– Успокоитесь, господа, – сквозь не стихающий гул прозвучал миролюбивей голос незнакомца. – Просто это часть того, что я хотел вам доказать.

Он встал, отряхиваясь. А они смотрели то на него, то на крутящиеся по инерции двигатель. Но откуда тогда этот гул? Он не стихал! Два сухих щелчка заставили их резко обернуться.

– Не волнуйтесь, – спокойно прокомментировал незнакомец. – Сожалею, но два стекла в окнах всё же лопнули. Но сейчас уже всё прекратится.

Действительно, непонятный гул разом смолк. Всё по-прежнему, но что за наваждение здесь было?

– Помогите, лучше, вашей гостье, – мистер Икс по-хозяйски вновь отправился к умывальнику. – Не исключаю, что это ей сейчас нужно.

Фрида Лиллехольм стояла около двери в далеко не женственной позе. Волосы её были сильно взъерошены.

– Вам плохо?

– Да… Вернее, уже нет, – она, не поворачиваясь, нашла руку подошедшего Якса и слегка оперлась на неё. – Простите, господин Якс, но мне следует отдохнуть.

Она очень робко подняла на него глаза и тут же отвела их:

– Со мной уже всё нормально, но я не хотела 6ы сейчас вести машину… Вы не могли бы сесть за руль?

В планы Гунде это не входило, он вопрошающе посмотрел на Ёрана. Тот пожал плечами, затем внимательно покосился на умывальник и незаметно махнул ему пальцами – езжай, мол, а я здесь подежурю.

Взяв даму под руку, Гунде повёл её к двери, но с первого же шага сильно споткнулся. Положенное в этих случаях извинение застыло у него в горле: гладкий цементный пол вокруг этого места теперь был чем-то мелко изрыт. Всё было так, как будто в этот цемент, когда он был жидким, по кольцу бросали мелкие камни. Наконец, это увидел и полицейский, и он с удивлением склонился над неведомым кольцом. Но адвокатша, отягощённая собственными проблемами, тянула Якса вперёд, и тот ей подчинился, припрятав пока своё недоумение.

Он сел за руль её машины и уже собрался в путь. Но она, с заднего сидения, тронула его за плечо:

– Господин Якс, я не знаю даже как это сказать… Но – точно, что я должна извиниться перед Вами. Понимаете… С чего-то я вдруг взяла…

– Что я сумасшедший, – услужливо подсказал Гунде.

Она вновь коснулась его плеча:

– Не знаю, откуда это… Сейчас всё стряхнулось, а была такая уверенность… Отвезите меня, пожалуйста, к врачу.

– Отвезу. Но только к надёжному.

– Это Вы в смысле…

– Надёжному – в том смысле, чтобы и Вы его, и он Вас хорошо знали; пусть даже это будет не лучший специалист. – Якс обернулся и посмотрел адвокатше прямо в глаза. – У Вас есть такой в поле зрения?

– Вы считаете, – она даже побледнела. – Я могла попасть под психотропное воздействие?

Якс шевельнул было губами, но так и не смог ничего ответить, и фру Лиллехольм расценила его молчание как утвердительное.

– Ваша работа в лаборатории связана с военными секретами?

– О, что Вы! Моё научное направление самое мирное. Почва, сельхозугодия… Но кому-то, всё же я перебежал… Впрочем, для решения своих проблем я Вас и нанял.

Она отвернулась к окну, в невесёлом предвкушении непосильной работы по этому контракту.

– Я адвокат. Я не частный детектив, – тихо произнесла она.

Потом, просидев во взаимном молчании с минуту, вздохнула:

– Не буду лгать, клиентуры у меня не много. Отвезите меня к врачу, я помню, когда это у меня началось и когда прекратилось. …Бесследно ли? А потом, жду от Вас подноготной.

"Если тот "некто" не бредит, то подноготная-то сразит наповал", – подумалось Гунде, но тут он увидел, что из лаборатории быстро вышел Ёран, который на ходу сделал ему знак. Извинившись, Якс вышел навстречу. Не говоря ни слова, полицейский прошёл мимо него и сел в свою машину. Что-то стряслось.

– Вы уже не хотите остаться с ним?

– Он считает, что мне лучше поехать с вами для подстраховки, – скороговоркой отчеканил Ёран.

– И Вы, что, ему уже подчиняетесь? И для какой такой подстраховки? От чего?

Ёран сидел непроницаем и очень серьёзен.

– Он сказал, что снял дурман с этой фру ненадолго, – почти с солдатской твёрдостью последовал ответ. – Нам надо успеть известить обо всех событиях как можно больше влиятельных лиц и учёных.

