– Засунь себе телефон вместе с дурацкими результатами знаешь куда? Думаю, знаешь. Самый любимый и дорогой человек на земле – мой брат! И я не хочу слушать бред, который ты несёшь. – Я резко встала. – Джина, пойдём, нам тут нечего делать. А ты, Джек, лечи мозги. Тебе не понять, что люди могут любить друг друга, а родственные чувства – это когда один может отдать жизнь за другого. Я знаю точно: мой брат отдал бы за меня жизнь, только бы я осталась жива. Уходи из моей жизни и забудь дверь моей квартиры! Ты просто неудачник, Джек! Больной на голову неудачник, который никогда не познает и не поймёт, что такое семья! Если честно, мне тебя жаль. У тебя нет своей жизни, вот и лезешь в чужую! Пусть я скоро умру, но я хотя бы жизнь видела. А ты хоть сто лет живи, никакой жизни у тебя нет. Одни жалкие потуги. У тебя никогда не будет друзей, потому что дружить нужно уметь. Надо хоть немного любить людей, а ты их ненавидишь. У тебя не будет любимой девушки. Никто и никогда не поцелует тебя, потому что его стошнит от твоего уродливого тела. Ты никогда не познаешь оргазма. На чёрта такая жизнь, если она состоит из ограничений и неприязни?! Уж лучше никакой жизни, чем твоя!

Я пошла в сторону своей квартиры, Джина побежала за мной. Она лаяла, показывая, что ей совсем не хочется уходить, и что ей очень симпатична наша компания.

– Ну, зачем ты лаешь?! Не понимаешь, что он придурок?! У меня не так много времени, чтобы тратить его на сумасшедших!

Но Джина не хотела меня слушать и продолжала отчаянно лаять.

– Ведёшь себя, как предательница, – только и смогла сказать я.

Увидев, что за мной едет Джек, я остановилась и процедила сквозь зубы:

– Что ты ко мне привязался?! Проваливай!

– Таня, ты должна меня выслушать.

– Я уже достаточно слушала твой бред!

– Если доверишься мне, поймёшь, что я прав.

– Я повторяю: прекрати меня преследовать!

К моему огромному удивлению, Джина повела себя в несвойственной ей манере. Она запрыгнула на инвалидную коляску Джека, стала лизать его лицо, скулить и лаять в мою сторону.

– Джина, ты что себе позволяешь? – опешила я.

– Даже твоя собака просит тебя одуматься.

Не обращая внимания на Джека, я взяла Джину на руки и посмотрела на неё укоризненно.

– Вот от кого, от кого, а от тебя я точно такого не ожидала.

– Таня, Джина не виновата. Просто она, как и я, очень сильно хочет, чтобы ты жила. Я прошу тебя уделить мне хотя бы ещё пять минут! Ты можешь говорить любые гадости. Я всё стерплю. Не прощу себе, если не смогу помочь.

Но я не хотела уделять этому сумасшедшему даже минуту. Я влетела в свою квартиру и захлопнула дверь. Джек долго тарабанил в дверь, но я и не думала ему открывать. Когда за дверью стало тихо, я сползла по стенке, обхватила голову руками и… всхлипнула. Джина села рядом и жалобно заскулила.

– Пойми меня, пожалуйста, я не хочу, чтобы кто-то говорил гадости про мою семью, ведь это не только моя семья, но и твоя. Ты же знаешь, Коля – самый близкий для меня человек. Никто не заставит меня в этом усомниться.

Совершенно обессиленная и дико уставшая, я доплелась до кровати, легла и ощутила, как всё кружится перед глазами. Хотела дотянуться до упаковки с таблетками, но не было сил. Решила выпить их позже. Джина легла рядом со мной и стала заботливо гладить своим холодным и мокрым носиком мои волосы.

Я проснулась оттого, что меня колотило от холода. Странно: на улице жара, а меня жутко колотит и знобит. В квартире стоял странный запах. С огромным трудом встав с кровати, я зашла на кухню и вскрикнула. Вся кухня была заставлена зажжёнными свечами. Некоторые были выставлены в виде креста. Меня заколотило от страха. Я же помню, перед тем, как лечь спать, я не зажигала свечи. У меня их вообще нет.

– Чертовщина какая-то, – почти шёпотом произнесла я и, включив свет, принялась судорожно задувать свечи.

К моему удивлению, Джины нигде не было.

– Джина, ты где?! Джина?!

