— Хотелось бы верить…
— Вот увидишь, дорогой. А пока тебе нужно поспать. Ведь Эдварду ты всё равно ничем не поможешь, а вот свои силы поберечь необходимо. И не забывай, что ты сам недавно перенёс операцию.
— Хорошо… — будто в подтверждение слов Кэтрин, я тихо зевнул, а после начал устраиваться на постели. Меня действительно клонило ко сну.
— Тот псих… — немного помолчав, неожиданно вставила подруга, — он также застрелился. Не знаю, заинтересует ли тебя эта информация, но я всё же решила тебе сказать. Ты имеешь право об этом знать.
Она вышла, так и не дождавшись моего ответа. Но сказать было нечего. Джим был сумасшедшим, и если бы не он, не его одержимое желание получить Эдварда… Тяжёлый вздох вырвался из моей груди. Прошлого не вернуть, но надежда… Она у меня по-прежнему оставалась. И я не собирался терять её. Сейчас, получив второй шанс от судьбы, я, как никогда, верил в лучшее.
Я шёл на поправку довольно быстро. Моё новое тело оказалось крепким и выносливым, и уже через несколько дней мне позволили навестить Эдварда. Мой бывший муж лежал с закрытыми глазами, не шевелясь и никак не реагируя. Я не знал, слышит ли он мой голос, но отчего-то искренне верил в это. Моррис оставил нас наедине, понимая, что мне нужно сказать что-то личное, интимное. И я сказал. Признался в том, что боялся произнести раньше. Что не успел сказать в тот день, когда эти слова могли решить многое. Ведь теперь Эдвард может никогда не узнать о моём прощении. Никогда не услышать слов любви от меня. А ведь он спас мне жизнь, не побоявшись потерять собственную. Разве не это было доказательством любви? Настоящей, бескорыстной.
— Я верю, что ты меня слышишь, — тихо шептал я, осторожно касаясь его руки, — и где бы ты сейчас не находился, помни, я всегда буду ждать тебя. Ты — моя единственная любовь, и сколько бы не прошло времени, я буду верить, что однажды ты поправишься. И тогда мы сможем быть вместе. Мы будем счастливы, Эдвард…
Дни, наполненные ожиданием, потянулись медленно, словно само время играло с нами, не желая двигаться, идти вперёд. Я поправился и вернулся в свой дом, теперь уже переехав окончательно. Я не мог оставить Мелиссу в одиночестве. Эдварда я навещал каждый день, подолгу сидел возле него, говорил с ним. Делился всем, что происходило в моей жизни. Всякими пустяками вроде похода с Мелиссой по магазинам, знакомства с друзьями дочери, прогулкой с Максом по пустынному пляжу… Я снова не стремился к общению, избегал каких-либо знакомств. Всё время проводил с Кэтрин, Бертой и Мелиссой. Я жил в ожидании, ждал чуда, которого могло не произойти. Но я по-прежнему в него верил.
Накануне Рождества я также направился в больницу. Сам праздник мы планировали отмечать дома — с Бертой и Мелиссой, и хотя веселиться особо не хотелось, я не мог отказаться от сложившихся годами традиций.
Едва войдя в палату, я едва не вскрикнул от неожиданности. Эдварда там не было. Пустая кровать, застиланная свежим бельём… Не может быть. Неужели… Всё внутри замерло, а я медленно пятился назад, не зная, к кому бежать, что говорить, о чём спрашивать. Я боялся услышать то, что так отчётливо вырисовывалось перед глазами. Эдвард мёртв. А я так и не успел простить его. Сказать о своих чувствах.
Я шёл по коридору, не замечая никого вокруг. Всё происходившее напоминало страшный сон, вот только сном это вовсе не являлось. И я не знал, как жить дальше с такой реальностью. Не знал, как принять её, смириться с ней.
— Мистер Мендоса! — чей-то голос окликнул меня, заставляя обернуться, прервать нелёгкие размышления.
— Доктор Моррис? — я вопросительно смотрел на него, выжидая реакции. Что с ним? Почему он улыбается? А его голос звучал так бодро, словно ничего не случилось. Или он всё ещё не в курсе? Не знает, что его пациент мёртв?
— Извините, я не смог позвонить вам… Это случилось ещё вчера вечером, но мистер Бёрк…
— Позвольте мне увидеть Эдварда! — я резко оборвал его, не выдержав долгих объяснений. Выходит, всё случилось накануне вечером. Вчера! А мне ничего не сообщили, даже не потрудились позвонить.
