– Так, где брачующиеся? У нас регистрация через минуту. Молодёжь, сделаем хотя бы счастливые лица!

Мы повернулись и увидели подбегающего к нам, Гошу, раскрасневшегося от волнения.

Павел шёл во Дворец бракосочетания рядом с моей коляской, совершенно не обращая внимания на толпу любопытных. Кто-то хватался за голову, кто-то хихикал. Он чинно вышагивал, а я ехала по коридорам зала под музыку. Следом за нами шли взволнованный Гоша, недовольная Ксения с лицом, покрытым чудовищной испариной от злобы, и гордая баба Вера, которая старалась поднимать ноги повыше, демонстрируя свои замечательные туфли. Заиграл свадебный марш, и мы вошли в зал, оформленный в стиле классицизма. В зале играл настоящий оркестр.

От восхищения баба Вера подбежала к музыканту, который играл на трубе, со всей силы по ней постучала.

– Дунуть в неё дашь? – громко крикнула она.

Но мужчина продолжал играть на трубе, не обращая на старушку внимания.

– Ты что, каменный? Алё, гараж! Дай дунуть в трубу разочек! От тебя не убудет! – не могла успокоиться баба Вера.

– Свидетели и гости, огромная просьба не мешать оркестру и встать на шаг от жениха и невесты! Не забывайте, вы находитесь в зале торжественного бракосочетания, – послышались грозные указания стоящей рядом со столом для официальной регистрации брака женщины.

– Жадина! – крикнула баба Вера и встала следом за нами.

– Баба Вера, ну ты чего? Сотрудник ругается, – крикнула я ей, сожалея, что не могу повернуть голову.

– Лер, да я просто хотела в дудку дунуть. Слушай, тут такая красотень! Всё так торжественно! Я такое только в фильмах видела. Под старость лет попала в кино.

– Да тише вы, не на рынке, – сделала ей замечание Ксения и зыркнула в её сторону злобным взглядом.

Сотрудница ЗАГСа произнесла торжественную речь. Павел откровенно зевал, смотрел на часы и ждал, когда всё закончится. Потом произошёл обмен кольцами. Сотрудницу совсем не смутило, что обручальное кольцо оказалось на моей левой руке. Видимо, она заранее была предупреждена Гошей и восприняла это как должное. Павел внимательно посмотрел своё кольцо на безымянном пальце, очередной раз зевнул.

– Зачёт, – произнёс он равнодушно.

Когда Павел надевал кольцо мне, по указанию сотрудницы он поцеловал мою руку. А когда кольцо надевала ему я, он, по указанию всё той же женщины, должен был поцеловать мою щёку. Так как почти всё моё лицо было забинтовано, виднелись только глаза, рот и нос, Павел, не скрывая брезгливости, поцеловал меня в бинт.

– Терпеть не могу, когда больницей несёт, – раздражённо заметил он.

Далее последовали слова согласия. Мы просто повторяли за сотрудницей то, что должны были сказать для заключения брака. Когда согласие было получено, она заявила нам о том, что, по старорусской традиции, мы должны поцеловать друг друга три раза в щёки.

– Да сколько можно целоваться! – возмутился новоиспечённый муж. – От неё больницей несёт, просто караул.

– Паша, не зли меня, – показал ему кулак Гоша. – Я тебя быстро отправлю туда, откуда вытащил.

– Па, ну ты сам понюхай. Она реально воняет всякой больничной гадостью.

– Я тебе последний раз говорю. Все соблюдают старорусские традиции, и мы должны. Целуй жену три раза.

– Ладно, ты только не кипишуй.

Павел наклонился к моему лицу и всё так же брезгливо три раза поцеловал мой бинт. Когда он наклонился ко мне, я едва коснулась его губами.

– Ну вот, все старорусские традиции соблюдены! – расплылась в улыбке сотрудница столь торжественного учреждения. – А теперь пройдите к столу и закрепите своё согласие подписями в журнале государственной регистрации. Это тоже очень важно для вас обоих.

– Тут не все ходить умеют, – поправила женщину баба Вера, расстроенная из-за того, что ей не дали дунуть в дудку. – Некоторые только едут.

– Хорошо. Кто может идти, пусть идёт, а кто не может, пусть подъедет, – сотрудница вновь расплылась в фальшивой, наигранной и даже какой-то автоматической улыбке.

