Даже эти два слова не добираются до неё. Ведь Китнисс совсем не издаёт звука, так и сверля пустоту взглядом. Стена, выкрашенная в оранжевый, кажется ей огнём, пожирающее все на своём пути. Огонь, который расплавил плоть её отца. Ей мерещится запах едкого дыма, и она начинает задыхаться. Мирта видя, что её подруге становится плохо, незамедлительно встаёт. Бежит за графином воды, чтобы сначала успокоить её, а затем думает вызвать скорую помощь.

Тишина комнаты в сознании Китнисс сменяется на неясный гул, и она в испуге начинает ощупывать голые стены. Однако у неё не получается вернуться в реальность. Да и оранжевый цвет, как напоминание о Пите, режет ей глаза и Эвердин решает разбавить палитру и другими оттенками. Девушка неуверенно берет в руки стакан с гранатовым соком и нещадно кидает в стену. Осколки летят во все стороны, не задевая её лишь по счастливой случайности. Поверхность стены окрашивается в темно-красный, словно здесь пролилась кровь тех, кто погиб тогда при взрыве восьмилетней давности.

В комнате слышится испуганный возглас. Не успевает опомниться Мирта, как Китнисс берет упавший осколок и кидает в неё. Прямо в область сердца. Ведь запах шалфея напоминает Китнисс о медсестре, которая в то время помогла ей выбраться из-под завалов. Из-за которой, она не смогла увидеться с отцом, которая сразу же увезла её в машину скорой помощи. Взбудораженная девушка, от такого непредвиденного поступка кричит. Но она успевает уклониться и ведомая инстинктом самосохранения тотчас же встаёт. Кусок вонзается в левую руку, потому и Мирта рычит от подступившей боли, но старается не спускать с неё глаз. Особенно, когда тебе неизвестно, что она теперь выкинет.

И заметив, что Китнисс готовится к следующему броску, раненая грозно бежит в её сторону и сбивает с ног, чтобы обезвредить. Коленями жёстко придавливает плечи Китнисс к полу, пока она яростно сопротивляется. Одна резкая пощёчина и голова Эвердин болтается в сторону, но удерживать её становится гораздо легче.

— Китнисс, — напряжённо дышит Мирта, борясь с желанием ещё раз прибить напавшую, — не двигайся, это все ради твоего благополучия. Я сейчас встану, а ты будешь сидеть. Поняла?

Китнисс ослабляет хватку и безвольно лежит на земле. Мирта встаёт, корчась от боли и дрожащими пальцами набирает номер скорой помощи.

— Здравствуйте, нам нужна скорая помощь. Меня ранили в руку куском стекла. А моя подруга впала в шок. Да, на нас напали, — врёт Мирта, чтобы не оттягивать время прибытия скорой, ведь терпеть итак-то нелегко, — адрес? Южный университет, кампус «А», четвёртый этаж. Я вас встречу.

Договорив это, Мирта встаёт и шарфом связывает руки соседки. Ей сначала хотелось бы вытащить осколок, но она не решается на это, не зная, основы самопомощи. Только накрывает рану бинтом, чтобы не таращиться на неё. И думает, что пока будет лучше, если она сосредоточится на Китнисс, чтобы до прихода врачей понять её состояние. Или приблизительно догадаться, что с ней. А все это из-за того идиота. Из-за этого Пита. Он и стал триггером этой вспышки Китнисс.

Китнисс опустошена, совсем не реагирует, даже если её трясут беспрестанно. Она лежит в позе эмбриона и у Мирты не получается разжать её пальцы. Брюнетка застыла как восковая статуя. Реггадсон думает «понимает ли Китнисс, что её поступок ненормален? Стоит ли говорить врачам правду? А вдруг её положат в психушку? Нужно позвонить миссис Эмерсон. И что, это похоже на кататонический ступор». Кричать на неё бесполезно, она не двинется, если даже окатить её ледяной водой. Лишь больше замкнётся в себе. Может стоит попробовать обратное?

Мирта наклоняется и еле слышным шёпотом произносит:

— С Питом все будет хорошо. А работникам скорой помощи мы расскажем другую версию. Ты только молчи. Я сейчас ему позвоню.

Пока Мирта листает контакты, чтобы позвонить Питу, включается свет. И на разукрашенную стену проецируются новости. Теперь та самая Аннели Виртанен слёзно даёт интервью.

