Между тем дети, вооружившись фонариками и пакетиком лососёвого желе, за которое обычно молчаливая Фанни выдавала хриплое «мря-я-у» ещё до того, как слышала тихий хруст надрываемой упаковки, отправились покорять чердак. Через пару часов должна была вернуться мама, а до её прихода Лиса планировала разграбить виртуальное Максимово королевство в «Битве Кланов», так что стоило поспешить.
Лиса первой взлетела по лестнице и, поторапливая неуклюжего братца, отставшего на несколько ступенек, с усилием провернула ключ в скважине замка. Ей не надо было оглядываться, чтобы почувствовать, как Макс за её спиной отступил на пару шагов назад и вжал голову в плечи.
Дверь отворилась с негромким скрипом. На пороге стояла непроницаемая тьма и пристально смотрела на Лису бездонными зрачками. «Безглазая, безголосая, сгинь!» – вспомнила Лиса свою детскую заговорку против ночных страхов и решительно щёлкнула кнопкой фонарика.
– Ух, ничё себе… – восхищённо выдохнул Макс, выглядывая из-за сестры и обозревая чердачные просторы. – Это же можно тут лабораторию сделать!
Идея, конечно, неплохая, но не дело, что братец успел это озвучить раньше её. Лиса повернулась к нему и скептически приподняла брови.
– Тут же света нет, ты что! Ты же умрёшь со страху через минуту, трусишка! Спорим, ты до сих пор боишься Того-Кто-Стоит-За-Шторой? – Лиса перешла на драматический шёпот: – Тощий, белы-ы-ый, колышется на ветру вместе с занавеской, а ещё у него длинное лицо и совсем-совсем нет гла-а-аз…
– В тебе по весу костей больше, – огрызнулся Макс. – Ты как суповой набор ему больше подходишь.
Макс действительно боялся того, который… Но не показывать же свой страх этой зловредине, которая почему-то сестрой называется! Подумаешь, всего-то на четыре года старше, так смелая уже!
Лиса подумала было, что за «суповой набор» брат должен ответить по всей строгости закона совместного проживания, но решила, что рассчитается с ним позже, и перешагнула через порог.
Кошка нашлась минуты через две. Сначала на верхней полке стеллажа, среди коробок со всяким хламом, в свете фонарика блеснули зелёным два круглых глаза, потом раздалось короткое встревоженное «мяу!», и под ноги к детям спрыгнула изрядно отощавшая Фанни.
«Говорил я тебе!» – Макс торжествующе дёрнул сестру за собранные в «конский хвост» светлые пряди. Лиса была похожа на отца: с рыжевато-русыми волосами, с веснушками, высокая и крепкая, как настоящий потомок викингов. Макс, напротив, больше походил на мать: её предки были откуда-то с юга Франции, и от неё сыну передались каштановые вихры и тёмные глаза в пол-лица.
– Слышь, мелкий… – Лиса покушений на свой авторитет не терпела. – Я говорить умела, когда тебе ещё памперсы пачками покупали. Много будешь возникать, интернет отключу, жалуйся потом родителям. Давай-ка лучше кошку покорми.
Наверху, в коробке, уже зашлись отчаянным криком котята. Фанни, нервно дёргая хвостом, замерла в раздумье, но голод пересилил. Да и Макс знал, чем приманить – уже разрывал пакетик, подзывая кошку.
– Так, пока ты кормишь Фанни, я смотрю котят, – деловито распорядилась Лиса, цепляясь рукой за перекладину стеллажа. – А ты потом посмотришь, не переживай.
Макс не успел возмутиться, как она добавила:
– Ты же у нас ботаник, вот и займись животным!
– Ботаника – наука о растениях, – Максим наконец-то почувствовал, что час реванша близок. – Вот об овощах я много могу рассказать – с одним так вообще живу с рождения бок о бок!
Лиса, уже добравшаяся до верхней полки металлического стеллажа, запустила в брата первой подвернувшейся под руку тряпкой.
…Крошечные пятнистые комочки, копошащиеся в картонной коробке среди тряпья и рваной бумаги, выглядели такими беззащитными, что у Лисы защемило сердце. Она осторожно взяла одного под мягкое брюшко и поднесла поближе к лицу. Котёнок тут же запищал изо всех сил, разевая беззубый ротик, и вцепился в её руку едва заметными, но царапучими коготками. Фанни, услышав его, бросила еду и мгновенно взлетела наверх. Обеспокоенно взмуркивая, она перенюхала всех оставшихся котят, спешно лизнула каждого, после чего подгребла под пушистый живот и настороженно уставилась на Лису, которая держала пятого, самого драгоценного.
