– Мам, я есть хочу! – кричит Мая, ещё не дойдя до крыльца. В доме слышится хозяйственная возня. Мая с недовольством глядит на не законченную отцом работу, затем – на свои ладони, они все в буроватых разводах от одуванчикового сока. Она разворачивается и идёт к допотопному умывальнику, подвешенному на столбе забора, тут же, на полочке, красуется новый ядовито-зелёный кусок мыла. Мая тщательно моет руки и лицо, при этом венок время от времени съезжает ей на лоб, и она грациозно водружает его на место.

– Май! – кричит выглянувшая Светлана.

М. (встряхнув головой) А?

С. Ты кричала? Папа починил розетку, щас супчик пакетный сварю. Потерпи полчасика.

М. Так долго?

С. Ну, двадцать минут. Пока вскипит… Виталик! – зовет она, заметив проходящих за забором Виталика с Машей.

B. Да, мам!

C. Далеко не уходи – скоро обед!

B. Хорошо, мам! Я к Маше в гости пойду!

C. Ладно, иди. (Маше) Тебя Маша зовут?

Маша коротко кивает.

С.Очень приятно! Заходи к нам. Тоже в гости.

Маша, потупившись, кивает ещё раз и спешит уйти, Виталик – следом.

С. (Мае) Надо же, какой ушлый! Уже подругу себе нашел. Ты-то жениха себе не приглядела?

– Что ты, мам! – отвечает Мая, без энтузиазма рассматривая свои почти не отмывшиеся руки. – Здесь – разве что медведи. Но боюсь, ни один из них не превратится в прекрасного принца.

С. Ну ты даешь! Ладно! Руки моешь – правильно… (скрывается в доме)

М. (несколько раздосадованно) Уже помыла… – так и не найдя ничего похожего на полотенце, она, закрыв глаза, подставляет лицо и ладони уже опускающемуся солнцу. С крыльца тем временем сходит отец и готовится продолжить работу.

Вл. Май, нос будет шелушиться!

М. Ой, правда! – немедленно срывает листок растущей рядом малины и прилепляет его слюной к носу.

Вл. А очки свои черные чего не надела?

М. Да ну их! Они мне не идут.

– Виталька-то где? – спрашивает Владимир, прилаживая доску.

– В гости пошёл, – досыхая, отвечает Мая.

Вл. А! Говорят, здесь какая-то девочка? Интересно, из какого дома? Заметила, здесь как-то пустынно? Кроме этой бабки не видел никого. Вон в том доме (он указывает топором) вообще по-моему никого нет… (прерывается, чтобы забить гвоздь)

Опять выглядывает Светлана: И знаешь, что ещё. Натяни где-нибудь веревку. Бельё сушить,

Вл. А!? Хорошо, будет сделано! (Светлана скрывается).Так вот. Лето вроде… Если даже тут повымерли все, на лето-то должны какие-нибудь родственники приезжать? Места-то классные… (прерывается, чтобы забить второй гвоздь).

М. Что ты хочешь этим сказать, папа?

Вл. (не сразу) Ничего. Рассуждаю… Во! вроде запахло! Жрать охота – кошмар.

М. Благотворное влияние свежего воздуха.

Владимир, сидя на корточках, в упор рассматривает аппетитно порозовевшую на солнышке дочь: Тебя комары не едят?

М.На свету их нет.

Вл. Ты бы оделась.

М. Я тоже думаю… Пропусти. Пожалуйста.

Вл. Полезай. Пока не наступай…(сторонится)

Мая, лицом к отцу, грациозно перескакивает ещё не закреплённую новую ступеньку. Владимир опять принимается стучать, вгоняя обухом гвозди. Этот стук гулко раздается в пустой деревне. Уже слегка начинает вечереть, и воздух становится сыроватым. С запада набегают тёмно-синие неприветливые тучки.

Удары Владимирова топора резонируют в поленнице на дворе у бабки. Она уже успела отчитать внучку за неряшество и выдать ей сухие трусы и платье, на этот раз довольно приличное, голубенькое с коротким рукавчиком.

Б. Как твоего кавалера-то звать?

Мш. Виталик.

Б. А. Ну, гуляйте-гуляйте!

Мш. Ба, а Зорька где?

Б. Там (указывает на луг за домом). А тебе чего?

Мш. Хочу Виталику показать.

Б. Смотри не ба'луй! – она с кряхтением удаляется в дом и начинает там греметь посудой.

В самом дальнем углу цветистого луга пасётся серо-белая коза Зорька. Дальше за лугом – ложбинка, а за ложбинкой – синеватая стена леса. Виталик и Маша, то и дело отвлекаясь на вылетающих из-под ног бабочек, подходят к козе,

В. Она не кусается?

