержала Ри на. – Там остался мой друг, понятно? И еще десять человек. Им не хватило места в челноках. Вы в своем сказочном Забрежье понятия не имеете, сколько невозможного Тим и другие взрослые сделали, чтобы мы там выжили, и каково это, когда кончается еда, а местную воду нельзя пить!

Рина выдохлась и, распинав мелкие кости, зло уселась на землю. Стащив с головы кепку, она взъерошила мокрые от пота волосы. К черту! Тим ошибся. Ей не стоило даже пытаться. Она просто останется здесь. И плевать на все.

Рина глотнула воды и вытянула ноги, думая о том, что тварям даже напрягаться не придется, когда они придут. Интересно, этот вправду не станет смотреть?

– Чем вы очищали воду? – буднично спросил Голос, и Рина услышала металлический скрип.

– Кремнием. А потом ягодами. Что у тебя скрипит?

– Протез, – откликнулся Голос.

– У тебя протез? – негромко спросила Рина.

Ник в Чаше лишился ноги во время камнепада. Тим не мог обеспечить его протезом, и Рина жутко сочувствовала Нику, пока ухаживала за ним в госпитале. Он был одним из тех, кто остался в Чаше.

– Обе ноги и рука, – меж тем откликнулся Голос.

Рина сглотнула и осторожно спросила:

– Как это случилось?

– Когда твари сыты, они играют. Перекидывают добычу друг другу.

Рина судорожно выдохнула и, опираясь на камень за своей спиной, встала. На дороге по-прежнему никого не было, но ей стало не по себе. А вдруг все-таки вернутся? Рина нацепила кепку и, сунув флягу в рюкзак, нетвердым шагом пошла дальше. – Если тебе удастся пройти еще около трех километров, то эту ночь можешь спать спокойно, – словно прочитав ее мысли, произнес Голос.

– Почему? – спросила Рина, стараясь отогнать от себя образ искалеченного человека.

– Твари не переносят излучения наших охранных установок. Ближе, чем на пятнадцать километров, к Забрежью не подбираются.

– Я родилась в Зарии. Там тоже не подходили из-за установок, а потом в одну ночь набросились стаей и прорвали внешний периметр, несмотря на ток. Мне было четыре. Помню, как родители меня разбудили, и мы улетели на сельскохозяйственном шаттле. Даже вещей почти не взяли. А потом он разбился, и мы оказались в Чаше. Летели к вам, кстати.

– Я читал про Зарию. Сочувствую.

– Спасибо, – откликнулась Рина.

– Почему «Чаша»?

– Она горами окружена. Не выберешься.

Рина сглотнула, вдруг вспомнив маму в ту ночь в Зарии, испуганную и бледную. Только голос у нее был совсем обычный, когда она сказала: «Рина, нам нужно улетать. Можешь взять Пушу». Пуша, маленький плюшевый заяц, сейчас был упрятан на дно ее рюкзака, но Рина ни за что никому в этом бы не призналась.

– Твои родители… – Голос словно почувствовал, о чем она думала.

– Папа пропал в Лабиринте в первый же год. Тогда еще думали, что через него можно выйти. Я его совсем не помню. А мама умерла еще через год.

– Сочувствую.

Рина кивнула, хотя и не была уверена, что Голос со спутника увидит.

– Меня вырастил Тим, – зачем-то добавила она.

– Почему ты идешь одна?

– На челноках не хватило места. То есть хватило, но не всем. То есть… – Рина смутилась, не зная, как объяснить Голосу. Он же не Тим. Это тот ее с детства знает.

– Так что с местом?

Рина глубоко вздохнула и потерла нос. В Чаше все настолько привыкли друг к другу, что понимали с полуслова. Ей впервые приходилось так мучительно подбирать слова.

– На шаттле было около двухсот человек. Я точно не знаю. Посадка была аварийной, и лететь он больше не мог. Даже если бы и смог, сам понимаешь, без навигации…

Голос усмехнулся.

– Знакома с навигацией?

– Я не совсем тупая! – обиделась Рина. – У нас был учитель, Дон. Это он нарисовал карту лабиринта. Он единственный, кто смог вернуться из него. Правда, потом он пропал, а карта осталась. Тим и капитан ему тогда не поверили, а теперь я иду с этой картой. Смешно, да? Меня Тим заставил. Сказал, что это хоть какой-то шанс. А вообще мы всегда помогали взрослым, так и учились. Я с детства крутилась в госпитале с Тимом. Так что я даже могу делать операции. Недавно сама палец пришила Мике, и он прижился.

– Ты молодец, – серьезно произнес Голос и добавил: – Я не хотел тебя обидеть. Мир?

– Мир, – ответила Рина, хотя ей все еще было немного обидно. Но жизнь в Чаше приучила ее прощать обиды быстро. – В общем, мы и не думали улетать. Но вулкан проснулся, и нам пришлось. Тянули жребий. В двух челноках – пятьдесят восемь мест. Те, кто слабые, как Ник без ноги или слепой Уве, жребий не тянули.

– Что за жребий?

– Челнока два, а пилот один – капитан. Дик, его сын, ни разу не летал. Те, кто летел с Диком… сам понимаешь. Неизвестно, долетели ли. Да и остальные… Приборы же не работают из-за магнитного поля. Но Дик сам взлетел, представляешь? – с гордостью поделилась Рина.

– Круто, – произнес Голос, впрочем, без энтузиазма, и тут же спросил: – А что насчет тебя?

– А я отдала место Лине. Она ждет ребенка, и ей плохо все время. Капитан решил ее не брать. Взять только тех, от кого польза.

– Почему же он оставил врача?

– Тим… он не согласился с тем, что летят только сильные. И остался. Он вот такой…

– Почему он позволил остаться тебе?

– Он не позволял. Я с ним попрощалась, потом отдала одежду Лине. Там такая суматоха была. Я показалась Тиму, только когда челноки улетели.

Голос тяжело вздохнул и что-то пробормотал. Рина не решилась переспросить. От воспоминаний о Чаше в носу защипало, и она поспешно спросила:

– Мне идти еще километров пятнадцать, да?

– Двенадцать, – после паузы откликнулся Голос. – Если быть точным, двенадцать километров и сто два метра.

– Да откуда у тебя такая точность? – воскликнула Рина.

– Подними голову и помаши ручкой, – откликнулся Голос.

– Ты видишь Чашу? Можешь посмотреть, как Тим? – попросила Рина.