– Лера.

– А я Гоша. Очень приятно.

– Я уже слышала, только мне совсем неприятно.

– Лера, если вы дадите полиции показания, которые я предложу, и мы вместе проработаем версию про то, что вы сами кинулись под колёса, тогда мы вытащим моего сына, а я исполню ваш любой каприз.

– Что? Я бросилась под колёса вашего пьяного щенка? Да идите вы… как можно дальше!

– Лера, понимаете, благодаря этой версии мой непутёвый сын, которого вы назвали щенком, не пострадает, и вся его жизнь не пойдёт под откос.

– Под откос его жизнь и так не пойдёт при таком папе. Вы просто не дадите. Но тюрьма его кое-чему научит. Посидит, подумает, выйдет, по-другому жить будет.

– Вам легко рассуждать. Для вас он посторонний человек, а для меня сын. Единственный наследник.

– А что ж так плохо воспитали наследника?

– Да молодёжь сейчас такая. За ней разве углядишь? Он ведь без матери рос. Я вечно на работе. Пацан сам себе предоставлен. Соблазнов выше крыши. Вот у него башку и сорвало. Кстати, Лера, а сколько вам лет?

– Двадцать девять.

– Отлично.

– В каком смысле?

– В том, что моему сыну восемнадцать. Девятнадцать через два месяца будет. Можно сказать, у вас разница в десять лет.

– Это вы сейчас к чему?

– К тому, что свадебку можно сыграть, – незнакомец заулыбался и потёр ладони. – Лера, выходите за моего лоботряса. Я вас уверяю, ни в чём нуждаться не будете.

– Да вы с ума сошли! Идите отсюда!

Я стала так истошно кричать, что в палату забежали врачи и попросили Гошу немедленно её покинуть, вколов мне успокоительное.

– Лера, я ухожу, но скоро вернусь. Вы подумайте над моим предложением. Оно в любой момент актуально. Сейчас успокоитесь немного и хорошенько поразмыслите. У вас будет время. И лоботряса из тюрьмы вытащим, и семейного человека из него сделаем. Сразу двух зайцев убьём. А почему бы и нет? Главное, не принимать всё в штыки. Если вас смущает десять лет разницы, так это вообще ни о чём. Что такое десять лет? Да ничего. Молодые мужья нынче в моде. Вы только не говорите «нет». У вас есть время подумать.

Когда врачи увели этого сумасшедшего, я тут же закрыла глаза и провалилась в глубокий сон. Мне снился Колин. Мы гуляли в парке нашего замка, любовались различными кустарниками и говорили о том, как долго шли друг к другу, прежде чем друг друга встретить.

Проснувшись, я попыталась понять, где нахожусь. Ощутив своё загипсованное тело, с горечью вспомнила, что я в больнице. Самое страшное даже не это. Самое страшное, что у меня не было энергии для восстановления своего здоровья. Мне даже показалось, что у меня больше нет моего дара, ведь я совершенно ничего не могла. Если дар исчез, значит, я не могу вернуться к Колину и навсегда останусь в двадцать первом веке. Вернуться в восемнадцатый мне не светит. От этих мыслей мне стало страшно. Слёзы покатились из моих глаз.

Утром в палату вошла баба Вера, я попросила у неё мобильный телефон, предупредив, что звонок будет совсем короткий, и это не отразится на её балансе.

– Валяй. Я тебе сразу сказала, звони, а ты кочевряжишься, – протянула она мне трубку.

Я набрала номер по памяти и дождалась, когда приворожённый лысый ответит.

– Сергей Григорьевич, как поживаешь? – произнесла я и ощутила, как бешено заколотилось сердце.

Чёрт побери, что бы между нами ни происходило и как бы далеко мы друг от друга ни были, нас многое связывает.

– Кто это? – настороженно поинтересовался лысый.

– Лера.

– Какая ещё Лера? – не узнал он меня.

– Что, совсем не помнишь? Память окончательно пропил?

– Не понимаю, что за разговорчики? Вообще, всё общение проходит через моего секретаря! Какая такая Лера?

– Та, что осталась в восемнадцатом веке, – напомнила я ему. – Что-то у тебя совсем память короткая стала.

– Лерка, ты что ли? А как же…

– В отпуск приехала, – я хотела улыбнуться, но из-за перелома скулы почувствовала сильную боль.

– Ну, ты даёшь… – пробормотал он.

Неожиданно в трубке послышались короткие гудки. Я так и не поняла, почему лысый так спешно кинул трубку, и вернула телефон санитарке.

