Литмир - Электронная Библиотека

– «Хорошей готовки Вам. Большое спасибо за Вашу доброту, но, знаете, практически нет смысла искать подработки, так как, пока точно не знаю, но если Бог даст, то вряд ли останусь в городе на Мастера учиться. Мой профессор давно закончил преподавать – уже год занимаюсь сама. Здесь нет человека, у которого хотела бы продолжить своё обучение. Да и со здоровьем долгое время уже не складывается. В общем, только Господь знает, что меня ждёт. Поэтому не зарекаюсь. Может и не получится поступить, найти профессора или ещё что-нибудь… Тогда нужно будет остаться в городе. Не буду загадывать. В любом случае всё будет не так, как планируешь».

– «Что ты имеешь в виду? Переезд в другой город? Помимо местной столицы и Койска нигде тебе не понравится, Галя. Оставайся, пожалуйста…»

– «У меня сестра в Койске. Было бы здорово вместе, но после последних событий не хотелось бы туда переезжать. К тому же там нет профессора, у которого можно было бы действительно учиться. Про столицу тоже думала, но немножко хаотичный город. Одни новостройки и не могу сказать, что с умом сделано. Посмотрим. Как Бог даст».

– «Ты ищешь именно профессора, а не город? Соглашайся здесь на слабенького какого-нибудь профессора».

– «Правда, редко удаётся на двух стульях усидеть»

– «Профессор и город – это два стула?»

– «Зачем?»

– «Зачем? Я так просто не могу сказать, зачем. Цель у тебя какая? И не ломай себе режим – дисциплинируй себя рано вставать, спать ложись».

– «К огромному сожалению, в последнее время у меня её практически нет, в связи с определёнными обстоятельствами в жизни. Так и делаю. Сегодня исключение. Нужно было очень много по электронной почте отвечать. Ладно, всего доброго Вам. Ангела Хранителя ко сну!»

– «Счастливо, Галя! С Богом!»

– «Спасибо».

– «Тебе спасибо. Пока!»

– «За то, что посоветовала майонез в салат добавить? Пока».

21 января

Дни наполнились тайной радостью. Воздух стал прозрачным и звонким. Было видно: не только я, но и вся Земля, если не вся Солнечная система, влетела в зону физически ощутимого благоденствия. Жить было интересно. Вечером после работы я нашёл новое сообщение в «дневниках».

– «Думаю, что там все объелись и довольны новым работником. Главное, чтобы в привычку не вошло».

– «Новым работником будут довольны, когда я начну приносить прибыль от работы с клиентами».

– «Да… ну Вы и наготовили поздравляю с успешным вхождением в коллектив. Думаю, они Вам очень благодарны!»

– «Ну что ты! Главное – программирование! А от него нет ещё удовлетворения внутреннего. Когда появится, то сразу окрылённость и уверенность в себе растёт, и на всё в розовых очках смотришь. У тебя бывает вдохновение от труда – от того, что всё получается?»

– «Бывает, но очень редко. Тем более, как показывает практика, ни к чему хорошему это не приводит».

– «Ты имеешь в виду эйфорию от достигнутого? Я имею в виду удовлетворение от выполненной задачи: это длится один день, а на завтра уже нужно заново что-то решить, какую-то головоломку. Наверно, всё же разные специфики у программирования и фортепьяно».

– «Согласна. Совсем разные».

24 января

В воскресенье я выждал, когда ты выйдешь из храма и, отсчитав полминуты, побежал следом. В дверях меня пытался остановить тридцатидвухлетний Лукьян. Он растянулся в улыбке и не поверил, когда я, извинившись, проскочил мимо.

– Здравствуйте! – поздоровалась ты.

– До моста?! – спросил я разрешения тебя проводить.

– Хорошо. Вы говорили, что очень много лет ходили в зарубежный храм. Хотела спросить, как исповедует там священник? Я причащалась там только один раз, но, к сожалению, в тот раз был священник, который ничего не понимал по-русски, но слушал… Вы, наверное, не раз исповедовались там русскоговорящему священнику?

