Дэрил едва заметно кивает, но Рику достаточно, чтобы сердце ухнуло куда-то в желудок. Его дочь просто обязана заснуть прямо сейчас. Но та, похоже, не разделяет желания отца, поморочив его, кажется, целый час, пока Граймс не сдается и не отдает малышку в надежные руки её бессменной няньки. У самого Рика намечается развлечение.

Он с волнением обтирает руки о штаны, медленно выдыхает перед тем, как шагнуть в чужую камеру. Рик здесь был совсем недавно, но теперь он испытывает совершенно иные ощущения. Внутри растекается приятное, согревающее волнение. Вот только здесь абсолютно пусто, ни следа Диксона. Рик не понимает. Он прикрывает глаза и снова открывает, надеясь, что Дэрил неожиданным образом появится, но нет, как и следовало ожидать. Ну и где он?

Рик присел на чужую незаправленную кровать. Но в попе было уже огромное шило, которое просто не давало спокойно ждать. Да и не в стиле Дэрила было настолько опаздывать. Неужели все же его поймал Хершел? Ждать не было смысла. Однако Рик все же заглядывает в собственную камеру. И предчувствие оказывается правильным. Дэрил вполне по-хозяйски расселся на его кровати, явно чувствуя себя отлично на чужой территории. Неподалеку валяется тот самый бинт и даже ключи.

— Появился, наконец-то, — недовольно протягивает Диксон. — Я думал, что сдохну тут от скуки.

— Прости. Я ждал тебя в твоей камере.

Вот идиоты. Диксон фыркает в ответ, но не так уж и весело. В глазах мелькает горячий огонек. Во рту у Рика мгновенно пересыхает, щёки краснеют, и ему тоже становится не до шуток.

— Ну что, снимай рубашку.

— А что еще сделать? — Дэрил хитро прищуривает глаза.

Он серьезно или издевается? Однако Диксон решает все за него. Рубашка покидает покатые мускулистые плечи, открывая крепкий торс.

— Снимешь эту дрянь?

Диксон ведет плечом, видимо пытаясь показать, что за дрянь, от которой он пытается избавиться.

Рик присаживается позади, осторожно, бережно касается пальцами старых шрамов, слегка массируя поясницу. Он просто не может отказать себе в этом удовольствии, хоть сейчас Дэрил хочет от него совершенно другого. Ведя вдоль позвоночника, он аккуратно поддевает пластырь и одним движением резко отдирает его, открывая жадному взгляду красную распухшую кожу.

Рик ведет выше, наконец-то подбираясь к самой большой ране. Он медлит, не спеша открывать самый большой подарок. Ковыряет краешек, отковыривая его от кожи. Медленно, дюйм за дюймом открывается натянутая, слегка поблескивающая, фиолетовая, с четкими линиями капилляров кожа. Весь квадрат ярко выделяется, в швах застывшая кровь, вокруг яркие пятна воспаления. Но когда Граймс наклоняется, втягивая в себя потрясающий запах чужой кожи, не находит ни единой неприятной нотки. Он хочет прижаться к опухшей коже губами, ощутить языком неровность стежков. Как же тяжело сдерживать себя.

Граймс хорошенько смачивает вату, осторожно прижимает её к воспалённой ране, мягко обрабатывая ее. Шаг за шагом, медленно, наслаждаясь каждым своим движением. И какое же сожаление он испытывает, когда приходится скрыть эти шрамы за плотной повязкой. Однако Рик не спешит отстраниться, а Диксон сбежать. Граймс обхватывает ладонями бока, слегка надавливая, ведет к животу. Пальцы дрожат, выдавая, насколько же он на самом деле нервничает. Он тычется носом во влажный загривок, пряча собственное пылающее лицо.

— Не убьёшь? — тихо мурчит Рик.

— Если бы хотел, давно бы уже дал в рожу. — И через небольшую паузу, когда Рик успевает запустить кончики пальцев под ремень, добавляет: — Ты так пыхтишь, как будто сейчас кончишь.

— А если и да?

Рик щиплет губами кожу, щекочет её языком.

— Хей, блядь, щекотно.

Диксон резко разворачивается, взгляд останавливается на вздыбившейся ширинке.

— Граймс, ты блядь издеваешься?

Рик тоже опускает взгляд, проверяя. Стоит, как и пара минут назад.

— Нет, абсолютно серьёзно.

— Ты меня удивляешь, - фыркает Диксон.

Рик не успевает спросить, почему удивляет. Дэрил, все так же непривычно, немного неловко прижимается своими губами к его. Наверное, это никогда не станет обыденным действием. Граймс длинно выдыхает, цепляясь за бедро мужчины, вдавливая в мышцы пальцы. Крышу порядком так сносит. Рик ответно кусает тонкие губы, скользит по языку.

Широкая ладонь Диксона без всякого смущения ложится на ширинку, ощутимо сжимая через джинсы, трёт, слегка болезненно, но бесконечно приятно. Рик зажмуривается, пытаясь сдержать дрожь тела. И… позор. Диксон даже не расстегивает его ширинку, когда Граймс самым возмутительным образом кончает прямо в штаны.

— Скорострел, — фыркает Диксон, убирая руку с влажного пятна.

Непохоже, что он злится. Но щёки всё равно обжигает стыдливый румянец. Он тянет руку к ширинке Диксона, тем самым пытаясь разрулить неловкий момент. Но Дэрил поспешно поднимается, лишая такого шанса.

— Сам разберусь, бывай.

Рик только и может, что проводить взглядом удаляющуюся спину, так ничего и не понимая. Спустя секунду после того, как тяжёлое покрывало опускается обратно на дверь, оставляя Граймса одного, звенит уже подзабытый чёрный телефон.

========== Часть 11 ==========

Мужчина стоял на пороге собственной камеры, старательно растянув губы в доброжелательной улыбке. Половина людей вокруг привычно его не замечала, как та овца, что не видит волка в чужой шкуре. Но вот он, на самом виду, безмолвно кричащий: найдите меня.

— Спокойной ночи, — с улыбкой произносит женщина, бросая на него быстрый, ни за что не цепляющийся взгляд.

— Спокойной.

Он еще одним взглядом обводит помещение, наслаждаясь собственным величием.

Неужели хоть кто-то и правда верил, что они достанут его, просто поменяв замки на дверях? Какие же глупцы. И Граймс идиот в особенности, что отрицал настоящее, избегал самого себя. Оно было в нем, в груди, прямо там, под сердцем, пускай и хорошо скрытое от чужого взгляда. Однако недостаточно.

Зато одно его творение лидер все же принял. Правда, кто бы мог подумать, что вместо прекрасной, настоящей женщины, он выберет недоделанное произведение?.. Ну что же, дело вкуса и времени. Однажды Рик доведёт его работу до конца, открыв настоящего Диксона всем в этой отсталой тюрьме.

***

У Дэрила Диксона было много ошибок в жизни, вещей, о которых он не мог забыть и простить себя. Но то, что происходило у него с Риком, под это правило не подходило. Это был его личный выбор.

Когда он начал забивать себе бошку ненужными вещами? А хрен его знает. Диксон сам не понял, пока брат не озвучил свою мысль. Сучка Граймса. Звучит отвратительно, оскорбительно. Дэрил никогда не будет чьей-то сучкой. Но при этом после того разговора он начал смотреть на шерифа по-другому. Граймс подавлял, действовал на него практически так же, как Мерл. С единственным различием — он оставлял небольшое пространство для маневра. В принципе, Дэрила это абсолютно устраивало. Как он и говорил Кэрол, он ничуть не лидер.

Тогда в коридорах он психанул. Спина невыносимо болела, лекарства, что заставлял глотать Хершел, комом стояли в горле. Дэрил никогда не умел правильно себя вести, когда его загоняли в чёртов угол. И тогда он почувствовал именно это: никчемный, ненужный, отброшенный. Граймс как будто избегал его, найдя новую игрушку, метящую на его место, не доверял даже Джудит, хотя малышка и Дэрилу была чуть ли не как дочь. Он не выдержал. Можно было дать в рожу, а можно было все окончательно прояснить. Он сделал ставку на самое рискованное решение и оказался прав. Граймс не оттолкнул его, не выбросил, как мусор. Он снова повёл себя как чёртов герой. И, к своему стыду, тогда Диксон немного растерялся. Да ни один человек в здравом уме ни за что бы не ожидал, что в итоге у Граймса встанет на него, на мужика.

Почему он сбежал тогда, когда был шанс нормально передёрнуть, впервые за такое долгое время, почувствовав на своём члене что-то кроме собственной руки? А хрен его знает. Может, шок, а может он все ещё не мог поверить в то, что там, блядь, произошло. Однако спина отлично помнит горячие прикосновения к шрамам, к чувствительной коже ран. И даже после увиденного… Любую нормальную бабу уже давно бы отвернуло. А Рик наоборот, потянулся, словно и не было этих уродливых шрамов. Граймс определённо такой же чокнутый ублюдок, как и он.