— К несчастью, не обошлось и без жертв. Погиб юноша. Не выдержало сердце. Кажется, он страдал клаустрофобией, — и указывает на катафалк, где под белоснежной простыней покоится тело. Сложно угадать очертания почившего, ведь ткань скрывает почти весь контур, если не учитывать верхнюю область головы. Виднеются пшеничные волосы, а ещё с фигуры свисает тёмный шарф до самого пола.

Мирта охает. Невозможно. С одной стороны, Пит не единственный блондин в мире. Среди этой группы должен быть ещё один такой. Но с другой стороны, уж больно этот похож на шарф, который однажды покупала Китнисс. Хотя, ведь Пит не страдает клаустрофобией. Или страдает? Кто его знает. Но выводы делать рано, как-никак эта ведущая не назвала же его имя, потому.…Эти размышления прерываются словами Китнисс, которая все это время агрессивно хранила молчание:

— Похоже, я его убила. Не так ли?

========== Глава десятая. ==========

Сидеть под люминесцентной лампой было невыносимо. Девушке с перебинтованной рукой кажется, что она пребывает на допросе со следователем, который скрупулёзно подвергает сомнению каждое её слово. А ей остаётся лишь наблюдать за несведущими рыбками в аквариуме, пока резкий голос стоящего мужчины не вытаскивает её из полудрёмы.

— О чем задумались? — бесцеремонно интересуется доктор, поправляя очки на переносице.

— О том, что вы мне не верите.

Мистер Харрингтон устало вздыхает, и садится обратно в жёсткое кресло, в то время как Мирта мрачнеет. Однако терять самообладание нельзя, ведь ей неизвестно, где Китнисс и что медперсонал собирается с ней делать. Единственное, что она знает то, что доктора ей что-то недоговаривают. Мирта решает повторить пересказанную историю уже в третий раз в надежде, что доктор скажет ей о том, что вообще происходит.

— Доктор, в общежитии отключили свет. Моя подруга испугалась. Она посчитала, что к нам влезли грабители, и кинула в них первое попавшееся. Она не знала, что это я вернулась в комнату. Простая самооборона. Вот и всего.

Доктор хмыкает. Он уже обследовал Эвердин. Это было больше чем обыкновенный шок. А её соседка вместо того, чтобы рассказать правду, нагло обманывает его или правда не знает, что с ней.

— Говорите, что потенциальные грабители могли бы полезть бы к вам? На четвёртый этаж? — саркастично уточняет он.

— Да, — не теряется она, — влезли через пожарную лестницу. А окно было открыто, потому что Китнисс проветривала комнату.

— Вы неисправимы, так что я перейду к делу. Надеюсь, это сэкономит нам время, — он вытаскивает из шкафа тетрадь и, открыв его, внимательно читает записи обследования, — мисс Реггадсон, я осмотрел пациентку. Мисс Эвердин реагирует на нашу речь, но не отвечает. Её мышцы в тонусе, но она не двигается. Она впала в ступор, и когда наши медсестры пытались изменить принятую ею позу, чтобы предотвратить образование пролежней первой степени, пациентка яростно сопротивлялась. Мирта, вы понимаете, что ваша подруга опасна не только для общества, но и для себя?

Мирта молчит, но затем, переборов ком в горле, сдавленно спрашивает:

— И что теперь? Её госпитализируют?

— Да. К сожалению, без этого никак. Вам следует связаться с её родственниками. Она конечно старше восемнадцати, но все же присутствие хотя бы одного взрослого обязательно. Полагаю, что случилась ситуация с неким триггером вызвавший ступор. Но диагнозы ставить рано, нужно переговорить с её матерью или отцом, ведь…

Не успевает доктор договорить свои предположения подруге пациентки, как дверь распахивается настежь, и в кабинет вбегает побледневшая медсестра.

— Мистер Харрингтон, там пациентка ранила себя ручкой, — испуганно лепечет девушка, — но санитары её скрутили, и сейчас мы везём её на операцию.

Лицо доктора багровеет.

— Какого черта, Эмили? Я же вам столько раз говорил, что нельзя оставлять без присмотра ни одну вещь. Ни-че-го. Даже ручку. Кто в этот раз? Грейс?

Так называемая Эмили опускает голову и стыдливо сообщает:

— Нет, не она. Это новоприбывшая Китнисс Эвердин, сэр.