— Не раньше, чем через полчаса, мистер Мендоса. Мистер Бёрк должен пройти обследование. Конечно, он чувствует себя хорошо, но всё же нам нужны гарантии…
— Что? Так Эдвард… Он вышел из комы? Он… он поправился?
— Ну да, — совершенно спокойно ответил Моррис, — а вам, что, всё ещё не сообщили? Вчера вечером, часов около десяти. Сейчас он на обследовании, но вы не переживайте, с ним всё в порядке, и совсем скоро вы сможете его увидеть. Знаете… — он минуту помолчал, явно размышляя о чём-то важном, — я и сам был слегка в шоке. Хотя почти тридцать лет работаю в больнице. Но тут… Будто какое-то чудо, рождественское. Это было очень неожиданно.
К Эдварду меня пустили минут через сорок. Сдержать слёзы не удалось, а когда Моррис и медсестра вышли из палаты, я разрыдался, чувствуя, что больше не могу сдерживаться.
— Я всё слышал, что ты говорил мне, Карлос, — ласковый голос Эдварда постепенно успокаивал меня, заставляя забыть о недавно пережитом кошмаре, — не знаю, как это объяснить, но я постоянно слышал твой голос. Только твой… И я запомнил всё, что ты мне рассказывал. Даже то, что парня Мелиссы зовут Дэвид, а на прошлой недели вы с ней обедали в японском ресторане. А ещё ты говорил, что на Рождество подаришь Мелиссе новый планшет. А Берте её любимые духи.
— Значит… ты уже слышал, что я простил тебя?
— Конечно, — он счастливо улыбнулся, — ещё бы я этого не слышал! Ведь ты постоянно говорил об этом. И ещё ты сказал, что…
— Что люблю тебя? — мой голос предательски дрогнул, — Это ты тоже слышал?
— Ага… И это было невероятно. Ведь я уже и не надеялся… Думал, что всё кончено, а ты больше ничего не испытываешь ко мне.
В ответ я лишь нежно коснулся его губ. Теперь всё плохое осталось позади. А мы с Эдвардом любили друг друга, по-настоящему, как ещё никогда не любили прежде.
— Я соскучился по тебе, — он игриво подмигнул мне, устраиваясь на подушках, — как только выйду отсюда, обязательно повторим… Ну ты понял, о чём я.
— Опять будешь пассивом? И тебя это не обижает?
— Ни капельки! Ведь я люблю тебя, — он счастливо рассмеялся, а после добавил, посмотрев на меня с притворной серьёзностью, — впрочем, если ты захочешь, то можем и по-другому попробовать. Ведь разнообразие в сексе нам точно не помешает…
— Согласен, — я весело смеялся, глядя в его лучистые, наполненные счастьем, глаза, — с тобой я согласен попробовать всё.
12 лет спустя
…Я занимался своими растениями, краем глаза наблюдая за игрой моего любимчика, шестилетнего малыша Чарли. Сына моей дочери Мелиссы и её мужа Дэвида. Сейчас они были в отъезде, отдыхали на Багамах, в то время как мы с Эдвардом занимались моим внуком, забрав его к себе на время их отпуска. Чарли был счастлив. Малыш вообще любил менять обстановку, а потому время проведённое в нашем доме было для него самым лучшим подарком.
— Карлос! — он бежал по траве, радостно улыбаясь и протягивая ко мне свои ручки, — Хватит уже возиться со своими цветами, ты всё время с ними… Поиграй лучше со мной! Ну пошли, пока дедушка Эдвард не пришёл с работы! Вот он придёт, и тогда я буду играть с ним! А пока пошли, ну хотя бы ненадолго…
— Идём, идём, — я не стал спорить с малышом, — и чем же мы будем заниматься? Так и быть, мои цветы вполне могут подождать.
— Слушай, Карлос, — беззаботное личико Чарли внезапно стало необычайно серьёзным, — я тут хотел тебе кое-что рассказать…
— Что именно? — я медленно опустился на траву, обеспокоенно глядя на малыша, — Тебя что-то тревожит?
— Нет, но, понимаешь… Мне снятся очень странные сны… Уже давно, а мама и папа говорят, что это ерунда, главное, что они не страшные.
