– А тебе какое дело? – взвилась Элис.
– Она моя подруга.
– Она? ОНА? – Лукреция сложила руки на груди и презрительно хмыкнула. – Лили, это даже не живое существо. Машины не живые.
– И вообще, – добавила Элис, шагнув к Лукреции, – все знают, что люди не могут дружить с машинами. У машин нет чувств.
Лили вздохнула. Как же ее утомило спорить с дураками.
– Вы серьезно? Конечно, у них есть чувства. Такие же, как у нас с вами.
Лукреция зацокала языком.
– О, Лили, Лили, как же ты ошибаешься. Давай-ка я тебе кое-что покажу. – И тут она со всей силы ударила Молли по голове. Глаза горничной заблестели, но она ничего не сказала. – Видишь? Даже не поморщилась.
Молли со скрипом потерла голову, затем нагнулась, подобрала простыни с пола и направилась к двери для слуг.
– Юные леди, пожалуйста, не ссорьтесь из-за меня. Мне очень жаль, но я должна идти, у меня много работы.
– Ступай, машина. Беги скорее, пока тебя не выбросили на свалку металлолома, – бросила ей вслед Лукреция и победоносно улыбнулась Элис.
Лили еще никогда так сильно не хотелось кого- то ударить. Она едва сдержалась. Но надо было терпеть, ведь она обещала папе вести себя хорошо, а значит, не нарываться на неприятности. Она смотрела Молли вслед, стиснув зубы, а внутри у нее будто тикала бомба, готовая взорваться в любой момент.
Тут Лукреция и Элис злорадно засмеялись, и Лили не выдержала: одно дело – нарываться на неприятности и совсем другое – отстаивать правду. Ведь механические существа ничем не хуже других!
– Слушайте, вы, курицы самодовольные, – начала Лили, – если вы еще раз так заговорите с Молли, то я… я…
– И что же ты сделаешь? – ухмыльнулась Элис.
Лили закусила губу и задумалась над ответом.
Элис обнажила лошадиные зубы:
– Видишь, нахалка мелкая, ничего ты не сделаешь, вот и все. Думаешь, что можешь нам указывать только потому, что тебе нравятся машины? Лучше извинись, и мы обо всем забудем.
Лили покачала головой:
– Раз вы не станете просить прощения у Молли, то и я перед вами извиняться не буду.
– Как пожелаешь, – сказала Элис и бросилась на Лили, пытаясь вцепиться ей в волосы.
Лили увернулась, но Элис, царапнув ей шею, все-таки дернула ее за пучок. Лили хотела оттолкнуть обидчицу, но тут на помощь подруге пришла Лукреция, крепко схватив Лили за руку.
Длинные ногти Элис вонзились в кожу Лили, и той ничего не оставалось, кроме как защищаться. Лили сжала кулак и размахнулась, чтобы ударить Элис по лицу.
Бац – ее кулак попал точно в цель.
– Я же извинилась! – протестовала Лили, пока Кракенша волокла ее по коридору за воротник блузки. – И вообще она первая начала!
– Вздор! – рявкнула Кракенша. – Взгляните на нее – она же квашня квашней!
– То-то у нее лицо такое кислое…
– Как не стыдно!
Они прошли мимо главного входа, и Лили взглянула на выгравированный над дверью девиз Академии: Vincit omnia veritas («Правда всегда побеждает»).
«Не сегодня», – подумала Лили.
Тем временем Кракенша протащила ее по каменной лестнице на улицу.
Во дворе девочки в зимних блузонах, шерстяных шапках и шарфах прогуливались под руку или сидели на скамеечках – все, как одна, с прямыми спинами. Они смотрели, как Кракенша тянет Лили к узкой тропинке на дальнем конце двора, и перешептывались, прикрывая рты перчатками.
Все знали, куда ведет эта тропинка: она вилась мимо полуразвалившихся складов и деревянного уличного туалета, мимо высокой стены, щерившейся разбитыми бутылками, до самой границы школьной территории – там находился угольный подвал с темным, как пасть демона, входом.