– Ёран! – Гунде облокотился на капот прямо над ним. – Вы сами-то сейчас не под гипнозом? Каких учёных!? Каких лиц!? Мы же вместе с Вами уже наткнулись на стену! – он попытался сверху заглянуть в его глаза. – На стену! Невидимую и непонятно кем воздвигнутую!

– Но, Гунде… – поднял тот глаза. – Вы же, по-моему, были склонны верить его заявлению о себе?

– Но Вы-то – нет?

– Гунде, – уже тихо сказал Ёран. – Я не подвержен гипнозу… Но у него нет горла. Это – не человек…

Якс внутренне вздрогнул. До этого он лишь предполагал, но гнал такие мысли, а теперь… Он пристально посмотрел в глаза Ёрану и тут же поспешно отвёл взгляд. Да, похоже – что, правда…

– У него, сразу за зубами – что-то сплошное, морковного цвета, – продолжал полицейский, – оттенком это напоминает предохранитель, который при мне вчера унёс тот, из фирмы. …А ведь он дышит… Да! Ещё он мне показал, как травинки, те, что он принёс тогда с поля, сразу прорастают, как только он их приложит к этому, оранжевому.

– Словом, слухи о начинающих полицейских совсем не беспочвенны, – произнёс Гунде с искусственной улыбкой, и сам удивился своему изменившемуся голосу. Нервы. Он откашлялся. – Значит, когда нет начальства, когда нет посторонних, молчуну, случается, и разжимают челюсти…

– Хватит Вам! – махнул рукой Ёран. – Поехали отсюда.

– Этот субъект точно не сильнее Вас?

– Я всегда в форме, – буркнул Лёфквист и демонстративно медленно тронулся с места.

А Гунде оглянулся на дверь лаборатории. В приоткрытом проёме виднелись очертания, уже ставшей знакомой, фигуры. Набравшись духу, Якс подошёл.

– Ну вот, мы уезжаем… – выдавал он.

– Да, возможно, что так будет лучше. И постарайтесь достучаться до нужных окон. Надо, чтоб обо всём этом знали.

– Надо кому? – Якс медлил, спросить хотелось очень многое.

– Ну уж, Вам-то в первую очередь.

– Мне мой напарник сказал, что у Вас…

– Не теряйте времени! – перебил тот, и сразу за этим изобразил вежливую улыбку. – Его у Вас не много.

Гунде послушно побрёл прочь. Но на ходу всё же обернулся:

– Он Вас не очень помял?

– Ну… Впредь он такого уже не сделает. За лабораторию не волнуйтесь, но только до завтра.

Он замолчал, но, что-то вспомнив, крикнул уже далеко ушедшему учёному:

– Установку приведите потом в порядок – и включайте! Я ещё вернусь! И не раз!

"Вот-то обрадовал!" – усмехнулся про себя Гунде, но вслух, для себя же неожиданно, крикнул:

– До свидания, Родион!

После паузы до него донеслось:

– Согласен!!!

– О чём Вы кричали? – спросила фру Лиллехольм, когда он сел за руль.

– Это та самая подноготная, – ответил Якс, набирая скорость. – А о ней, как мы с Вами условились, – после врачей.

* * *

Остаток этого дня для Гунде и для Ёрана прошёл достаточно продуктивно. В первую очередь, доставленная ими по назначению адвокатша, не наткнувшись там на стену непонимания, была постепенно обследована, и к вечеру у неё выявили крохотную, но чёткую внутримозговую травму.

У Лёфквиста, представившегося её ближайшим родственником, тут же спросили, не падала ли его старшая сестра с большой высоты, но – "обо что-то мягкое?" Ответ Ёрана, разумеется, был чистой импровизацией; со своей же стороны осторожные медики не пошли даже на это. Ну и то ладно: первые документы о происходящих нелепостях всё же, да появились.

Тот же Ёран, который, как оказалось, имел хороших знакомых чуть ли не во всех фирмах, собрался было с информацией в спецслужбы, однако был остановлен, хотя и с трудом, Яксом, не без основания полагавшим, что в его нынешнем положении заострять внимание совсем уж серьёзных людей на горе-учёном было бы не осмотрительно. И они обратились в информационные агентства. В результате, у них оказалась распечатка статеек о курьёзных событиях в маленьком поселении на севере Канады, произошедших два года назад. Там – в сауне, оборудованной под землёй, среди веселящейся, хорошо знакомой между собой публики, неожиданно появились два тепло одетых негра. Установлено точно, что через раздевалку они не проходили, а проникнуть туда заранее и просидеть много часов при беспощадной температуре представлялось немыслимым. Этих негров раньше никто не видел, оба они были немы, а покидать сауну незваные гости наотрез отказывались.