Что до Назара, то он посвятил остаток дня чистке и техуходу за захваченным в кровопролитных боях арсеналом, в чем ему охотно помогал лейтенант. Не знаю, о чем они при этом тихо переговаривались, меня это интересовало только в разрезе сохранения тайны моего ясновидения. Мне не хотелось, чтобы об этой моей особенности стало известно летчикам, поскольку я опасался неадекватной реакции грозного полковника, при этом ни с Назаром, ни с беженцами эту тему мы предварительно не обсуждали.

На ночь караулов было решено не выставлять, несмотря на в целом очень нервный день, к вечеру мужчинам удалось отдохнуть и даже отоспаться, Назар был уверен, что в случае чего маловероятную опасность он не проспит. Мне его рассуждения показались странными, но спорить я не стал, пограничник мужик опытный, ему виднее.

— Авангард! — Немилосердный толчок в бок разогнал мои нежные предрассветные сны, и заставил вскрикнуть и сжать зубы от прострелившей резкой боли.

— А-а-а! Ты что, с ума сошел!

— Недалече граната грохнула и стреляют! Глянь по-своему, как ты умеешь, чагось там всполошились!

Точно, с соседнего хутора, как раз, где остановился на ночевку разношерстный красноармейский отряд, слышалась беспорядочная стрельба, вспыхивали огоньки выстрелов и суматошно носились люди. Я бегло осмотрел окрестности, местами еще скрытые утренним туманом, но уже вполне просматриваемые в постепенно светлеющих сумерках, все вокруг было спокойно. Вернулся к беспокойному хуторку, пытаясь понять причину суеты, из дверей одного дома там выносили убитых и раненых, больше ничего разобрать было нельзя. Постепенно и там все успокоилось, и я объяснил Назару и остальным, не вовремя поднявшимся и собравшимся вокруг постояльцам хутора.

— Ничего не понятно, но уже все успокоилось.

— Ну а кто стрельбу поднял, что за люди?

— Да под вечер уже нарисовались, сборная рота, встали невдалеке. — Пришлось мне признаваться.

— Хорошо, приткнемся к ним и пойдем дале с ними.

Этого, собственно, я и хотел избежать, но спорить с Назаром не стал.

— А откуда, товарищ, вам известно о сборной роте? — Задал законный вопрос лейтенант, бросивший ради выяснения обстановки лежащего в углу двора полковника.

— А это товарищ Авангард такой особенный взгляд имеет, он все видит хоть через лес, хоть за холмами. — Простодушно объяснила Павка, видя, что мужчины замялись и медлят с ответом.

— Точно так, товарищ лейтенант, проверено не раз, и все всегда было правильно! — Подтвердил Назар слегка прибалдевшему Кузяеву.

— Понятно, — растерянно промямлил тот, — ну, раз такое дело, сейчас я с полковником посоветуюсь.

Вернувшись к поднявшемуся после ночного отдыха полковнику, он тихо начал было что-то ему втолковывать, но не успел произнести и пары фраз, как чистящий сапоги командир ВВС взорвался криком:

— А! Ну, вот и юродивые появились! Как же без них, родимых! Да делайте вы что хотите, воины блаженные!

После этого распоряжения обувная щетка полковника полетела за плетень, а сам он, вымеряя расстояние до крыльца огромными шагами, отправился в дом.

Лейтенант вернулся к нам и смущенно посмотрел на Назара. Поняв этот взгляд как вопрос, пограничник тут же предложил план действий:

— Раз нам инициатива, тады предлагаю сейчас завтракать по-бырому, грузить телеги продуктами, которые найдем на хуторе, опосля чаво выезжань на соединение с нашими бойцами в составе сборной роты.

Всех ошеломила выходка полковника, чтобы замять действиями неприятное впечатление от нее, народ засуетился и с показной веселостью засобирался. Нашу повозку, как санитарную, укомплектовали перинами и матрасами, в две вчера захваченные телеги грузили все доступное продовольствие, а хозяйственная Авдотья, успевая следить за готовящимся на кухне варевом, сгребала на них все, что плохо лежало.

Быстро употребив по назначению поданный незатейливый, но вкусный и питательный завтрак, компания разместилась, где кто сумел на грузовых экипажах, набитых нужным и ненужным хламом, картошкой россыпью, мешками с мукой и зерном, а нас с Назаром погрузили на санитарную телегу, и наш обоз тронулся в путь.