Говорили, будто в подвале похоронены ученицы, которые нарушали правила, и, когда уголь закончится, из-под него покажутся их белые косточки.
– Миссис Маккракен, прошу вас! – взмолилась Лили. – Не запирайте меня там, я боюсь темноты! – Ерунда. Темнота еще никому не навредила. – Кракенша открыла вход в подвал и толкнула Лили внутрь. – Раз ведете себя словно нахальный трубочист, то и жить будете соответственно. Не стоит дерзить тем, кто старше и мудрее! Останетесь тут, пока не осознаете важность хороших манер.
Злобное лицо Кракенши скрылось за захлопнувшейся дверью, а вместе с ним исчез и свет. Лили услышала щелчок замка, а затем удаляющиеся шаги.
Она была одна в холодном, темном подвале, и сердце ее начало бешено колотиться от страха. Она стала двигаться на ощупь, касаясь ледяных угольных глыб. Напротив дальней стены девочка наткнулась на шаткий стул с подгнившей ножкой. Лили присела на него и хотела было поставить ноги на перекладину, но та была сломана, так что девочка подняла колени к груди и обняла их. Тепло собственного тела немного ее успокоило.
Она почувствовала, как что-то ползет по ноге, и смахнула насекомое ботинком. Из глубины подвала доносились скребущие звуки, и Лили всеми силами старалась не думать о том, что это может быть. Насекомые, пауки, мыши, крысы… Но когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела кое- что похуже: из груды угля торчала оторванная рука.
Глава 2
Малкин долго мчался, делая перебежки между деревьями, чтобы не попасться никому на глаза. Ему надо было оказаться как можно дальше от места крушения корабля, найти Лили и передать ей последнее послание Джона до того, как у него кончится завод.
Солнце давно село, все вокруг затянул серый туман, и на шерсти лиса оседала холодная роса. Там, где он пробегал, с кустов опадали влажные листья, а где-то высоко наверху пыхтели двигатели серебряного дирижабля. Луч прожектора шарил по лесу, пытаясь отыскать Малкина.
Он спрятался под густой кроной старого дуба и вгляделся в сумрак своими черными блестящими глазами. На тропинке впереди виднелись одни сломанные ветки да кусты репейника, а хвост у него и так уже был весь в колючках. Он поморщился: может, стоит развернуться и найти другую дорогу? Но за ним идет погоня, а значит, надо двигаться вперед.
Под лапами хлюпала вязкая грязь, которая к тому же пачкала мешочек на шее. Лис понял, что оставляет глубокие следы, по которым преследователи легко его отыщут, и выругался на землю, на погоду, на людей, на корабль – на все на свете.
«Я – сложнейший механоид, совершенно не созданный для таких приключений, – думал он. – Как это унизительно: спасаться бегством через лес, будто какое-то животное!»
Опять колючие кусты.
Лис увидел небольшой просвет в чащобе и пролез в него.
Под густыми зарослями был небольшой тоннель, который выходил на узкую тропинку, всю усеянную чьими-то кучками. Малкин принюхался: это старый лисий маршрут, которым, очевидно, давно никто не пользовался.
Он побежал вперед, и вокруг него вновь сомкнулись заросли. Внезапно путь ему преградил куст ежевики. Лис почти протиснулся сквозь него, но тут задняя лапа застряла в злополучных ветках – просто ужас какой-то!
Лис продолжал пробираться дальше, поглядывая по сторонам. Он забрался так далеко в лес, что ни свет прожектора, ни шум двигателей не достигал этих зарослей. Где-то вдалеке тревожно заухала сова.
Вдруг совсем рядом раздались грубые мужские голоса и собачий лай, затем Малкин заметил мигающий между стволами свет фонарей.
Он быстро оглянулся и посчитал фонари. Три штуки. Но людей больше: один, видимо, держит собаку, остальные – ружья. Судя по всему, с корабля спустился целый отряд.
Лис аккуратно обошел глубокий овраг, заполненный дождевой водой, затем большой пруд, на противоположном берегу которого высилась заброшенная мельница.
