Через полчаса после того, как обнаружили тело мертвого костоправа, в обычно тихий дом на площади сбежалась целая армия полицейских. Во главе с инспектором Гиллибрандом из полиции Олстеда они занимались поисками отпечатков пальцев, улик и любых зацепок, которые могли бы помочь раскрыть преступление. Полицейский врач, доктор Макарти, вынес предварительное заключение, что жертву убили.

– Думаю, его вначале задушили, а потом повесили, – заявил он после первого осмотра. – Веревка не оставила бы таких отметин на шее. Хотя был ли Уолл жив или мертв, когда убийца его вздернул, – уже другой вопрос. Это покажет вскрытие.

Гиллибранд осмотрел следы на шее трупа и усмехнулся. Инспектор был высоким худым брюнетом с темными глазами и свежим цветом лица, с непокорной растительностью на подбородке и над верхней губой. Порой ему приходилось бриться дважды в день, чтобы выглядеть опрятно, хотя и тогда кожа его сохраняла синеватый отлив. Тонкий красивый нос придавал ему сходство с герцогом Веллингтоном. Высокий лоб выдавал острый ум и широту взглядов. Инспектора любили подчиненные и уважало начальство.

– Как давно, по-вашему, он мертв, доктор? – спросил Гиллибранд и осторожно потыкал пальцем в руку покойного, который теперь благопристойно лежал на диване.

– Со вчерашнего вечера. Вероятно, уже сутки, насколько я могу судить. Надо думать, он съел свой ужин в обычный час, то есть в половине одиннадцатого, по словам его экономки. Если это так, когда я вскрою желудок, то смогу определить время смерти точнее. Трупное окоченение уже наступило, вдобавок труп провисел в петле слишком долго, что ухудшило дело. Я закончил осмотр, можете везти его в морг.

Констебля Меллалью, чьи взволнованные бессвязные объяснения по телефону подняли на ноги и стянули в маленькую деревню все местные силы правопорядка, позвали с кухни, где он приходил в себя, и отправили за машиной «Скорой помощи». В Столдене ее заменял автофургон молочника, который за считаные минуты превращался в санитарный транспорт для нужд гражданского населения. Пока деревенский полицейский с важным видом деловито шагал по главной улице, местные жители пытались перехватить его и расспросить подробнее о событии, слухи о котором каким-то таинственным образом мгновенно облетели всю деревню. Публика из кабинетов и общего зала «Человека смертного» повалила на улицу встречать констебля. Некоторые сжимали в руках дротики, а иные – пивные кружки, словно готовились расположиться со всеми удобствами для долгой беседы. Но Меллалью отослал их прочь широким взмахом огромной ручищи:

– Я не в том положении, чтобы делать заявления, и к тому же занят важным делом. Дайте мне пройти…

Раньше в Столдене не случалось убийств, и небывалое происшествие всполошило и озадачило всех. Неразговорчивость констебля не прибавила ему симпатии со стороны жителей деревни, и, когда толпа расступилась, чтобы дать ему дорогу, послышался недовольный, обиженный ропот.

– Что, черт возьми, нашло на Билла Меллалью? – проворчал Сэм Маттерс, прежде чем повести свою компанию обратно в паб, к пивным кружкам и дротикам. – Что толку держать полицейского у себя в деревне, если не можешь узнать у него последние новости? Разве это нормально, разве справедливо, что мы должны ждать утренних газет, как все прочие? Ведь дело приключилось в нашей деревне, верно?

Публика одобрительно загудела. Тем временем реквизированный автофургон превратился в санитарную карету, констебль Меллалью с важным видом уселся за руль и торжественно повез труп костоправа в Олстед.

Гиллибранд коротко допросил миссис Эллиот, прежде чем покинуть дом. Она повторила историю, уже рассказанную деревенским констеблем.

– Мистер Уолл вел себя как обычно, когда вы уезжали вчера?

– Да. Он выглядел веселым и пожелал мне хорошо провести время.

– Вы считали его добрым хозяином, миссис Эллиот?

