Минут 15 он сидел неподвижно, пока телефон на журнальном столике не подал признаков жизни. Эдмондо рассеянно прочитал уведомление из социальной сети. Потом дисплей погас, а он так и остался сидеть, зажав смартфон в руке и глядя в пространство. Мысль размытым облаком парила далеко от этой комнаты. Постепенно она стала обретать некую форму, превращаясь во вполне очерченную идею. Только идея эта вызывала сомнения. Точнее не сомнения, а упреки совести, борьбу самых разнообразных чувств. Он долго размышлял под приглушенную речь и звонкий смех своей жены, доносящийся через открытую дверь.

«В конце концов, я не собираюсь делать ничего плохого», – решился Эдмондо, и сердце взволнованно задрожало. Как несколько часов назад в офисе.

Он набрал номер. Как и вчера, никто не ответил.

Прошло еще полчаса, и он набрал номер снова. Безответно. Тогда Эдмондо написал сообщение с просьбой перезвонить.

Прошел еще час, время уже подошло почти к 11, а ответа так и не последовало. Эдмондо снова лег в кровать в ожидании, когда жена наведет ночной марафет в ванной, но книгу так и не открыл. Он, как натянутая струна, застыл неподвижно, само воплощение напряженного ожидания, поглядывая на тикающие на стене часы.

Стрелка помчалась вперед, оставив позади то время, когда он получил от нее ответ вчера, и сердце сжалось от разочарования. Прошло еще минут десять, и послышался щелчок открываемой двери ванной комнаты. В дверях появилась Розанна, благоухающая мыльными ароматами. Она была в прозрачной ночной сорочке, свежая и приятно пахнущая, с игривыми искорками в глазах.

И тут телефон подал сигнал о доставленном сообщении.

Эдмондо подскочил, как ужаленный, и книга с грохотом упала с колен.

– Ах, ты уже уснул… – проговорила жена. Видимо, в резкой игре света и тени она не разобрала, закрыты ли его глаза.

Эдмондо паническим взором смотрел на нее. Ему было жизненно необходимо прочитать сообщение. Он и не думал спать! Он ждал этого звука, уже потерял надежду его услышать, и теперь, когда сигнал разорвал его мучительное ожидание, он жаждал прочитать сообщение!

– Да, я задремал, – ответил он, деланно ленивым движением протягивая руку к телефону. Не было сил открыть ответ и продолжать изображать равнодушие.

– Кому ты понадобился так поздно?

– Ждал сообщение от клиента, – солгал Эдмондо и открыл письмо.

«Извините, я не могла перезвонить, а теперь уже, видимо, поздно».

– Мне надо с ним связаться. Я переговорю и вернусь, – решительно встал он с кровати, направляясь прочь из спальни. – Засыпай пока.

– Вряд ли я так быстро усну, так что можешь говорить здесь, – улыбнулась Розанна, ложась поверх одеяла. Ее полупрозрачная сорочка и сексуальная поза вызвали внутри отчаянное замешательство. Голос совести буквально заорал на Эдмондо. Но сквозь этот истеричный крик раздался робкий и застенчивый, совсем тоненький голосок.

– Amore, я поговорю и вернусь. Тем более я хочу попить чего-нибудь.

Быстро сбежав вниз по лестнице, он вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Сердце сходило с ума. Он подумал бы, что это от резкого бега вниз, но дрожащие руки опровергали эту мысль. Эдмондо нерешительно смотрел на экран, ощущая, как кровь пульсирует в пальцах, ладонях, висках… Он нажал кнопку набора номера.

Через несколько гудков послышался ее певучий нежный голос.

– Pronto? – она явно куда-то торопливо шла.

– Анджела, чао! Это Эдмондо Бески, – произнес он тоже торопливо, словно стараясь поспеть за ее шагами.

– Да, я Вас узнала, синьор Бески.

– Анджела… – он хотел попросить ее срочно прекратить обращаться к нему на «Вы», но передумал делать это по телефону. – Ты идешь по улице? – почему-то спросил он, словно вообще не знал, что спросить.

– Да. Я возвращаюсь домой.

– Так поздно?

– Да, – коротко ответила она, не пускаясь в объяснения.

– А… – произнес он неопределенно, не решаясь задать наводнившие его голову вопросы. – Послушай, могу я пригласить тебя завтра на ужин?

