Вскакиваю с кровати и несусь на больных ногах в коридор, попутно стуча изо всех сил кулаками по стенам, создавая шум.

- Вот тебе действия!

Кричу на мать, вышедшую вслед за мной из комнаты. Хватаю вазу, что стояла на комоде в коридоре и швыряю на пол, запоздало улавливая звук бьющегося стекла.

- Вот тебе действия! Хорошее занятие, правда?!

Не слышу себя, не понимаю, что происходит. Мне совершенно не хочется это делать, но моё тело словно само движется, а говорит за меня кто-то другой. Мне жаль маму, она не должна всё это выслушивать, но моя истерика не остановится, нет.

- Достали меня! Врёте мне в лицо, что я нормальный, но это не так, вы знаете! Не могу я находиться среди людей, не могу! А если я причиню кому-то вред? И вообще, я хочу учиться на дому в этом году! Иначе меня заживо в школе съедят, они уничтожат меня…

Ноги подкашиваются, и я падаю на пол, но боли не чувствую, я вообще ведь почти ничего не чувствую. Уши заложило опять, а голова будто налилась свинцом.

Не сразу осознаю, что выбежавшие на шум папа и Егор пытаются развести нас с мамой по разным комнатам. Только странно, что в этот раз со мной идёт не брат, а папа. Он укладывает меня обратно на мою кровать, укрывая уютным махровым одеялом, и нашёптывает что-то успокаивающее. У него приятный голос, надеюсь, мне перейдёт по наследству. Хотя, мне кажется, я сейчас не о том думаю. Лёгкие сильно болят из-за глубоких всхлипов, которые я не могу прекратить, как бы ни старался. Папа гладит меня по волосам, успокаивает. Он не станет меня ругать, я знаю, он очень добрый и душевный человек в кругу своей семьи. Отец садится на краешек кровати, наклоняется, чуть обняв меня, и я чувствую колючую щетину, прижимаясь своей щекой к его. Не знаю, сколько мы так сидим, но меня это сейчас мало волнует. На душе промозгло, как после грозы, так всегда бывает. В комнату входит брат и просит отца побыть с мамой.

- Я её, вроде, успокоил, но тебе бы с ней поговорить тоже.

- Сейчас приду. Ты сделай пока нам всем чай.

Егор молча уходит, коротко улыбнувшись мне. Значит, не сердится, это хорошо. Он чаще всех обижается на меня за мои срывы, всё-таки для него осознать мою ненормальность сложнее, чем для меня самого.

- Илиан, ты много всего маме наговорил и ты должен извиниться, думаю, это понятно.

Я послушно киваю и зарываюсь лицом в одеяло, чтобы прикрыть стыдливый румянец на щеках. Мне, правда, стыдно за то, что вот так сорвался на маму. С другой стороны, это было предсказуемо. Жаль, я не смог почувствовать надвигающейся бури.

- И давай поговорим о том, что ты сказал. Что ещё за обучение на дому?

Так, а вот теперь я понимаю, что мямлить нельзя, иначе папу не убедишь. Нужно взять себя в руки и аргументировано доказать ему, что в данной ситуации это необходимость.

- Пап, ну ты же понимаешь, что я не смогу нормально учиться в школе.

- Это ещё почему?

- Да потому что я обязательно сорвусь. Если уж приступы застают меня дома, где количество раздражителей сведено к минимуму, то там я и дня не протяну. Все будут считать меня психом и будут либо избегать, либо издеваться.

Отец хмурится несколько минут, обдумывая мои слова, и вздыхает. Думаю, я донёс до него то, что хотел.

- Я понял. Мы ещё поговорим об этом. А сейчас отдыхай, больше тебя сегодня беспокоить не будем, обещаю.

Он по-доброму улыбается, разряжая обстановку. Мне, и правда, очень повезло с отцом. Он понимающий и не слишком строгий, это замечательно. Папа выходит, мягко прикрывая за собой дверь, а я остаюсь наедине со своими мыслями и скребущимися на душе кошками.

Стыдно перед мамой, да и перед всеми вообще, очень стыдно. Нужно будет извиниться, обязательно. Но, наверное, лучше сделать это завтра, не думаю, что она сегодня ещё захочет меня видеть.

