–Обойдя все залы и комнаты, и не обнаружив ничего, кроме богатых съестных припасов и помещений для прислуги, они вернулись вниз, чтобы пройти к другому корпусу. Но и там их постигла неудача.

Восточный корпус предназначался для гарнизона. Стоящий поодаль особняком третий корпус должен был оправдать затянувшиеся поиски. Отсюда не слышались крики, скорее, неестественная тишина окружила сдвоенную башню. Они сразу попали в величественный трапезный зал. Сырой воздух, настолько знакомый фарлалам, несколько удивил. Они не ожидали подобные сгустки над землей. Два камина явно не протапливались уже долгое время.

На выложенным разноцветной стеклянной мозаикой полу валялись оставленные впопыхах ларцы с драгоценностями, видимо, изначально спрятанные в этом зале.

– Думаешь, они покинули замок прямо перед штурмом?

– Нет, мы видели нескольких шалфейев, вылетевших, когда ты уже был внизу.

– Я тебе не приходила в голову мысль, что все шалфейи давно ретировались отсюда? Насколько я помню из нашего отрывочного разговора, эта шалфейя – дочь короля. Она наверняка упорхнула отсюда в первую очередь.

– Я уже думал об этом.

– И мы очень сильно рискуем. Эта раса знатна своими ловушками.

– Значит, будь осторожнее.

Внизу оказался еще один большой зал и пять более мелких помещений, в том числе кухня. Второй этаж разветвлялся. Узкий проход вел наверх в донжон. Другой коридор упирался в кованую дверь.

– Кажется, мы попали в точку. Если она и прячется, то только тут.

Хоут закинул секиру на плечо и толкнул дверь. Еще один проход с несколькими дверьми озадачил оружника, но недолго размышляя, он толкнул первую дверь.

– Тут только спальные покои.

Ролл вошел в последнюю дверь в нише в самом конце коридора.

– Иди сюда, Хоут, – окликнул воин. – Осторожно, тут потолок низкий.

Упираясь макушкой в деревянные балки, оба оглядывали богатое помещение. Редкие гобелены работы мастеров каменщиков, дорогие воздушные ткани, наброшенные на обитую бархатом кровать и пушистый, выкрашенный в малиновый цвет ковер, застеленный поверх камня. Занавеси из почти невидимой ткани на широких окнах, откуда обильно проникал свет.

– Здесь теплее.

– Ты прав, осмотри тут всё.

– А ты куда?

– У шалфейев все банально: аристократы либо на троне, либо в загоне.

– О-о-о, Роланд. Опять?

– Что опять?

– Внезапно проснувшийся талант! – еле сдерживая смех, серьезно огласил Хоут, придирчиво вглядываясь в ясные глаза брата. – Ты стихи сочиняешь на ходу.

– Я неисправимый романтик, и одно из умений воина располагает не только к рубке конечностей, но и к поэзии.

Ролл возвел указательный палец вверх, уткнувшись им в потолок, переложенный перекладинами.

– Уйди отсюда, брат, пока мой не помутился взгляд, – передразнил Хоут, удачно увернувшись от толчка.

– По-моему, самое время проведать, чем сыты их крысы. Пойдем-ка в подземелье.

– А по-моему, мы зря теряем время. Я бы лучше напился и отъелся на запасах этой крепости.

– Не обольщайся, никто не притронется к припасам – они могут быть отравлены, поэтому нуждаются в проверке. У нас для этого достаточно пленных кушинов, я полагаю? Осмотри комнату и последний этаж. Я чувствую что-то живое в этом корпусе.

–А я чувствую, что умру от голода.

Ролл засомневался в предсказателе, протискиваясь через узкий проход в подземелье замка. Лицо обдало влажным холодом, от которого защипало в носу. Он потрогал склизкую стену и с омерзением вытер о кожаные штаны, шагнул с лестницы и чуть не поскользнулся на протухшем сене, смешанным с вонючей водой, почти покрывшей носок его сапога.

Само подземелье, в отличие от входа, имело большие сводчатые потолки. Их поддерживали покрытые зеленой плесенью колонны. Центральная была сильно опалена. В первом помещении он разглядел несколько пустых клеток. В углу свалены ржавые цепи. Из общей груды металла ясно выделились колодки.

