— Кажется, вы – хороший адвокат. А это значит, я определенно не могу вас себе позволить, — произнесла я, присаживаясь перед ним. — Вы уверены, что пришли к тому человеку?
— Айви О'Даворен, родилась четвертого июля, приговорена к двадцати пяти годам за кражу автотранспорта, нападение при отягчающих обстоятельствах и применение огнестрельного оружия? Нос в веснушках, голубые глаза, Айви О'Даворен.
Я улыбнулась.
— Вы выдумали последнюю часть. Уверена, этого нет в моем деле.
— Нет, но могло бы быть. На самом деле, если хотите, там может появиться графа о том, что Айви О'Даворен выпустили за хорошее поведение. Или что ваши убеждения кардинально изменились...
— Вам говорили, что вы немного подозрительный?
Он кивнул.
— Да. Так что же допишут в ваше дело, мэм?
— Теперь я уже мэм? — Я рассмеялась. — Нет, серьезно, кто вы такой? Это новый извращенный способ наказать заключенных? Привести их сюда и сказать: «Сюрприз! У вас новый адвокат, и вот ваша пропускная карточка на свободу!»
— Мисс О'Даворен, меня зовут Эйвери Барроу, и, поверьте, я знаю, насколько дерьмовыми могут быть исправительные учреждения штата Иллинойс. Это одна из областей, отказывающихся подчиниться изменениям.
— Итак, вы пришли, чтобы стать для меня волшебным крестным отцом, вызволителем из тюрем?
Он усмехнулся.
— Я пришел от имени семьи Каллахан, чтобы убедиться...
— Ч... что? — Я почти подавилась воздухом. — Кто вас прислал?
— Семья Каллахан.
Я рассмеялась. До рези в животе и жжения в горле. Смеялась, как Джокер в убежище, потому что была до боли уверена, там я в конечном итоге и окажусь.
— Семья Каллахан? — повторила я. — Гнездо гадюк и дерьма! На хуй семью Каллахан! Я, скорее, проведу остаток вечности, загнивая здесь, пока меня лапают все чертовы охранники, чем приму помощь этих людей.
Я плюнула влево.
— Если бы все они утонули в собственной крови, это было бы справедливо! Охрана! Я здесь закончила!
— Мисс О'Даворен...
— Не уверена, что у этих людей есть на вас, но подумали бы о своем здоровье, прежде чем приходить сюда, пытаясь продать мне змеиное масло! Охрана! — заорала я снова, и они вошли в комнату. На этот раз более охотно я протянула руки вперед.
Каллахан... Если бы могла убить их всех, то так бы и сделала.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Как обычно за историей есть история, и именно в ней скрыта истина.
Кеннет Ид
ЭВЕЛИН
— Он в столовой, мэм, — обратился ко мне дворецкий, пока горничные помогали снять пальто.
Когда-то я знала по имени всех дворецких и горничных в этом доме. Однако смерть преподала мне много жизненных уроков. Первый — помнить только тех, кто по-настоящему важен. Если не соблюдать его, то узнаете, что ваше сердце может разбиваться бесконечное количество раз. Второй — идет практически следом за первым... душевные раны можно нанести на разных уровнях, и все они оставляют разнообразные шрамы, некоторые из которых никогда не исцелятся. Вы просто учитесь справляться с болью.
— Бабушка!
Развернувшись, я увидела лишь копну темно-каштановых волос, которая тут же налетела на меня вихрем. Улыбнувшись, я обняла ее в ответ, опустив голову ей на макушку.
— Принцесса вернулась в замок.
— Наконец-то! Хоть кто-то по мне скучал. — Она засмеялась, отстраняясь и становясь в полный рост так, что наши глаза оказались на одном уровне. По-видимому, сегодня мы обули туфли на одинаковом каблуке. Несмотря на улыбку внучки, я заметила нотку знакомой печали в ее зеленых глазах.
— Как дела у Уайатта?
— Долгая история. — Она покачала головой. — А каково было быть с нашим супермальчиком?
— Долгая история, — ответила я, кивая. — Пойдем уже, не сомневаюсь, он захочет наорать на меня до обеда.
— Что на сей раз? — застонала девушка, шагая со мной в сторону столовой.