– Смотри, какой хорошенький! Такой трогательный… Носик розовый, маасенький, а хвостик какой крошечный, а лапки – ну посмотри же, прелесть, правда? – Растрогавшись, Лиса даже забыла, что младшему братцу спуску давать нельзя ни на минуту.
Макс, только что забравшийся на стеллаж, к предложению рассмотреть поближе покрытого пушком котёнка от силы трёх дней от роду отнёсся без особого энтузиазма.
– «Ноосик», «хвоостиик»! – намеренно растягивая гласные, передразнил он сестру. – Все вы, женщины, одинаковые. Только увидели младенца, так сразу сюсюкать. Скажи лучше, как нам их отсюда вниз утащить?
Он пошарил по стеллажной полке и нащупал под слоем пыли тонкую не то тетрадь, не то книгу. Обложка была бархатной от пыли, и между страниц что-то сухо похрустывало.
Максим подтянул находку и при слабом свете фонарика с разочарованием обнаружил, что перед ним всё-таки тетрадь. Не книга. Книги он любил так же, как свои игры. Слова не были для него звуками, но долгое время оставались знаками. Говорить Макс начал поздно, а вот читать и писать выучился сам года в три, и никто из обследовавших его специалистов не мог объяснить этот феномен. «Дети интернета, – развела руками одна старая докторша. – Что ему нужно дома, он и пальцем покажет, так зачем напрягаться и говорить? А что ему нужно найти в сети – то приходится читать и писать».
Но к теперешним десяти годам Максим говорил так же хорошо, как его сверстники, а про себя думал, что и соображает куда лучше.
Между тем Лиса, подловленная братом на маленькой слабости, почти разозлилась, но не могла не признать, что вопрос Максом был поставлен резонный.
Осторожно вернув пищащего котёнка в коробку, она подняла фонарик и, подсвечивая себе подбородок снизу, проговорила зловеще:
– Чтобы забрать отсюда пятерых, одного придётся принести в жертву-у-у… И этой жертвой станет… – тут палец её уставился в грудь Макса, – тот, кто задает много глупых вопросов!
Максим не успел прибегнуть к помощи единственного доступного сейчас аргумента «вот дура!», как Лиса продолжила уже обычным голосом:
– Помоги коробку отсюда снять. Не таскать же их по одному в руках, пусть сидят вместе. Внизу разберёмся.
Макс поспешно свернул свою находку в рулон, засунул её под майку и потянул на себя коробку.
Уже через полчаса Фанни со своими отпрысками переехала в новое жилище – утеплённый кошачий домик, стоящий возле подвальной лестницы. Его ещё месяц назад подготовила для неё Стелла, мама Лисы и Макса. Кошке, похоже, всё понравилось – во всяком случае, она там комфортно разлеглась и сразу же подпустила котят к соскам. Наверное, обзаведясь крикливым выводком, она поняла, что быть домашней и жить в тепле, при миске с кормом и плошке свежего молока – не такая уж плохая идея. Бывшее кошкино убежище – картонную коробку с бумажным хламом – вынести на мусорку Максим вызвался сам. Но когда минут через двадцать Лиса, вдоволь налюбовавшись котятами, шла к себе в комнату с намерением занырнуть в любимую игру, она обнаружила брата сидящим рядом с коробкой на полу и увлечённо листающим какую-то потёртую тетрадь.
– Что там у тебя такое? – Она попыталась выхватить тетрадь из рук Макса, но тот успел её захлопнуть и прижать к груди.
– Ещё не понял, чьё это, но там много интересного. Не для тебя, – он прищурился, пристально глядя на склонившуюся над ним сестру. – Это только для продвинутых ботаников!
Лиса фыркнула:
– Пошли в «Майнкрафт», ботан, там разберёмся!
Но Макс не поддержал эту идею. Ещё с час он сидел на кровати и листал тетрадь – в ней он нашёл засушенные листья и цветы, а ещё много странных, пугающих стихов, рисовавших в воображении Макса далекие неизведанные земли, тропические леса, где неосторожного путешественника поджидает страшный зверь, где в прозрачных озёрах водятся светящиеся собаки, где свисающие с деревьев ароматные фрукты вкусны так же, как и ядовиты. Деда Максим почти не помнил, но решил почему-то, что тетрадь принадлежала ему. Тогда, выходит, и стихи были дедовы? Кривые строчки, словно бы выведенные дрожащей рукой, местами стёрлись, и некоторых слов было не разобрать.
