– Ты тут точно не причем, – грустно улыбнулся Дженсен. – Но… да, я понимаю. Поэтому, веди себя, как осенью. Мы просто учимся вместе. И дружим, – подмигнул он.

Джаред даже опешил, но улыбнулся.

Внизу все уже сидели за столом. Мистер Падалеки разговаривал с Джеффом, а миссис Падалеки – с миссис Эклз.

– Наконец-то, – завидев их, выдохнул Джефф. Он посмотрел на отца: – Теперь ты можешь потерзать их.

– Не надо нас терзать! – тут же запротестовал Джаред, садясь за стол.

Мистер Падалеки улыбнулся и сказал:

– Как раз надо. Тем более, что я хочу знать, как идут дела с учебой у моего сына и, по словам Шерон, я просто обязан высказать благодарность Дженсену за то, что ты, наконец, стал приносить домой хорошие отметки.

– Папа!

– Мама мне сказала, что твой средний балл вырос до четырех. Это очень хорошо.

– Дженсен ему очень помогает, – заметила Шерон. – Я, кажется, даже видела расписание дополнительных занятий.

Миссис Эклз улыбнулась:

– Это Дженсен может. С детства обожал книги и всегда хотел все знать.

– Мам… – смутился теперь Дженсен.

Джефф сидел с самым довольным видом и наслаждался, что теперь отец тряс не его ученые успехи.

– Давайте поговорим о чем-то другом, – попросил Джаред.

Взрослые улыбнулись, и беседа пошла своим ходом под домашний ужин миссис Падалеки.

Дженсен и Джаред влились в разговор, ели, смеялись, и, кажется, расслабились. Дженсен совершенно точно не хотел лезть в отношения Джареда с отцом, а сам, учитывая, что миссис Падалеки, в общем-то, знала его настоящий статус и ничего не имела против, просто расслабился.

Когда в кармане запищал мобильник, он как раз пытался отвязаться от очередной похвалы в свой адрес. Отставив стакан с соком, мельком глянул на незнакомый номер и разблокировал:

– Я слушаю.

– Дженсен.

Джаред увидел, как лицо Дженсена превратилось в камень.

Парень кашлянул, поднялся:

– Простите, я сейчас. По учебе одноклассник. – И вышел в коридор. – Что тебе нужно, Алан?

Джаред все понял. Он почувствовал горечь, за Дженсена. И злость на его отца. Повертев вилку, он поднялся, извинился и, не дожидаясь вопросов, вышел следом за Дженсеном.

– …как я должен с тобой разговаривать? – услышал он шипение Дженсена. – Говорить: “да, сэр”, “нет, сэр”? Что я утрирую? То, что ты сделал? – Заметив Джареда, Дженсен отвернулся. – Мне нечего больше тебе сказать. Я не хочу тебя видеть. Твое присутствие в нашей жизни не принесло ничего хорошего. Убирайся туда, откуда приехал, и даже не смей приближаться к дому, иначе я вызову полицию, и поверь мне, расскажу такую сказку, что тебя посадят.

Услышав это, Джаред понял, что отец Дженсена в городе и, судя по всему, ищет встречи с сыном. Дженсен отключил телефон и чуть не запустил его в стенку прямо в коридоре.

– Эй, эй, тише, – Падалеки подошел ближе и забрал мобильник.

Дженсен привалился к стене и опустил глаза.

– Прости. Это отец… Я не хочу… не могу его видеть… Мама… Джаред, она улыбается и у нее все хорошо! Этого ублюдка не должно тут быть! Она же чуть не спилась еще несколько месяцев назад!

Джаред, глядя, как Дженсен тяжело дышит и смотрит в одну точку, начал понимать, что еще немного и начнется паническая атака. Поэтому не нашел ничего лучше, как придвинуться и поцеловать. Быстро, но так ярко, что Дженсен всхлипнул от того, что мало, когда открыл глаза.

– Лучше?

– Угу… Мало…

Да, Дженсен заводился всегда очень быстро, и Джаред часто терялся, не зная, как реагировать. Но сейчас оно к лучшему, ведь Дженсен переключился.

– Давай я сейчас положу мобильник в своей комнате, мы поужинаем, а позже я сам занесу его тебе и останусь на ночь?

Эклз облизнулся и моргнул, стряхивая резкое возбуждение.

– Л-ладно…

– Иди в столовую. Я сейчас приду.

Дженсен кивнул, глубоко вздохнул пару раз и ушел. А Джаред, зайдя в свою комнату, быстро переписал номер телефона с последнего входящего вызова к себе в мобильник и положил телефон Дженсена рядом со своим на письменном столе.

***

Джаред явился к Дженсену уже за полночь. Дженсен просто лежал на кровати и ждал его. Во всяком случае, складывалось именно такое впечатление. Оказавшись в руках Джареда, он расслабился. Надо же, он и не знал, как напряжен. Джаред ничего не говорил, просто молчал.