– Галя, если честно, то я в плохих отношениях с тамошним настоятелем. У меня был с ним большой конфликт пару лет назад. Я вообще тогда чуть не ушёл из церкви и перешёл в этот приход. А до этого была ещё одна история… – я замялся, не желая посвящать тебя в не самые красивые события, но потом всё же попытался донести до тебя один случай десятилетней давности.

* * *

Тогда я уже второй год как воцерковлялся, ходил практически на все службы в свободное время и, наверно, из-за своего постоянства получил послушание быть вторым звонарём. Однажды мне позвонил настоятель и попросил повесить плакат на колокольню. Широкий такой, клеёнчатый плакат с синей надписью на жёлтом фоне «Ночь Церквей». Специально к событию чем-то похожему на ночь музеев, ночь театров приготовленный.

Так как на первых порах в церкви человек испытывает особое рвение и предаётся вере фанатично и страстно, то и я отнёсся к «ночи церквей», мягко сказать, настороженно. Мы повесили его втроём: главный звонарь, я и ещё один прихожанин. Чувство при этом у всех было неприятное. Я представил, как буду молиться в здании, обвешанном рекламными вывесками, и мне стало не по себе. Так что я уже и вслух засомневался: можно ли, говорю, такой плакат на дом молитвы вешать, как на «Икею». А священник отговаривался и успокаивал: не переживай, мол, я же благословил, мне и отвечать.

Так мы разошлись по домам, но смущение лишь нарастало: разве в этом дело, кому отвечать. Чем церковь от магазина отличаться будет? Поделившись по телефону своими раздумьями с одним из знакомых молодых раскольников, я ещё больше убедился, что сотворил святотатство.

– Ты своими личными руками на храм плакат вешал? – подталкивал меня приятель на раскаяние.

– Да, Володь, своими собственными, – признавался я: – Ещё Лёня-звонарь руку приложил.

Как выяснилось потом, в тот вечер весть быстро распространилась по всей приходской ойкумене, и Володя уже пристыжал по телефону главного звонаря:

– Как ты мог такое на церковь повесить?

– Раз Бог попустил, значит, это Ему угодно! – отвертелся Леонид.

На следующий день я, мучимый собственным предательством веры, приготовил две длинные крепкие рейки, острый канцелярский нож и изоленту. Выждал, пока часы не пробьют два часа ночи, и пошёл тайно срывать с храма рекламу. На церковной территории, на лужайке соорудил из реек пятиметровый шест, прикрепил к нему нож и проверил всё на прочность. Редкие машины, проезжая, роняли свет фар на стены церкви, и мне постоянно приходилось отходить к двум елям, чтобы не обнаружить себя прежде, чем оплошность не будет исправлена. Наконец я взял заготовленную палку и потянулся ею вверх. Сверху на меня смотрели колокола и звёзды. Длина шеста оказалась достаточна, чтобы дотянуться им до плаката, и я провёл несколько раз лезвием по натянутым верёвкам. Всё только пружинило и не давало результатов – надавить такой длинной палкой, чтобы что-то разрезалось, не представлялось возможным. После нескольких неудачных попыток я бросил шест в сторону.

Ночь была тёплая и ясная. Город спал. С противоположной стороны храма в приходском доме спал настоятель со всем своим семейством. Я в растерянности сел на ступеньки и заулыбался глупости происходящего. Подумалось, что анонсированная ночь церквей уже началась и началась исключительно для меня. Пришлось возвращаться домой, чтобы как-то усовершенствовать своё орудие или придумать иной способ и прийти на следующую ночь уже серьёзно подготовленным.

Утром планы неожиданно поменялись: раздался звонок священника, и выяснилось, что мне можно будет покрасить оградку в зелёный цвет. Я, не успев проснуться, согласился. Через полчаса в моих руках уже были кисточка и банка. Когда покраска подходила к концу, автомобиль настоятеля выполз за ворота и исчез в потоке других машин, увозя священника на какие-то требы. Храм был открыт на уборку, и несколько женщин внутри протирали иконы и пылесосили. Я перекрестился, поднялся на колокольню и без труда сбросил опостылевший плакат. Внизу крутой деревянной лестницы меня уже встречала тогдашняя староста Алла:

8
{"b":"657983","o":1}