Лежу долго и жалею о том, что не могу просто заснуть, чтобы отвлечься от своих гнетущих мыслей. Не сразу улавливаю, как дверь в комнату открывается и заходит Егор. Брат принёс мне успокаивающий чай с мелиссой, как внимательно с его стороны. Он улыбается, велит мне выпить чай и не расстраиваться, говорит, что мы с мамой помиримся. Это очевидно, но почему-то его слова придают мне больше уверенности в себе. Невольно заглядываюсь на брата, у него красивая улыбка, добрая, а глаза смотрят с заботой и нежностью. На секунду допускаю мысль, что это совсем не та нежность, которая может быть по отношению к брату, но тут же отбрасываю её, ведь это всё моя больная фантазия.

Егор ждёт и внимательно следит за тем, чтобы я обязательно выпил весь чай, а потом уходит. Я опять утыкаюсь носом в мягкое одеяло и краем уха слышу, что дверь закрылась далеко не сразу. Как будто Егор остановился и смотрит, смотрит на меня. Через несколько долгих секунд я перестаю чувствовать на себе его пронзительный взгляд и слышу, как почти бесшумно закрывается дверь. Хотя, думаю, мне всё это показалось, я ведь не могу нормально ни видеть, ни слышать, ни уж тем более чувствовать. Здоровье совсем покинуло меня, да и жизненные силы тоже. Безвольно лежу на кровати, не пытаясь даже пошевелиться. Спустя несколько часов смотрю в окно и вижу мерцающие на фоне тёмно-синего неба звёзды. Ночь красива, но летом она кончается слишком быстро. Утро нового дня встречает меня раздражающим пением глупых птиц.

========== часть 4 ==========

Время летит слишком быстро, или, может, мне это только кажется? Скоро уже первое сентября, а мы с папой так и не договорились толком о том, как я буду учиться в этом году. Надеюсь, он, как обычно, проявит своё понимание и не станет заставлять меня ходить в школу и общаться с людьми. Мне со своей семьёй бы для начала научиться нормально общаться, не то, что с посторонними.

Утро теперь начинается уже не так рано, как это было в начале июня. Я дожидаюсь солнца до пяти утра, хотя раньше мог себе позволить выйти на балкон покурить часа в три ночи, в это время солнце как раз озаряло небо первыми лучами. Курить я не любил, да и не умел, если честно, но в какие-то моменты меня это успокаивало и помогало дорыться до сути проблемы, которую я находил в себе. Вот и сейчас я стою на балконе, закутавшись в любимое махровое одеяло, и неспешно вдыхаю едкий дым. При каждом вдохе лёгкие неприятно саднит, а я не могу перестать удивляться, ведь вроде уже не в первый раз, и даже не в десятый, а я всё никак не привыкну. Должно быть, это просто не для меня. Но именно сейчас это бездумное состояние помогло мне осознать, что сегодня должен состояться важный разговор с отцом, ибо дольше откладывать уже нельзя, да и надо ещё с мамой помириться, нехорошо всё-таки вышло.

Спешно выкидываю сигарету, когда слышу чьи-то шаги в зале. Я всегда оставляю дверь балкона открытой, чтобы слышать, если кто-то вдруг подойдёт. Да, я боюсь, что меня застанут за этим занятием, хоть вроде и не маленький уже, но по шее получу это точно. Рядом со мной через несколько секунд оказывается растрёпанный и заспанный Егор. Он растрёпывает свои и без того непослушные ото сна волосы и смачно зевает.

- Доброе утро, - брат чуть улыбается. Странно, он всё ещё говорит мне так, хотя знает, что для меня ни утра, ни ночи не существует. Думаю, он просто не может привыкнуть и отделаться от старой привычки.

- Доброе, - приветливо отвечаю, пытаясь сохранить дистанцию между нами. Если он поймёт, то мне тоже не поздоровится. Он ведь весь такой правильный, а мне всыплет по самое не хочу, - Ты чего так рано встал?

- Не знаю, выспался, - тихо отвечает он, а потом одаривает меня каким-то странным взглядом.

- Может, ещё поспишь?

Брат не перестаёт странно на меня смотреть и ничего не отвечает. Что с ним? Он делает шаг ко мне, а я шаг от него, нельзя мне быть так близко к нему, и не только из-за запаха сигарет. Он стоит тут такой привлекательный, в одних трусах, да ещё и милый со сна. Боже, что за бред я несу? Пусть лучше он всё поймёт про мою пагубную привычку, чем про мои глупые мысли. Кажется, я пророк.