В конце длинного стола с белой скатертью уже восседал Итан, разрезая стейк на мелкие кусочки, пока дворецкий наливал ему вина.
— Вы обе опоздали, — заявил он; его голос казался столь же бесстрастным, как и взгляд зеленых глаз, цвет которых они с Донателлой унаследовали от отца.
— А вот и мы, — пробормотала Донателла себе под нос, провожая меня к моему месту слева от Итана. Когда она поцеловала меня в щеку и направилась к своему месту, справа от него, внук замер, удерживая вилку с кусочком говядины в сантиметре от губ.
— Как там Уайатт?
— А тебе есть дело или спрашиваешь, чтобы напомнить мне о нарушении твоего правила?
На мгновение он притворился, будто задумался.
— И то, и другое.
Вздохнув, я подняла свой бокал с вином, потому что до чертиков была уверена, этот ужин будет нереально пережить без алкоголя.
— Не знаю, Итан. Почему бы тебе не позвонить и самому не спросить? У него не менялся номер, он все еще есть в твоем телефоне.
— Значит, он собирается вернуться и молить о прощении? — спросил Итан, очевидно, упуская суть слов сестры. На самом деле не так, специально упуская суть ее слов. — Потому что только так он сможет добиться от меня звонка.
— Забавно, он сказал то же самое.
Так она лишь разжигала пламя сильнее.
— Дона, — до того, как они оба зашли бы слишком далеко, вмешалась я. — Ты слышала, что твой брат женится?
Ее глаза округлились, а лицо расслабилось, когда девушка обратилась к Итану.
— Ты что?
— К слову об этом, я просил тебя повидаться с ней, а не нашего чертового адвоката. Я и сам мог отправить долбаного адвоката.
— Ты. Хотел. Чтобы я. Пошла в тюрьму. Поговорить с ней? — произнесла я медленно, просто чтобы убедиться, что не убила младенца, который лишился разума.
— Это важно.
— Значит, блин, сам сходи...
— ПОСТОЙТЕ! — заорала Дона, глядя на нас обоих. — Тюрьма? Женитьба? О чем вы, на хрен, говорите? Какого фиг я не в курсе? И почему, вашу мать, вы сообщаете мне это вот так?
— Это я женюсь. Как это касается тебя? — спросил у нее Итан, и я не знала, стоит плакать или кричать на внука за его идиотизм.
— К... как? — ахнула она как раз, когда персонал принес еду. В ярости Дона схватила стакан и бросила его, почти попав Итану в лицо, но он даже не дрогнул, позволил стеклу разбиться о стену. — ВЫМЕТАЙТЕСЬ!
Слуги выбежали так быстро, что почти уронили еду. Жалко. Я и правда надеялась хоть что-то сегодня поесть.
Итан вздохнул.
— Дона...
— У меня есть брат-близнец, которому ненавистно быть частью этой семьи настолько, что он сбежал в Бостон, чтобы стать врачом. Ты и твоя безграничная мудрость велели мне не волноваться, потому что он вернется. Через пять лет он так и не вернулся, Итан. Поэтому всякий раз, когда чувствую себя немного подавлено, мне приходится тащить свой зад в Бостон, просто чтобы он мог мне сказать, будто занят и может встретиться лишь на кофе. Я делила с ним матку восемь месяцев и спальню почти двенадцать лет, а теперь получаю двенадцать минут на чашку дерьмового кофе. Но знаешь, почему напиток дерьмовый? Потому что я не пью КОФЕ! — проорала она, вырывая бутылку вина из рук официанта слева от стола и наполняя новый бокал. — Хотя я пью вино. Слава Богу, потому что иначе уже бы фактически убила тебя, старший братишка. Ты женишься? Ты? Тот же человек, который не позволяет никому прикасаться к своей коже? Правда? Как это вообще сработает...
— Секс всегда был исключением...
О боже. Я не хотела этого слышать.
— Не в этом вопрос! — кричала она. — Ты... черт возьми, Итан. Ты слишком занят и помыкаешь людьми, словно они гребаные пешки. Ты забываешь, что мы — долбаные люди! Я даже не знаю, встречался ли ты с кем-то...
— Нет.
— Нет.
Ответили мы с Итаном одновременно.
Поднявшись на ноги с бокалом в руках, Дона бросилась к двери, сообщая перед уходом:
