Стоп. Я притормозил полет своей фантазии и верхнего зрения. А что, если все это мне мерещится? Зрительные, проще говоря, галлюцинации? Проверить. Как? Совместить показания верхнего зрения со слухом. Что я вижу на шоссе? Два грузовика. Что я слышу со стороны шоссе. Звук автомобильных двигателей. Подтверждение развединформации получено? Не факт, зрительные галлюцинации могут формироваться на основании получаемых мозгом звуковых раздражителей. Услышал звук мотора и дофантазировал. Подтверждение нужно получить из других источников, желательно независимых, не связанных с собственным сознанием. Поиграю-ка я с Назаром в Брюса Всемогущего.
Толкаю здоровой рукой спящего сержанта пограничных войск.
— Рота, подъем!
— Чаво тебе, ирод? — Назар повернул ко мне заспанное лицо, протирая правый глаз кулаком.
Отворачиваюсь.
— Покажи мне пальцы руки.
— Чаво?
— Заело тебя, чаво да чаво? Руки перед собой подними, несколько пальцев согни, другие оставь прямыми. Я угадаю, сколько прямых. Нет, фигу мне показывать не надо!
Лицо Назара недоуменно вытягивается. Я поворачиваюсь в его сторону — работает! И фига, и вытянутая физиономия в наличии, все совпадает!
— Ты как узнал? А ну, повернись снова!
— Все, не надо больше.
Я, довольный, расслабляюсь. Но не Назар.
— Погодь, как это ты? Ты затылком все видишь? Как?
— Как да как! Прекращай какать, отложил уже кучу, на пятки наползает!
— Нет, ты мне скажи! Можа, ты еще чаво увидишь? Подале, вокруг, к напримеру?
— Все вижу, да смотреть там не на что. По шоссе немцы маршируют…
— Ты чаво мелешь, думай сначала, потом рот разевай! — Сразу заткнул меня политически бдительный Назар. — Каки-таки немцы, у нас на границе полная дивизия…
Пару минут помолчали, пока Назар переваривал открывшуюся реальность и пытался с ней смириться. Наконец, он решил снять с меня обвинения в пораженчестве.
— Взаправду немцы? — По тону вопрос чисто риторический. — Еще чаво видишь? Может кто нам помочь в округе?
Тут он прав, прежде, чем применять вновь открывшуюся сверхспособность на пользу родине, надо подумать, как помочь себе и выбраться из того стратегического тупика, в котором мы оказались.
— Даже и не знаю, Назар. Топчутся тут поблизости мутные типы, бандиты местные. Складик у них тут, временный, скорее всего, под кучей валежника в овражке. Винтовки туда заносили, видел. С этими бандитами нам лучше не встречаться, это понятно. На селян я как-то не особо надеюсь, даже наоборот, очень сильно опасаюсь, слишком велик риск того, что они окажутся «не той системы». Вот с беженцами дело другое, на них вполне можно рассчитывать. Правда, страшно далеки они от убитого грузовичка с двумя тяжелоранеными красноармейцами, километров пять до ближайшей группы, да оно и понятно, все норовят уйти подальше от шоссе с фрицами. То же и с нашими отступающими военными частями, фактически окруженцами. Есть они, их немало, но на данный момент недоступны, придется ждать.
— А фронт-от где?
— До него километров тридцать самое меньшее, я его толком не вижу.
— А идет он куды? В каку сторону?
— Не знаю я. Только сейчас смотреть начал, никуда пока не идет, не успел еще.
Весь вечер Назар доставал меня своими «что?», «как?», «где?», на что я неизменно отшивал его короткими «ничего!», «никак!», «нигде!». Вскоре, на мое счастье, на наш грузовичок и окружающий его мир навалилась беспросветная темнота, а утром нас ждало кардинальное изменение тактической перспективы. Ибо на недалекой полянке обнаружилась расположившаяся на ночь группа из четырех особей женского пола, и двух мужского. Правда, пока они еще спят, время раннее. Надо ждать, когда проснутся, и уже тогда… И устроились они не совсем уж рядом, не докричишься. Особенно сейчас, до спящих. И если кричать, не услышат ли раньше косцы, уже начавшие трудовой день, они тут поближе… А нет, косцам шум от шоссе должен мешать, по крайней мере, если по нему пойдет колонна техники. А беженцы в противоположной стороне, шоссейные звуки им не помеха, это можно использовать. А вот если долго ждать пробуждения беженцев, можно дождаться прихода гребцов, а их угодья как раз между нами. Значит, будить.