– Меня?! На ужин?! – казалось, у нее перехватило дыхание, а сама она даже застыла на полушаге. – Но… почему?

– Почему нет?

– Вы все еще хотите отблагодарить меня… – вдруг осенило девушку, и она усмехнулась.

Эдмондо улыбнулся. Отчасти она была права.

– Каков твой ответ?

– Простите, синьор, но я не могу.

– Хорошо, послезавтра? – спросил он, пока не задумываясь, как объяснит жене вечернее отсутствие на домашнем ужине, если Анджела согласится.

– Синьор Бески, простите, но мне очень сложно выбраться…

– Прямо так занята, что ни минуты свободной? – с иронией спросил он, испытывая некоторое чувство обиды и разочарования от того, что Анджела отвергает его.

– Да, – послышались нотки сожаления в ее голосе.

Но Эдмондо не обратил на них внимания, потому что обида расползалась в груди.

– Сложно поверить, – сухо произнес он. – Просто не хочешь?

– Синьор Бески, я с утра и до четырех вечера работаю в клинике, а к шести иду работать в ресторан. И так шесть дней в неделю. Если хотите, мы можем встретиться в воскресенье. Но Вы, наверное, заняты с семьей.

Эдмондо остолбенел, застыв перед прямоугольником темного окна.

– Но… Почему ты работаешь на двух работах?

– Мне нужны деньги, чтобы жить, – ответила она просто.

Он был ошеломлен и несколько мгновений вообще не мог пошевелить языком. Ей нужны были деньги на жизнь, а она не взяла ни одной бумажки из тех купюр, что были в конверте?! Фантастика!

– В каком ресторане ты работаешь? – спросил Эдмондо, когда дар речи вернулся к нему.

– В «La Forchetta», – ответила Анджела.

– Завтра на семь вечера забронируй столик на двоих.

– Но синьор… – пробормотала она испуганно.

Эдмондо возвел глаза к потолку. Это ее обращение к нему бесило страшно! Как абсурдная никому не нужная стена, неожиданно вставшая на дороге.

– Анджела, бесполезно сопротивляться. Ты уже дошла до дома?

– Что? – растерянно переспросила она. – А… Нет.

– Далеко идти?

– Минут пять, – зазвучало явное изумление в ее голосе.

Эдмондо и сам удивлялся, почему в груди вдруг заклокотало необъяснимое беспокойство за судьбу этой девушки, по сути, совершенно чужой и незнакомой. Но слушая в трубке ее шаги по мостовой, он, стоя у окна и смотря вверх, будто неосознанно умолял небо уберечь ее. Непонятно от чего, правда: в Парме было достаточно спокойно даже поздними вечерами.

– Не боишься ходить по ночным улицам? – спросил он, чтобы потянуть время.

– А чего бояться? – хмыкнула она. – Не в Генуе или Неаполе живу. И даже не в Милане.

– Ты жила в Генуе или Неаполе?

– Нет, просто говорят, что там ночами ходить опасно.

– А в Милане?

– В любом крупном мегаполисе и портовом городе, наверное, опасно, – задумчиво проговорила она.

– А сама ты откуда?

– Родилась и жила вблизи Пьяченцы, – послышался ответ, приправленный грустью.

Эдмондо нахмурился, уловив эти печальные нотки.

– Сюда приехала учиться?

– Да, – подтвердила Анджела его догадку.

– Но ведь в Пьяченце тоже есть университет.

– Но в Парме больше возможностей найти работу.

– Понимаю, – кивнул Эдмондо. – Пьяченца – совсем крохотный город.

Он хотел бы задать ей тысячи вопросов, но предпочитал сделать это при личной встрече, а в тот момент он просто ждал, когда она дойдет до дома.

Через некоторое время он услышал, как звякнули ключи, потом раздался приглушенный звук захлопываемой двери.

– Как я понимаю, ты дошла до дома? – спросил Эдмондо, подавляя облегченный вздох.

– Да, почти. Осталось только дойти до нужного этажа, – дыхание ее стало учащенным, очевидно, от того, что она взбегала вверх.

Эдмондо закрыл глаза, представляя себе, как она легко и торопливо поднимается по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Снова звякнули ключи, а затем тихонько закрылась дверь.

– Теперь ты дома?