Задув свечи, я принялась искать Джину, но она словно испарилась. Будто её никогда здесь и не было.

– Джина!!! – принялась кричать я, трясясь от страха и ужаса.

Из глаз непроизвольно полились слёзы. Дойдя до входной двери, я зачем-то её распахнула и принялась звать Джину на улице. Всхлипы сменились рыданиями. Но и на улице её не было. Да и не могло быть, ведь мы засыпали с ней вместе на кровати, а открывать входную дверь моя собака ещё пока не научилась. Я помню, как своим носиком она гладила мои волосы. А потом я уснула. Словно провалилась в бездну. Неужели она пропала, как предыдущий жилец…

Открыв дверь ванной комнаты, я увидела Джину. Она лежала на половике рядом с ванной. Её живот был распорот в виде креста, половик и кафель были залиты кровью, вокруг моей собачки горели свечи. Джина лежала с открытыми глазами, будто еще живыми. Такой же преданный взгляд, но неподвижный.

Я кричала, глядя в эти, полные жизни, но безжизненные глаза. Видимо, она умерла очень быстро, ничего не успев понять… Передо мной только плоть, которая ещё несколько часов назад бегала и играла со мной, даря свои нежность и преданность… У этой плоти была душа, душа настоящего друга, душа в миллион раз теплее и нежнее всех душ на свете взятых… Неужели я никогда больше не услышу ее звонкий лай??? Не увижу, как она виляет хвостом, не увижу её любящий взгляд, не увижу ничего… Земля словно остановилась. Только тьма. Только боль. Только бездна. Как будто я погибла, сгорая в огне, утопая в болоте, теряя лучшего в мире друга. Ни с чем не сравнима эта боль.

– Нет!!!

Плохо помню, что было дальше. Я взяла на руки мёртвую Джину, над которой был совершён чудовищный ритуал, пока я спала, и, громко рыдая, вышла на улицу.

– У вас проблемы? – в этот страшный момент недалеко от моей квартиры показался тот самый мужчина, который представился ранее электриком и сантехником.

– У меня собаку убили, – прохрипела я, жадно глотая воздух.

– Я не об этом. У вас нет проблем с электрикой или сантехникой?

– Я же говорю, у меня собаку убили… Звери. Нелюди.

– Если будут проблемы с сантехникой или электрикой, приходите в шестьсот двадцатую квартиру. Я помогу.

– Шестьсот двадцатой квартиры не существует! – прокричала я. – Тут последняя квартира шестьсот девятнадцатая.

– Запомните, шестьсот двадцатая квартира. Приходите, я помогу.

– Такой квартиры нет! – вновь прокричала я и… Странный мужик исчез так же незаметно, как и появился. Как в фильме ужасов…

Я сидела на крыльце, прижимая окровавленное тело Джины к себе, и думала о том, что получилось всё совсем не так, как было ранее в моих мыслях, и я Джину пережила. И в эту минуту я вдруг отчётливо осознала, что мне больше незачем жить. Я была ответственна за свою собаку, и вот, этой ответственности в одночасье не стало. Я прижала Джину к себе покрепче и пошла к океану. Уселась на берегу, склонила голову над своей собакой и принялась целовать её холодную мордочку.

– Джина, прости!!!

У меня в голове не укладывалось, что я больше никогда не увижу этих любимых, добрых и преданных глаз. Не будет больше по утрам этого нежного тыканья мокрым носом в лицо. Неужели это всё? Джина покинула меня и забрала вместе с собой всю любовь, которую дарила мне каждый день. Сегодня я потеряла самое драгоценное.

Память услужливо подсказала моменты, когда я увидела Джину в самый первый раз, как она стала моей собакой, а я – её хозяйкой. Я словно воочию наблюдала, как она научилась запрыгивать на диван и громко лаять. Совсем недавно она бегала, прыгала. А сейчас её нет. Джина умела дарить свою любовь, ничего не требуя взамен. Она была просто счастлива оттого, что я рядом, и всё понимала по моему лицу. Не нужно было никаких слов.

Я вдруг остро ощутила, что не додала ей любви и ласки, а сегодня вообще назвала предательницей. Почему-то вспомнилось, как она приносила мне поиграть мячик, а я от него отмахивалась, прикрываясь тем, что очень плохо себя чувствую. Одно успокаивало: мы с ней обязательно встретимся. Господи, как же Я СКУЧАЮ ПО НЕЙ ЖИВОЙ…