— Назар, просыпайся! Свистеть умеешь? Чтобы громко? — Сам я свистеть в жизни не умел.
— Ну, так.
— Давай.
— Чаво?
— Чаво. Свисти!
— Зачем это?
Вот пенек тупой на мою голову.
— Нужно. Свисти.
— Ну, уж нет! Денег не будет.
— Да какие деньги еще!
— Не буду. Сам свисти.
— Не умею я, тупая ты скотина, никогда не умел свистеть!
Напрасно я не сдержался, теперь от него ничего не добьешься. Но моральных сил нет никаких, проголодался, пить хочу, загибаюсь, немцев боюсь, и не только немцев, тут только позитив на горизонте нарисовался, и на тебе, этот баран уперся рогами. Так, успокоился. Чего я раскомандовался, просто объяснить мужику толком, всего-то делов.
— Тут беженцев семья на ночлег устроилась, сейчас уйдут, и мы одни останемся. Свисти, услышат, подойдут, помогут.
— А ты точно про беженцев знаешь? — Подозрительно щурится Назар.
— Конечно! Вчера сам задолбал меня, что да как, а сегодня вот они, а он не верит. Свисти!
Пару секунд Назар пялит на меня бессмысленный взгляд, потягивается, шмыгает носом, потом свистит, используя два грязных пальца. Получается у него свистеть, ничего.
Я закрываю глаза и верхним взглядом оцениваю достигнутый эффект. Выходит у меня это с такой простотой, как будто я просто повернул голову и взглянул в другую сторону, красота. На полянке, где расположилась беглая семейка, реагировать не спешат. А вот косари дружно остановились и закрутили головами. Вот зараза, надо ждать технику на шоссе.
Вот по дороге покатила микро колонна из двух броневичков.
— Свисти еще. Много и долго надо будет свистеть. Давай.
— Да зачем свистеть то? Надысь сам разорался, что шумлю…
— Ты что, со сна такой непонятливый? Надо. Свисти.
Заработало только на третьей серии. Толстая тетка, одетая попроще других подняла голову и немного послушав, встала и растолкала девчонку лет пятнадцати. В этот момент моему свистуну снова пришлось прерваться, а потом еще я потратил несколько минут, убеждая его продолжить концерт. Тетка с девчонкой уже улеглись досматривать сны, когда по дороге поехала новая порция автомобилей. На наше счастье было их много, проезжали они с небольшими промежутками чуть не полчаса. Свист снова поднял на ноги тетку, а затем, с ее помощью, и девчонку. После короткого разбирательства старшая отправила младшую на поиски источника высоких звуковых сигналов, и та уверенно двинулась в нашу сторону, ориентируясь на регулярный свист.
— Лезь в кусты, не бойся, мы здесь! — Подбодрил я подкравшуюся к кустам и вдруг оробевшую девчушку.
Назар с любопытством посмотрел на меня, соображая, с кем это я разговариваю. Голова с тонкими косичками, появившаяся над бортом рассеяла его недоумение.
— Красноармейцы! — Девчонка явно обрадовалась, это хорошо. — А вы что, раненые?
Радуется, а носик морщит и отворачивается, видно душок от нас идет неслабый.
— Раненые мы, товарищ девушка, помощь потребуется, как у вас с этим? — Подтвердил Назар, тоже не скрывающий радости от встречи.
— Меня Павка зовут…
— Как?!
— …Павлина, Павка. Мы тут с тетей Зиной, Мишкой и… — Затараторила девчонка. — Нас самолеты немецкие гоняли, мы…
— Ты, Паулина, веди сюда всех своих, — поспешно предложил я, не дожидаясь, пока болтушка разревется, а дело к тому шло, — посидим вместе, подумаем, как дальше быть.
— Ага, я быстро, только у нас вещей много.
— И вещи тащите, здесь же недалеко.
Девчонка рванула в обратном направлении, Назар довольный вытянулся в кузове, в ожидании благоприятного поворота своей горькой доли, а я не теряя бдительности, сопровождал взглядом нашу спасительницу. И не зря.
— Свисти! Давай свисти!
Девушка Павка, выбравшись из кустов с нашей полуторкой, уверенно рванула в направлении, едва ли не противоположном нужному, и теперь стремительно приближалась к поляне со злобными косцами. Но, услышав сигналы, притормозила и вернулась назад.
