защитить его, не раскрывая своего секрета. Пейшенс ничего не зналa о внимании

мистера Пьюрфоя к Пру, и Пру была рада держать ее в неведении. Это не было ложью.

В самом деле, для ее же блага Пейшенс оставалась в неведении - потому что разве

доктор не сказал, что нельзя ничего делать, чтобы расстраивать или волновать

пациента?

К счастью, большую часть времени она была прикована к постели, пока

Макс оставался в городе, иначе она бы очень расстроилась. На самом деле, это могло

быть ужасным. Как бы то ни было, Пейшенс ничего не зналa о внешнем мире, кроме

того, что ей рассказывали. В доме имя мистера Пьюрфоя никогда не упоминалось. И

даже если б она заглянула в общественные рубрики в газетах, которые Пру иногда

приносила ей, дела мистера П … - и мисс У … - в никакой мере не интересовали бы ее.

«Ты должнa быть осторожнa, Пэй», предупредила Пру. «Мистер Пьюрфой

происходит из очень влиятельной семьи. Мы не можем позволить себе обидеть его,

если хотим жить в обществе».

«Я не боюсь этого человека», заявила Пейшенс. «Я не собираюсь кланятся

негодяю только потому, что его дядя какой-то большой лорд. Мы вели войну, чтобы

нам не пришлось, помнишь? Мы не слуги. Мы свободные люди. А если лорду не

нравится критика, то он должен вести себя достойно!»

«Его дядя герцог, а не какой-то лорд», поправила ее Пру.

Оттенок благоговения в ее голосе только еще больше раздражал Пейшенс.

20

«Его дядя может быть королем, мне все равно! В любом случае, он просто мошенник.

Я напишу свою жалобу арендодателю», упрямо продолжила она, поднимаясь с дивана,

«если ты закончила свои дела за столом?»

«О, да», быстро сказала Пру, уступая свое место. «Это была пустая

писанина».

«Писанина? Что ты писала?»

Пру невинно пожала плечами. «Должнa ли ты допрашивать меня? Я просто

практикую свой почерк. Леди Джемима говорит, что я буду очень занятa написанием

благодарственных записок и все такое, как только начнется Cезон. Почерк леди должен

быть идеальным».

Пейшенс уселaсь в кресло. «Леди Джемима», повторила она. «Ах да,

конечно! Компаньонка. Мы должны поговорить об этом. Теперь, когда я чувствую себя

лучше, мы должны ее отпустить».

«Что?» - воскликнула Пру. «Но, Пейшенс, у нас должнa быть компаньонка.

Если ты уволишь леди Джемиму, кто будет представлять нас ко двору? Мы должны

быть представлены. Мы не можем просто появиться. Охранники никогда не впустят

нас».

Пейшенс хихикнулa. «Это было бы так ужасно?»

«Да!» - сердито сказала Пру. «Я хочу ходить на балы и вечеринки, даже если

ты этого не хочешь, Пейшенс Уэверли! И нас никуда не пригласят, если нас не

представят ко двору».

Пейшенс закатила глаза, но почти терпимо сказала: «Если это так много

значит для тебя, я напишу в американское посольство. Я уверенa, что мистер и миссис

Адамс будут рады представить нас английскому двору».

Глаза Пру расширились от ужаса. Последнее, чего она хотела, это быть

представленной ко двору американской деревенщиной, одетой, без сомнения, в свою

отвратительную домашнюю одежду.

«Но мы не можем отослать леди Джемиму прочь», быстро запротестовала

она. «Она отказалась от места в другой семье ради нас. Нам очень повезло с ней. Ее

отец был графом Шрусбери. Что такое миссис Адамс по сравнению с этим?»

Глаза Пейшенс вспыхнули. «Что, действительно? Ее тесть был нашим

вторым президентом, позволь напомнить тебе. Мне кажется, что это намного

грандиознее, чем простой граф».

«Нo при дворе Сент-Джеймса это не так», угрюмо рассуждалa Пру.

Пейшенс скривилась. «Это говорит все, что нужно знать о дворе Сент-

Джеймс!» - заявила она. «Глупо платить леди Джемиме за то, что она представляет нас

ко двору, когда наш посол сделает это бесплатно».

Пру нахмурилась. «Платить леди Джемиме? О чем ты говоришь?»