Он прошел через арку в помещение побольше. Пять столбов выстроились в ряд, с каждого с двух сторон свисали по паре железных колец. Ролл застыл в проходе. Разноцветные вспышки света замелькали перед его глазами, озаряя картину, увиденную им у озера, пленившую невиданным изяществом тела шалфейи, жгучих волос и голоса. Болезненная ломота в чреслах сменилась похожими на спазмы позывами к тошноте. Два слоя времени смешались, и настоящее предстало кровавой картиной.

Сине-красные разводы на коже – молочная белизна в опале мутно-желтого глаза Навалеха.

Колтуны вымазанных в грязи и крови волос – их безупречный шелк у озера. Горка перьев с запекшейся кровью у ног – дрожание их белоснежного букета. Сколько ему приходилось видеть в своей жизни крови. Сколько ненависти накопилось за период Великого запрета на войны. Но сейчас он не мог успокоить быстро бьющееся сердце. Он почувствовал, как раскаляется, однако совладал с собой и приблизился к куску обезображенной плоти.

Она висела закованная в кольца. Тело неестественно накренилось вперед, создавая впечатление, что плечевые суставы вывернуты. Ролл медленно обошел ее. Горло перехватила вязкая слюна. Он был поражен открывшимся ему зрелищем. Ему не раз приходилось убивать и быть свидетелем жестокой расправы над врагами, но необъяснимым был состоявшийся факт – именно от шалфейи, закованной и, возможно, мертвой, в сердце словно началась зима.

– Священные земли!

Хоут уже несколько секунд немигающим взором осматривал то, что осталось от шалфейи.

– Я вижу, что зря шарил наверху, тут такие страсти.

Ролл не отвечал, он застрял между двумя временами, восстанавливая образ дочери короля.

– Роланд, у нее же крылья вырваны… Хоут склонился над ней, откинув волосы назад, приблизил ухо к ее рту.

–…то, что ты чувствовал наверху, все еще дышит, – постановил воин. Ролл не поверил и оттолкнул брата, чтобы лично убедиться.

– Руби!

Секан разделался с цепью, удерживающей кольца. Шалфейя повалилась на руки Ролла.

– Я пойду найду кого-нибудь, чтобы прочитать прощение о покое.

– Сдурел, что ли? Она еще не умерла. Иди лучше найди лекаря, я отнесу ее в ту большую спальню.

– Это…она?, – осторожно справился Хоут.

– Да.

Хоут равнодушно пожал плечами.

– Собираешься возиться с ней?

– Она нужна живой. Какой прок от трупа?

– По мне, так лучше бы она сдохла, Роланд. Не нравится мне это твое увлечение.

– Я сейчас не готов спорить с тобой, поэтому, изволь выполнять приказы. Ролл старался говорить спокойно, хотя внутри у него началось сражение. Увидев на своих руках кровь шалфейи, он понял, что был совершенно не готов осмыслить свои чувства в данный момент. Вместо этого он решил возвести стену между отвращением, долгом и болезненным влечением.

Жаркий день сменился душным вечером. Внизу были слышны пьяные восклицания и смех расслабляющихся воинов. Бывшие рабы приготовили настоящий пир для своих освободителей. Воины Ролла уже не по одному разу успели воспользоваться благодарностью молоденьких каменщиц. Страстные крики доносились из того же зала. Утолить жажду плоти прямо в зале было сравнимо с опорожнением мочевого пузыря в кустах.

– Кто-то очень любезно прижег ей спину после того, как крылья были выдраны. Я не понимаю, как она могла выжить. Очевидно одно – она не скончалась, что удивляет. Колт – походный лекарь, услуги которого не потребовались для фарлалов, был вызван, чтобы осмотреть шалфейю. По его убеждению, помочь ей было уже нечем. – Значит, она не умрет от заражения крови. Но умрет от ее потери – раны на спине не могут закрыться.

Ролл посмотрел на посиневшие губы шалфейи, ясно представляя ее будущее спустя короткий промежуток времени. И даже глядя на полутруп, он искренне поражался ее жизненной силе, сравнимой разве что с волей его расы.

Колт прижался длинной трубкой к ее груди, жестом попросил затихнуть. На его лице отразилось беспокойство и удивление.

– До полуночи вряд ли дотянет.

– Что такое?

– У нее двойные вздохи. – Объясни, что это, значит?