– Да, сэр. Лучшего и пожелать… – Глаза женщины наполнились слезами. – Многим в наших краях будет его недоставать.

– Почему же?

– Ну, хотя он и не был дипломированным врачом, как вы бы сказали, однако лечил людей ничуть не хуже иных докторов. Знаете, он брался за все, вот разве что не оперировал, скальпелем никого не резал…

– И лекарства прописывал?

– Да. Гомеопатические средства. В прежние времена, когда доктор Тейлор практиковал в деревне, люди охотно шли к ним обоим. Работы им доставалось примерно поровну. Только доктора Тейлора звали в самых тяжелых случаях, когда больные мистера Уолла оказывались при смерти. Старому доктору это не нравилось, но он мирился. Тейлоры лечили здесь людей с давних пор, едва ли не дольше, чем Уоллы. Практика переходила от отца к сыну. И хотя семьи не водили дружбы, ведь Тейлоры были учеными докторами, а Уоллы, как иные говорят, знахарями, они уважали друг друга. И вам следует отнестись к Уоллам с уважением, сэр.

– А кто теперь местный врач?

– Доктор Китинг. Он ненавидел мистера Уолла. Мистер Уолл знал об этом и посмеивался. Неудивительно, что доктор его терпеть не мог. Видите ли, когда старый доктор Тейлор умер, а его практика перешла к чужаку, многие пациенты стали ходить сюда. Мистер Уолл обычно говорил, что захватил бо́льшую часть больных, а заодно и добрую славу старого Тейлора. Понятно, что доктор Китинг затаил обиду. К тому же эти двое сильно повздорили, и вся деревня об этом знала. Малышка Мэри Селби, едва мать отвернулась, хотела забраться на стол, но упала и сломала ключицу. Девочку отвели к доктору Китингу, только тот не заметил, что кость сломана. Ребенок мучился от боли, лучше не становилось, и отец обратился сюда. «Кто ее лечил?» – спросил мистер Уолл, после того как осмотрел девочку. «Доктор Китинг», – ответил отец. «У вашего ребенка сломана ключица. Еще неделя – и девочка осталась бы калекой на всю жизнь». Мистер Уилл сломал неправильно сросшуюся кость и вправил ее заново. Об этом случае заговорила вся деревня, и вскоре доктор Китинг явился к нам и закатил страшный скандал. Однако ничего путного он этим не добился, только еще больше пациентов перешло сюда.

– А были у мистера Уолла враги в здешних краях?

– Ну, «враги» – слишком сильно сказано. Конечно, местные врачи терпеть его не могли, это верно. Люди приезжали сюда издалека, за много миль. Даже из Лондона. В те времена, когда были живы и первый мистер Уолл, и второй, к ним стекался народ со всей страны, но теперь стало больше костоправов, так что можно найти помощь поближе к дому. И еще мистер Уолл был злым на язык, как его отец, а до него – дед. Мог наговорить лишнего. Уж если его выводили из себя, рубил сплеча, не молчал. Конечно, людей это задевало, но обиды забывались, когда лечение помогало. Особенно не терпел он дураков, сэр.

– В ваше отсутствие мистер Уолл вел прием пациентов?

– Да. Как правило, больные сидели в маленькой комнатке по другую сторону холла, туда ведет боковая дверь. Ее обычно не запирали, в нее и входили пациенты. Когда заканчивал сеанс, хозяин выпускал больного через парадную дверь, просовывал голову в приемную и объявлял: «Следующий».

– Сегодня вечером, когда вы вернулись, боковая дверь была заперта?

– Да, сэр.

– Однако ключа в замке нет.

– Он на гвозде над дверью. Понимаете, ключ не держался в скважине, часто падал, оттого что дверь постоянно открывали и закрывали, вот мы и стали вешать его на гвоздь. – Экономка показала детективу место для ключа и вдруг воскликнула: – Глядите-ка! Вот ключ, который мы никак не могли найти. Ключ от кабинета.

При осмотре замка в выбитой двери комнаты, где встретил свою смерть Уолл, ключа не нашли, и полиция решила, что преступник унес его с собой.