Подъехать к соседям у нас получилось раньше, чем они собрались в дорогу. Вышедший навстречу капитан, заметив полковника, идущего прямо за моей телегой, быстро подскочил к нему:

— Товарищ полковник…!

— Перестаньте паясничать, капитан! — Резко оборвал его тот, скривившись.

— …не понял?! Примете командование, товарищ полковник?

— Я?! — Ужаснулся бравый летчик. Затем вдруг, просветлев, поискал вокруг глазами, и остановившись на мне, расхохотался:

— А вот пусть он примет командование! Вы же у нас ясновидец, товарищ Лапушкин, или как Вас там, кому и командовать, как не Вам! — И закончил зло. — Давайте, не стесняйтесь, руководите!

Резко развернувшись, пошел в сторону, обходя дом.

Смешно тебе? Ну и ладно, а сейчас я посмеюсь!

— Есть принять командование, товарищ полковник! — Несколько запоздало рявкнул я так, что на миг потемнело в глазах. — Товарищ капитан, доложите о…

О чем там обычно докладывают?

— …о численности и… вооружении подразделения!

— Подождите, но ведь это шутка была? — Растеряно посмотрел на лейтенанта-авиатора капитан.

— Шутка?! Вы, капитан, наверное, перепутали армию с цирком! Лейтенант, куда это Вы? — Не хватало еще, чтобы он вернул назад этого придурка.

— Посмотреть, как там полковник…

— Отставить! Полковнику няньки не нужны, а Вы, лейтенант, лучше проверьте готовность части к выступлению.

Охреневший от неожиданного поворота Назар молча хлопает глазами, две другие наши телеги уходят вперед.

— Товарищ капитан, у Вас есть списки личного состава части?

— Нет, товарищ… Лапушкин. — Капитан решил называть меня так, как услышал от полковника. А ответы «никак нет», «так точно» и прочие старорежимные штучки здесь еще, видимо, не восстановили. Почитать бы Уставы, чтобы знать наверняка, а то и сам не знаю, и не спросишь ни у кого. Попухну я когда-нибудь на такой вот ерунде, и на контузию не спишешь.

— Ну, так проинформируйте вкратце, что за люди, откуда и сколько, я же просил доложить, долго ждать?

Капитан вытягивается и четко рапортует:

— Товарищ командир! В хуторе сосредоточены смешанные части второго и третьего батальонов двести сорок четвертого стрелкового полка сорок первой дивизии в составе ста девяти… на вечер вчерашнего дня, бойцов и командиров…

— Вот, теперь совсем другое дело. И расслабьтесь, капитан.

— Что?

— Вольно, говорю. Что за стрельба у вас тут была под утро?

— Неустановленные диверсанты бросили две гранаты в окна избы, где ночевали командиры отряда. Задержать диверсантов не удалось, наши потери: убиты майор Хакимов и лейтенант Красносельских, тяжело ранены старший лейтенант Первощиков, лейтенанты Летов и Горяшин, кроме того ранены двое бойцов.

— Хорошо, капитан, то есть, плохо, конечно, но понятно.

Я помолчал, следя верхним взглядом за полковником, который успел обойти хутор и теперь сквозь заросли ивняка продирался к ручью.

— Что у вас с вооружением?

Капитана изрядно корежит от необычности ситуации, когда он должен докладывать странно назначенному командиром рядовому бойцу, тем не менее, он отвечает:

— Личного оружия хватает, патронов маловато, но не критично, имеются три ручных пулемета и два станковых, два ротных миномета, но без мин, около двухсот мин к батальонному миномету, но минометов нет, есть пушка «сорокапятка», снарядов восемнадцать, в том числе два бронебойных.

— По минометам, я правильно понял, у вас есть ротные, но нет мин, есть мины батальонные, но нет минометов?

— Да, все правильно.

— Это что, вредительство?

— Нет никакого вредительства, товарищ командир, — вмешивается Назар, порядочки в Красной Армии, сержант перебивает капитана, никакой субординации, — были бы у них батальонные минометы, так и мин батальонных бы не было, израсходовали бы все, минометы в обороне первое дело. А раз минометов нет, то и мины отстрелять не из чего, вот они и сохранились.