– Гарри!

И Драко, и Поттер одновременно повернули головы и увидели, как Рон Уизли утаскивает через заднюю дверь Гермиону Грейнджер. Окружив себя защитными чарами, Поттер устремился следом. Драко не мог упустить Поттера из виду.

Схватка с бывшими друзьями была короткой. В итоге Уизли исчез, забрав Грейнджер, в которую Поттер попал Сектумсемпрой, а Поттер аппарировал в мэнор, забрав Драко, в которого попало Режущее от Уизли.

В особняке никого больше не было. Поэтому Гарри сам отволок постанывающего Малфоя в его комнату, уложил на кровать и принялся избавлять от мантии и рубашки. Режущее заклятье прошло вскользь, и рана оказалась всего одна в виде глубокого пореза на боку.

– Отцепись от меня, – со стоном прошипел Драко, когда его пытались вытряхнуть их рубашки. – Сам справлюсь, не маленький.

– Малфой, у тебя из бока кровь хлещет, – Поттер отбросил его руку и взялся за палочку.

– Сам разберусь! Ты все равно… никогда… не ладил… с лечебными чарами… – пробормотал Дракою. – Проклятый Уизли! Неужели твой дружок на что-то способен? Я думал, он только… рыгать слизнями… умеет… Гррррх!

Боль была просто адской, а палочка в пальцах Драко подрагивала. Он попытался сесть, но прошившая тело вспышка боли заставила его снова лечь на покрывало.

– Вулнера Санентум! – Поттер отбросил его руку и принялся водить палочкой над раной. Рана начала затягиваться, а кровь возвращаться в тело. – Жить будешь.

Драко глубоко дышал и чувствовал, как боль отступает, став в конце ноюще-тупой.

– Тебя не учили ставить щиты, когда гонишься за магами? – ехидно спросил Поттер.

– Иди нахрен, – от души пожелал Драко.

Поттер кончиком палочки ткнул в заживленный бок. Драко охнул от неожиданности и странной боли, прошившей тело.

– Нет, Малфой. Не пойду.

– Ты что творишь?! – изумленно прошипел Драко.

Поттер как-то нехорошо ухмыльнулся и неожиданно навис над ним, тихо заговорив:

– Тебе жить надоело? Или от испуга все мозги испарились? В бою нужно убивать, а не бегать! Тогда и не будешь получать таких ран от недотепы Уизли. Он же слабее тебя.

– Да отвали ты!

– О, нет. Я еще не наигрался.

Поттер почему-то отбросил свою палочку на ковер, где уже валялась выпавшая из ослабевших пальцев его собственная палочка, а затем его ладонь опустилась на заживающий бок, где образовывался тонкий шрам, стягивая плоть. Чужие пальцы с силой нажали.

– Убери, ублюдок! – воскликнул Драко.

Поттер надавил еще сильнее, со словами:

– Раз твой папочка, великий Люциус Малфой, который так меня ненавидит, не сподобился научить тебя элементарным вещам, это сделаю я.

Когда бок вновь взорвался болью, Драко схватил Поттера за запястье и попытался отодвинуть. Ему было слишком больно. Но дело было даже не в этом, а в том, что вместе с этой болью по телу разливалось что-то горячее, пугающе жаркое и жадное. Драко с ужасом понял, что это чувство, как перевернутое из прошлого, когда чужие касания нравились. Эта боль… тоже приносила ощущение жара. И чем сильнее Поттер давил, тем яснее перед глазами вставали воспоминания их неожиданной дуэли в туалете перед тем, как все перевернулось. Это была та самая боль. И ее вновь причинял Поттер.

Это было обжигающе больно. Физическое воплощение обиды. Драко был уверен, что это была обида. Гарри тогда почти умолял его довериться, обещал, что поможет. Но все закончилось в туалете на мокром холодном полу. И, лежа в луже воды и собственной крови, сквозь дымку боли он видел глаза Поттера. В которых был лишь страх и ни капли злобы.

– Знаешь, в чем неоспоримая польза боли? – склонившись, прошептал ему на ухо Поттер. – Ты начинаешь верить в то, что говоришь.

Рука с бока исчезла.

– Я возвращаюсь к Лорду. Поправляйся, Малфой, – произнес Поттер и ушел.

Драко подумал, что сейчас самое подходящее время сойти с ума.