– Я не хочу, чтобы он вернулся, – прошептал, наконец, Дженсен. – Боюсь, что он придет. Мама увидит его… Не хочу. Сейчас все так… нормально.

– А маме он звонит?

– Маме? Не знаю… Вряд ли. Она веселая… Нет. Вряд ли.

– Тогда, похоже, он хочет общаться с тобой.

– А я не хочу с ним общаться.

– Ты ему это объяснил, – Джаред ободряюще погладил его по спине.

– А вдруг не дошло?

Джаред неопределенно пожал плечами, потом повернул к себе лицо Дженсена и поцеловал в губы. Дженсен сразу ответил на этот поцелуй, выдыхая в чужие губы мягко и более спокойно.

– У тебя мама дома… – почувствовав под футболкой ладонь Дженсена, прошептал Джаред.

– Знаю… – вздохнул тот.

Джаред понимал, что все равно нужно что-то сделать, чтобы Дженсен смог хотя бы поспать. Правда, получался замкнутый круг: секс-звуки-мама. Джаред выпрямился, стоя на коленях на кровати, и посмотрел на Дженсена. Потом усмехнулся сам себе и покачал головой.

– Раздевайся, – велел он. Встав с кровати, он подошел к комоду и принялся осторожно выдвигать ящики, осматривая их на предмет искомого. А искал он обычный платок – хоть носовой, хоть шейный, лучше шейный. И он нашел – черный, с красной руной посередине. Повертев его в руках, Джаред решил, что этот кусок ткани подойдет, сложил рисунком внутрь и скрутил в трубочку.

Дженсен лежал на кровати уже голый. И возбужденный. Очень соблазнительно, надо сказать. Джаред не стал бы отрицать, что ему нравилось. Комично округленные зеленые глаза стали просто вишенкой на торте, когда Дженсен увидел скрученный черный платок.

– Это… з-зачем? – поинтересовался Дженсен.

– Надо же тебя как-то заткнуть, – усмехнулся Джаред.

Похоже, довод оказался весомым, потому что Дженсен молча приоткрыл рот, чтобы зажать зубами ткань, пока Джаред завязывал концы на затылке. Джаред выпрямился и посмотрел на результат трудов. И почувствовал, как его прострелило возбуждением. Хм, раньше такого не было. Но Дженсен с темной полоской на лице… без возможности говорить… Джаред не мог описать это легкое чувство эйфории, но Эклз сейчас был как-то особенно прекрасен. Такую же полоску на глаза и будет вообще круто… Черт, откуда такие мысли? Джаред удивлялся сам себе. Видимо, эти эмоции отражались на лице, потому что взгляд Дженсена начал превращаться в обеспокоенный.

– Ты такой охуенный сейчас, – бесхитростно заявил Джаред. Теперь Дженсен подозрительно прищурился. – Я правду сказал, – решил своим долгом уточнить он.

Дженсен, вообще переставший понимать происходящее, только угукнул, решив дать Джареду возможность действовать самому, и откинулся на подушки.

Джаред снова отошел к комоду, откуда достал резинки и смазку, и, кинув все это на кровать, стал раздеваться. Дженсен, увидев это, хмыкнул. Правда, держать себя в руках он не умел, и скоро начал легко доводить себя сам, приласкав член и яйца.

Падалеки на эти махинации ухмыльнулся:

– Нет, ты какой-то совсем неправильный ботаник.

Эклз фыркнул.

– Веди себя тихо, – предупредил Джаред.

Дженсен очень захотелось показать язык, но он не мог, поэтому продемонстрировал средний палец. Джаред забрался на кровать, склонился над животом парня и втянул носом воздух. Сейчас, возбужденный, он пах остро, но сквозь этот аромат пробивались нотки запаха самого Дженсена. Такие… удивительно домашние. Странно это было. Данни всегда хорошо пахла, но от нее не пахло домом, а от Дженсена пахло. Он склонил голову ниже и провел языком по напряженному члену. Эклз одновременно вцепился пальцами в простыни, а зубами – в кляп.

Пожалуй, эта идея с кляпом оказалась не такой уж странной или плохой. Потому что спустя несколько минут Дженсен издавал тихие хныкающие звуки, пока Джаред, пусть и все еще неумело, но настойчиво ласкал его языком. Дженсен готов уже был сожрать этот чертов платок и начал беситься от того, что не может стонать в полный голос. И вот надо было устроить это шоу, именно когда мама дома. Не удержавшись, он вцепился пальцами одной руки в волосы Джареда, пытаясь оттолкнуть от себя. Тот удивленно поднял голову. И напоролся на дикий взгляд, не обещающий ничего хорошего.