Её терпение было железным. Видимо, Гоша хорошо её расположил и позолотил ей ручку. Такое впечатление, что если бы кто-то не смог ни идти, ни ехать, она точно таким же спокойным голосом заявила бы, что до журнала государственной регистрации можно ещё и доползти. Я поставила свою подпись левой рукой.

– Подпись нужно поставить в двух экземплярах, так как один останется у нас, а второй отправится в архив, – монотонно подсказывала «железная» женщина.

После нас должны были ставить подписи свидетели. Гоша, со своей стороны, отправил свидетелем Ксению. Та, превозмогая себя, подошла к столу, у которого уже стояла шустрая старушка, и с ужасом посмотрела, как баба Вера демонстрирует мысок своей туфли.

– Клёвые туфельки? Тебе такие и не снились. Не скажу, где палатка находится. Ходи в своих старых калошах. Знаю, у тебя от зависти желваки ходят, но ничем помочь не могу.

– Сумасшедшая, – бросила Ксения и взяла ручку. – Нам ещё только сумасшедшей родни не хватало.

– Какая есть. Прошу чтить, любить и уважать.

– Свидетели, не задерживайте. У нас ещё много пар, – сделала замечание сотрудница и пододвинула журнал для быстрой росписи.

Ксения хмыкнула и поставила свою подпись.

После того, как нас объявили мужем и женой, нам дали свидетельство о регистрации брака, документы с печатью и предложили пройти в банкетный зал, чтобы поднять по бокалу шампанского.

– Вы можете принять поздравления от родных и близких в нашем банкетном зале и сделать с нашим фотографом незабываемую фотосессию. Я очень надеюсь, что именно в нашем банкетном зале после поднятия бокала с шампанским для вас прозвучит ваше первое: «Горько»!

Когда мы все направились к выходу, проходя мимо мужчины с трубой, баба Вера, как ребёнок, показала ему язык и демонстративно покрутила мыском туфли. Как только мы оказались в банкетном зале, к нам наперебой бросилось несколько фотографов. Они не обращали внимания на мой внешний вид и стали предлагать сказочную фотосессию.

– А ну пошли отсюда, вороньё проклятое! – попыталась разогнать их старушка.

– Вы что, не видите, какая у нас невеста! – закричал на них Гоша.

– Так, наоборот, в этом весь изюм, – принялся убеждать нас самый дотошный фотограф. – Вы потом, через много лет, будете смотреть на эти фотографии и смеяться.

– Если ты сейчас отсюда ноги не сделаешь и нас в покое не оставишь, сделаю совсем не смешно, – грозно пообещал Гоша и стал открывать припрятанную бутылку шампанского.

– Ну что, мои поздравления! Сейчас к следователю, а потом отмечать. У меня сын женился! Вау!

– Чума, – прокомментировал возглас отца Павел и жадно посмотрел на бутылку в его руках.

– Понятное дело, Лера не в лучшем виде, ещё слишком слаба после операции и чувствует себя скверно. Да и, скорее всего, очень устала от церемонии. Поэтому гулять в ресторане не будем. Отметим событие дома, чтобы Лера всегда могла уйти отдохнуть и поспать.

– Уехать, – поправила баба Вера.

Гоша удивлённо глянул на неё.

– У Леры ноги не ходют, – пояснила баба Вера. – Она только на коляске может ехать.

– Ну, хорошо, если Лера устанет, она всегда может уехать отдыхать. Так вот, я в честь такого грандиозного события приказал охране спустить воду в бассейне и залить его шампанским.

– Вот это крутяк! – обрадовался сынок. – Пап, и жрачку пусть из всех ресторанов тащат. Я такой голодный, с ума сойти. Я ж эту баланду не жрал. Не могу представить, как это возможно. Она бы у меня обратно полезла. Я просто охренеть как хочу марсельской ухи. Я когда в камере сидел, у меня перед глазами мой рыбный супчик буйабес в голове был.

– Как странно супчик называется – балбес, – заметила баба Вера.

– Не балбес, а буйабес.

– Не ела я такого супчика. Сайровый что ли? Ты же говоришь, рыбный. Я сайровый очень люблю.

– Какой, к чёрту, сайровый? Я консервами не питаюсь! – принялся возмущаться Павел. – Мой супчик – самый дорогой в Москве. Его готовят из тридцати видов рыб и морепродуктов!