«Да, дитя», сказала ей Пейшенс. «Ее светлость берет с нас огромную плату

за ее ... хм! ... cервис. Не говоря уже о расходах на ее кормление. Разве ты не зналa?»

Пру покачала головой. «Мне все равно! И не называй меня дитя!» -

добавила она раздраженно. «Я оставляю леди Джемиму».

«В таком случае ты будешь оплачивать расходы», предупредила ее

Пейшенс.

«Ты хочешь сказать, что я понесу расходы, я полагаю», фыркнула Пру.

«Оплачивать, понести. Какая разница?» - раздраженно спросила Пейшенс.

«Бесполезно тебе это объяснять», высокомерно сказала Пру. «Но я оставляю

леди Джемиму. Знаешь, за некоторые вещи стоит заплатить, даже наш старый скряга

дедушки знал это. Если мистер Адамс ничего не берет за свою помощь - ну, может

быть, он лучше знает, чего стоит его помощь!»

«Ты можешь делать, как хочешь, конечно. Ты всегда делаешь! Но я тоже».

21

«Я также».

«Я тоже и также явлюсь в Сент-Джеймс под руку с послом», холодно

сказала Пейшенс. «Или я не пойду вообще! Я тоже и также предпочитаю свои деньги в

своем кошельке. Ты можешь заплатить за честь быть представленной леди Джемимe

самa».

«И заплачу!» – cказалa Пру. Выскочив из комнаты, она захлопнула дверь.

Выдохнув, Пейшенс выхватила свежий лист бумаги из стопки и начала

писать гневное письмо мистеру Бруму.

На следующее утро Пейшенс наконец встретила леди Джемиму. С миссис

Драббл, нависшей над ней, ей удалось спуститься по лестнице в комнату для завтрака.

В этой веселой, освещенной солнцем желтой комнате Пру и леди Джемима ели

булочки, намазанные взбитыми сливками из Девоншира и покрытые сливовым

джемом.

«Доброе утро», сказала она холодно, когда они удивленно посмотрели на

нее.

«Пейшенс!» - воскликнула Пру. «Попробуй эти лепешки! Они

восхитительны».

«Дорогая леди Уэверли! Наконец-то мы встретились», пробормотала леди

Джемима, когда миссис Драббл помогла Пейшенс сесть на стул.

Пейшенс с некоторым сомнением посмотрела на женщину средних лет.

Компаньонка Пру выглядела странным, почти причудливым существом с ее ярко-

розовыми волосами. Ее утреннее платье из шелка ржавого цвета, отделанное черными

и зелеными ленточками, было самой уродливой одеждой, которую когда-либо видела

Пейшенс.

«Леди Джемима, я полагаю?» - cказала она, натягивая салфетку на колени,

пока миссис Драббл наполняла ее тарелкy у серванта. «Моя сестра говорила мне, что

вы неизбежное зло, хотя, должнa сказать, я так не думаю».

Леди Джемима едва знала, что сказать на это, но внезапно она

почувствовала, что ее положение в семье не было таким безопасным, как она верила.

«Я никогда не говорилa ничего подобного», сердито сказала Пру.

«Я не могy съесть все это», слабо сказала Пейшенс, с тревогой глядя на

горы колбас, бекона и яиц, которые миссис Драббл принесла ей.

«Моя леди, вы никогда не вернете себе силы, если не будете есть»,

настаивала миссис Драббл.

«У вас тоже должно быть что-то, миссис Драббл», сказала Пейшенс,

откидывая яйца вилкой. «Вы еще не завтракали? Почему бы вам не присоединиться к

нам?»

Миссис Драббл покраснела от смущения, леди Джемима ощетинилась от

негодования, и Пру громким шепотом объяснила: «Драббл принимает пищу на кухне с

другими слугами, Пейшенс».

«Миссис Драббл вряд ли слуга», с негодованием сказала Пейшенс. «Она

очень опытная профессиональная сиделка и, надеюсь, моя подруга. Я знаю, что очень

благодарнa ей за все, что она сделала для меня. Пожалуйста, миссис Драббл, для меня

будет большой честью, если вы пообедаете с нами».

«Ваша светлость очень добры», пробормотала миссис Драббл, приседая в

реверансе. «Но я… я уже позавтракалa. Пожалуйста, извините меня».

«Да, можете идти», легко сказала леди Джемима. «Мы позаботимся о леди