В итоге он все же не выдержал. И пока в особняке никого не было, Драко, как только рана окончательно зажила, разгромил с помощью Бомбарды весь второй этаж, где располагались его комната, а также комнаты Поттера и еще парочки Пожирателей. Он знал, что отец будет в ярости, возможно, придется отвечать перед Лордом. Но сейчас, сидя на полу в коридоре и рассматривая, как вокруг кружится пыль от разрушенной напротив стены в очередную комнату, ему было все равно. Он просто сидел, точно статуя, пока перед газами мелькали воспоминания.

Это случилось само собой, за несколько месяцев до той злосчастной дуэли. Когда Поттер в очередной раз, глупо улыбаясь, склонился, чтобы поцеловать его, пока они валялись на полу спальни для мальчиков башни Гриффиндора в практически пустой школе, потому что все разъехались по домам на каникулы. Поттер поцеловал, а Драко его обнял в ответ. И в этот раз он не отвернулся и позволил снять с себя рубашку, а затем и сам потянулся, чтобы избавиться от такой раздражающе-мешающей одежды. Они не улыбались, они просто жадно рассматривали друг друга, цеплялись друг за друга пальцами и кусали чужие губы, точно их могли сейчас поймать, и тогда вся жизнь, каждая из их жизней, разрушится.

Это просто случилось. В первый раз для них обоих. Драко и хотел бы корить себя, но не мог, потому что каждое прикосновение Поттера обжигало кожу и хотелось еще. Поразительно, но этот гриффиндорский придурок в тот момент казался самым важным человеком, мягко улыбаясь и позволяя Драко вести его за собой, хоть тот и сам в силу возраста и неопытности мало понимал, что делает. Он видел лицо, искривленное болью, и снова эту треклятую улыбку.

И вот теперь, сидя посреди практически разрушенного целого этажа, Драко осознавал, что от того Поттера ничего не осталось. Новый Поттер причиняет лишь боль и от него веет холодом. Но почему эта боль обожгла не только тело?

К утру, когда вернулись остальные, боль прошла. Драко стоял и слушал, как Волдеморт хвалился успехами. Кажется, Люпин погиб. Нескольких членов Ордена ранили. Пожиратели не понесли серьезных потерь, лишь несколько ранений, включая его собственное.

Драко было все равно. Его мысли снова занимал стоявший рядом Поттер, который и стал причиной смерти кого-то из Ордена, хотя, судя по всему, это была не Авада.

– Что ж, это была хорошая ночь, – растянул Лорд в кривой усмешке свои бескровные губы. – Драко, мой мальчик, ты ведь в порядке?

– Да, мой Лорд, – кивнул Малфой, учтиво чуть склонив голову.

– В таком случае, думаю, мне пора вернуться в Министерство.

– Мой Лорд, вы не останетесь на завтрак? – предложил Люциус. – Или возможно, хотите отдохнуть?

Волдеморт погладил по голове Нагайну, обившуюся вокруг спинки кресла Лорда и умостившую свою безобразную морду у него на плече.

– Почему бы и нет.

– В таком случае я велю распорядиться насчет еды, – Нарцисса поднялась из-за стола и вышла.

Но через несколько минут вернулась и изумленно посмотрела на сына:

– Драко, что случилось на втором этаже? Ты ведь был тут?

– Был. Вспылил немного, – пожал плечами он. – Позже все исправлю.

– О чем ты? – теперь на ноги поднялся Люциус. Недобро глядя на сына, он вышел из обеденной залы, а вернулся уже злой, как демон. – Как ты посмел разрушить этаж родового поместья?! – он не побоялся повысить голос на сына даже в присутствии Лорда.

Драко краем глаза заметил, как Нарцисса сложила руки на груди, испугавшись, а Северус уже потянулся за палочкой. Но сам он был быстрее. Его палочка за считанные мгновения нацелилась в грудь Малфоя-старшего, а сам Драко уже был на ногах:

– Успокойся и не докучай Лорду, папа.

Лорд же, откровенно говоря, наслаждался зрелищем.

– Что? Ты смеешь угрожать мне, щенок?! – казалось, Люциус только сильнее начал беситься и все же потянулся за своей палочкой.

– Не трогай палочку, если не хочешь испытать то, что испытали эти стены.

– Угрожаешь отцу? Мне?! Люциусу Малфою?!

Вероятно, Драко все еще не пришел в себя после Хогсмида, ранения и слов Поттера. Как и воспоминаний и ощущений. Потому что страх перед отцом, смешавшийся уже давно с ненавистью, вдруг перелился через край, трансформировался, и Драко точно со стороны увидел, как выкрикивает заклинание: