Том, будто прочитав мысли приятеля, вдруг сказал:

- Эндрю, ты получишь эту роль. Верь мне, так и будет. Нечего здесь переживать и сомневаться.

- Откуда тебе это знать? - хмыкнул Эндрю недоверчиво.

- Я просто знаю. Ты талантлив. Я видел тебя во время твоих репетиций и поверь, именно таким я и представлял себе принца Датского. А если тебе вдруг понадобится помощь - можешь на меня рассчитывать. Ты помог мне, так что за мной должок, а я свои долги привык отдавать.

- Да перестань, - Эндрю махнул рукой. - Какой там долг. Ты ничего мне не должен.

- Нет, должен, - упрямо настоял Том. - Об этом мне судить - и точка.

Продолжая дружески препираться, приятели нашли, наконец, малый зал, где проходило прослушивание. У дверей уже толпились молодые и взволнованные актёры, такие же, как Эндрю претенденты на роль Гамлета. Эндрю узнал, после кого ему идти и отошёл к окну, чтобы в миллионный раз повторить текст.

Том же куда-то подевался, но Эндрю это не слишком заботило, он весь был поглощён своими мыслями и переживаниями о предстоящем прослушивании.

Обычно сотни тысяч сомнений и колебаний разрывали его в такие моменты, как сейчас, ему всегда не хватало уверенности в себе. Эндрю был скромным парнем и эта его черта очень часто мешала достичь желаемого, ведь конкуренты в большинстве случаев оказывались более напористыми и даже нахальными, брали своё, если надо, силой и наглостью, на что Эндрю способен не был.

Но сегодня в голове Эндрю будто поселился чей-то чужой голос, который вмешивался в течение его мыслей и, стоило лишь тени сомнения промелькнуть в мозгу, тут же давал о себе знать, уверяя: “Ты - лучший! Ты - самый достойный и талантливый из всех! Тебе никто в подмётки не годится! Эти актёришки должны лизать твои пятки, куда им до тебя! Ты - истинный принц, и всегда помни об этом!”

Эти мысли никак не могли принадлежать ему и Эндрю прекрасно это понимал. Так откуда же они взялись? Загадка. Однако, что бы это ни было на самом деле - оно работало. Сомнения и тревоги были изгнаны из его сознания и Эндрю ощущал уверенность в своих силах и таланте.

Наконец, подошла очередь Эндрю зайти в зал для прослушивания.

Он вошёл и направился к сцене, куда вёл путь среди кулис, как вдруг услышал чей-то разговор, доносившийся из глубины зала. Аккустика была такова, что, хоть и негромко, но всё же слова были чётко слышны. Эндрю замер, прислушиваясь.

- Вот этот парень, как, бишь, его…

- Патрик?

- Да, высокий, светловолосый, он мне понравился. Думаю, берём его.

- Так что, всех остальных отправить? Прослушивание окончено?

- Ден, мы уже сотни три человек просмотрели, ну согласись, этот был самым убедительным. Сил моих нет больше этим заниматься.

- Хорошо, хорошо, сэр, как скажете. Я тогда пойду, найду этого Патрика, если он еще не ушёл, а остальных попрошу разойтись.

Эндрю мгновенно прошиб холодный пот, а внутри всё будто сковало льдом. Он просто не мог поверить, что всё вот так вот окончится и свою роль он не получит. Ведь это была ЕГО роль! И никто другой не должен был её заполучить! Он начал судорожно соображать, что делать, и тут услышал:

- Прошу прощения, сэр, вы говорили сейчас о Патрике Бернсе? Окончившем Британскую театральную школу? Не так ли?

- Да, именно о нём, а в чём, собственно, дело? И кто вы такой?

Эндрю выглянул из-за кулисы, чтобы посмотреть, кто это говорил, и увидел двух мужчин, сидевших в глубине зала. Один был немолод, одет в солидный и явно дорогой костюм и носил очки в золотой оправе. Второй был значительно моложе, полноват и держал в руках толстую папку с бумагами, видимо, анкетами претендентов на роль. По всей видимости, это были режиссёр и его помощник. Чуть дальше от них, в проходе стоял… Том. И он ответил:

- Меня зовут Том Майклсон, я учился с Патриком в театральной школе и хорошо его знаю. Кстати, если вы ищете его, то он еще не ушёл, я видел его в мужском туалете.

У Эндрю спутались мысли. Что Том такое говорит? Какой Майклсон, какая театральная школа? Что происходит вообще?!

- Да, он как раз принимал дозу, когда я зашёл помыть руки, - продолжал Том как ни в чём не бывало.

- Какую еще дозу? - удивлённо спросил помощник режиссёра Ден.

- Честно говоря, я не уверен, что это было, какой-то белый порошок, который вдыхают через нос. Я сам, знаете ли, подобными вещами не интересуюсь, поэтому точно сказать не могу, что это было. Но он подобным балуется давно, еще со школьной скамьи. Мы с ним дружили одно время, но наши интересы в жизни разошлись…

Эндрю не верил своим ушам. Том учился в театральной школе? Знал этого Патрика? К нему что, вернулась память? Эндрю сам не заметил, как вышел из-за кулисы и уставился на Тома и его собеседников во все глаза.

- Молодой человек, - с неким вызовом обратился режиссёр к Тому. - То есть вы смеете утверждать, что Патрик - наркоман?

- Я ничего не утверждаю, сэр, лишь говорю, что знаю и что видел сам.

Тут Том заметил Эндрю и, нисколько не растерявшись, продолжил:

- Да вот спросите у этого молодого человека. Он тоже зашёл в мужскую уборную в это же время и видел Патрика за этим занятием. Ведь так? - и Том посмотрел на Эндрю вопросительно. Глаза у него были настолько честными и искренними, что Эндрю еще раз возблагодарил Бога, что Том не актёр и не претендует на роль.

- Что же вы молчите, юноша, кажется, к вам обратились? - сказал режиссёр нетерпеливо.

Эндрю понадобился некий внутренний толчок, чтобы выйти из ступора, он тряхнул головой и ответил:

- Да, сэр, всё верно. Я сам там был и всё видел.

“О господи, что я говорю такое?! - пронеслось в голове у Эндрю. - Это же ложь! Как я могу? Это же подло! Мерзко!” Но уже знакомый голос в мозгу прервал его самобичевания: “Спокойно, всё в порядке. Так надо для дела, поэтому смотри им прямо в глаза и открывай рот, а я всё сделаю за тебя. Не сопротивляйся и всё будет хорошо”.

Режиссёр с помощником переглянулись и стали о чём-то шептаться. Эндрю не было слышно ни слова, но Том посмотрел на него одобрительно и лукаво подмигнул, так, чтобы те двое не заметили.

Наконец, обсудив создавшуюся ситуацию, режиссёр сказал:

- Нет, с наркоманами я дел иметь не желаю. Мы, видимо, должны поблагодарить вас, молодые люди, что предостерегли нас от серьезной ошибки. Что ж, если вам не сложно, пригласите следующего претендента.

- Он уже здесь, приглашать никого не нужно, - громко ответил Эндрю, сам поражаясь своей смелости.

- Прекрасно, - кивнул режиссёр. - Начинайте.

И Эндрю начал.

О, как он был хорош! Он выложился на все сто процентов, вывернулся наизнанку, обнажил нутро и разорвал душу в клочья, когда читал свой текст. Нет, он даже не читал, он не играл роль, он БЫЛ Гамлетом в тот момент. Столько величия было в его фигуре, столько внутреннего достоинства и благородства в лице и взгляде, столько тоски и печальной отрешённости в голосе. Это было на грани гениальности и безумия и грань была тонка, очень тонка…

Оба, и режиссёр, и помощник, смотрели на Эндрю как заворожённые, не в силах отвести взгляд. Они, кажется, даже не моргали и, возможно, не дышали, чтобы не спугнуть, не прервать это волшебство.

Эндрю окончил свой монолог и замолчал. Пот струился по его спине, но он не замечал этого. Он всё еще был целиком и полностью в образе и взирал со сцены с поистине королевским спокойствием.

В зале повисла тишина. Никто не в силах был произнести ни слова и Том, чтобы как-то нарушить затянувшееся молчание, громко зааплодировал Эндрю.

Внезапно режиссёр с помощником присоединились к аплодисментам и даже встали со своих мест. Это была магия в чистом виде и все это прекрасно понимали.

- Что ж, - произнёс наконец режиссёр. - Я, кажется, должен поблагодарить вас еще раз, молодые люди. Вы не только спасли нас от неудобства связи с неблагонадёжным актёром, но и от принятия неверного решения в отношении наилучшего претендента на роль Гамлета - а это уже была бы поистине роковая ошибка.