Мш. Нет, она добрая. А где твоя собака?

В. К папе наверно убежала.

Мш. А как твоего папу зовут?

В. Володя. Давай на ней покатаемся.

Мш. Бабушка заругается.

В. Чуть-чуть, – ходит вокруг козы, опасливо поглаживает её промеж рожек, успокаивает всячески и, наконец, решается влезть верхом.

В. Смотри! – Коза делает под ним несколько неуверенных шагов. Наездник, до сих пор прижимавшийся к её спине, напоказ распрямляется, догадавшись ухватиться за отставленные назад рога.

– Но-о! – пришпоривает Виталик свою жертву.

Маша смотрит на него с восхищением, но тут же шепчет:

– Бабка заругается!..

Коза, с оседлавшим её Виталиком, тяжело проходит в сторону дома столько, сколько ей позволяет привязь, и поневоле поворачивает обратно.

Бабка, подглядев безобразие в заднее подслеповатое оконце, спешит кормилице на помощь, слышатся приближающиеся шаркающие шаги валенок по траве. Маша, склонившись, закрывает руками глаза. Увлечённый Виталик всё ещё продолжает объезжать животное.

Б. Ах, хулиган! Ну и хулиган!.. (немного отдышавшись) Слезай! Слеза-ай!! – она на ходу рвёт крапиву, видимо, заскорузлые руки почти не чувствуют жжения.

В. (отчаянно кричит) Не надо! Я только чуть-чуть! Хотел покататься! – Он скатывается с козьей спины в траву и старается спастись, сколь возможно быстро уползая по-пластунски в ближайший бурьян. Освободившаяся коза галопом отбегает в сторону, но затем, следуя радиусу привязи, снова оказывается рядом с Виталиком и предательски мекает, словно указывая на него копытом. Виталик, чуть не плача, выскакивает из засады и пускается наутёк, куда глаза глядят.

– Вот я щас тебе! – нагоняет бабка, – вот погоди!

Мш, Бабушка, не надо!

Б, И тебе достанется! Не води хулиганов на двор. Родители непутёвые, и сама непутёвая! Ишь какого кавалера нашла!

Маша убегает вслед за Виталиком. Неспособная состязаться с ними в скорости, старуха доходит до козы и, переводя дыхание скармливает ей заготовленный крапивный веник.

Б. Ешь, Зорька, ешь… Ишь, ироды!

Коза морщится, но ест.

Маша и Виталик, сделав большой круг, опять оказываются на деревенской улице.

В. Тебя родители сюда на лето отправляют?

Мш. (серьезно) Они пьяницы. Я с ними не живу.

В. И зимой здесь живешь?

Маша насупилась и не отвечает.

В. А они где живут?

Мш. В городе. А у тебя папа пьёт?

В. Водку? По праздникам. И мама тоже. Пойдём теперь ко мне в гости – мама кушать звала.

Маша отрицательно поводит головой.

Мш. Я боюсь.

3. Кого ты боишься?

Мш. Твоей сестры. Она злая.

В. Да ну, какая она злая? Майка…

– Злая, злая, злая! – Маша вдруг почти срывается на плач. Она на меня так посмотрела – вот так на меня посмотрела (пучит глаза)! Она меня кочет съесть!

В. Ты дура, да?

Мш. Сам дурак. Меня бабка теперь выдерет.

В. Не выдерет. Я папе скажу – пусть он ей скажет.

Слышен голос Светланы:

– Виталик! Обед готов!

В. Пойдем!

Маша мотает головой: Нет, – пятится и опять прикрывает лицо руками.

В. Ну и дура!

Маша отмахивается от него, со всхлипом отворачивается и припускает бегом, сверкают босые грязные пятки.

– Дура! дура! дура! – орёт ей вслед не на шутку рассердившийся Виталик.

– Что это ты там развоевался? – недовольно спрашивает вышедший за калитку отец. – Разве так я тебя учил разговаривать с дамами?

В. Она оказала, что наша Мая злая!

Вл. А они что, уже успели пообщаться?

В. Нет, она только её видела, и всё.

Вл. Ну ладно. Может, она ей напомнила кого-нибудь плохого, кто её раньше обижал. Ты-то на нее не кричи, слышишь?

В. Хорошо, пап…

Вл. Пойдем есть.

Оба идут домой. Солнце клонится к закату. Всё настойчивее гудят комары. Сгущающиеся облака предвещают дождь. Обозначившаяся в одном из просветов бледная дневная луна выглядит всё такой же полной.