– Мне пришлось невольно подслушать твой разговор. Я поняла, что он не приедет, – недовольно произнесла баба Вера. – Странные у вас отношения. Ты его по имени-отчеству называешь. Правильно ему сказала про восемнадцатый век.

– Что правильно-то? – посмотрела я удивлённым взглядом на бабу Веру.

– Что нечего ему тебя в этом веке искать. Какие же, всё-таки, мужики козлы! Вот у всех у них козлячьи морды. Им здоровые-то жёны не нужны, а уж больные тем более.

Когда я осталась одна, то закрыла глаза с намерением поспать и набраться сил и энергии. Но не тут-то было. В одиночестве побыть, видимо, не судьба. В палату влетел обезумевший лысый, а следом за ним разъярённая баба Вера.

– Приехал, всё-таки, гад ползучий! – кричала она на него. – Я так понимаю, твоя Британия находится в Бирюлёво, если ты быстро так прискакал! Горный ты козлик наш.

Не обращая на санитарку внимания, лысый подбежал к моей кровати и стал внимательно меня разглядывать.

– Лерка, ты живая?

– Ну, если тебе позвонила, значит, живая.

– Верно говоришь. А я трубку быстрее кинул, чтобы Олег засёк место, откуда ты звонишь. Он сделал всё оперативно. Видишь, как я быстро к тебе домчался. Больничка оказалась рядом с моим офисом, – лысый и похлопал по плечу своего начальника службы безопасности, с которым я хорошо была знакома.

Олег кивнул мне в знак приветствия.

– Привет. Неплохо выглядишь, – растерянно промямлил он.

– Ты тоже, – ответила я и перевела взгляд на бабу Веру.

Та уже замахнулась на лысого шваброй.

– Слышь, Британия, или как там тебя, Бирюлёво… На Бирюлёво ты больше похож, морда лощёная! Кирпича просит! Твоей жене лекарства дорогостоящие нужны! Будешь за них платить или ноги сделаешь? Довёл жену до такого состояния, что она его по имени-отчеству называет!

Начальник службы безопасности быстрым движением отобрал у разгневанной старушки швабру и поставил её лицом к стене, заломив её руку.

– Люди добрые, режут! – истошно запричитала старушка на всю больницу.

Олег не придумал ничего лучше, как отпустить её руку.

– Бабка, чо те надо? – раздул ноздри лысый. – Ты тут работаешь? Так иди, работай.

– Я-то работать пойду, только ты, лысая морда, денежек на лекарства-то выкатишь. Так просто у тебя этот номер не пройдёт. Так как Лера в гипсе и этого сделать не сможет, я с тебя три шкуры сниму. А ну-ка открывай свой кошелёк!

– Какой кошелёк, бабуль? – присвистнул лысый. – Ты это… Ты того? Олег, убери эту придурошную! Поговорить не даёт!

– Ты у меня не говорить, ты у меня денежки выкладывать будешь! Гони деньги на лечение!

– Поломойка поди, а ведёт себя, как главврач.

Олег вытолкал бабу Веру за дверь, плотно её закрыл и стал крепко держать, чтобы у старушки не было шансов вернуться.

– Лер, а что случилось? – бухнулся на стул лысый.

– Машина сбила.

– Ну, так ты это… Ты там чо-нибудь наколдуй. Тебе же этот гипс снять как не фиг делать. Ты же такие вещи воротишь. Что для тебя гипс? Ничего! Скажи свои волшебные слова, и он, как скорлупа, разлетится.

– Сил пока нет. Не получается.

– А ты чо позвонила? Соскучилась? – до ушей улыбнулся лысый.

– Думала, я сюда ненадолго. Увидеться хотела. Видимо, придётся задержаться.

– Конечно, придётся. Куда тебе торопиться.

Я внимательно посмотрела на лысого и тут же прочитала его мысли о том, как он мечтает попасть в большую политику при помощи моих колдовских способностей, сметая на пути конкурентов. Именно поэтому он со скоростью звука примчался в больницу. Ну да, ну да, ему хочется побыстрее воплотить свои мечты в реальность. И, конечно же, сыграло роль, что когда-то я его присушила. Однажды мы попали с ним в африканское племя, откуда он вернулся с четырьмя жёнами. Лысый уже давно сдал их в бордель, дабы не драконить свою официальную супругу, во избежание самых плачевных последствий. Так что сейчас, для публики, играл роль примерного семьянина. Но присушка никуда не исчезла и давала о себе знать.